Глава IV. А. П. Чехов

Чехов. "Вишневый сад". Япония. Эти слова, просто поставленные рядом, уже вызывают множество ассоциаций. Чехов, как вишневый сад, часть японской жизни. Конечно, дело не в названии знаменитой чеховской пьесы и даже не в том, что элегическая грусть гибнущего под ударом топора сада отозвалась глубокой болью в душе японцев. Сама личность писателя, его творческая манера органически близки японской художественной литературе. Характерны названия японских книг: "Мой Чехов", "Чехов в моей жизни"... Заглавия говорят сами за себя.

В декабре 1945 года, когда в стране едва начала возрождаться культурная жизнь после разгрома японского милитаризма, в центре Токио, в полуразрушенном здании театра "Юракудза" состоялась первая послевоенная премьера. Это был "Вишневый сад" Чехова. (В последний раз японцы видели его в 1937 году в постановке режиссера Аояма Сугисаку.) Свою театральную рецензию, опубликованную в газете "Токио симбун", Андо Цуруо начал с восклицания: "Вновь возвратился в Японию наш любимый Чехов!"

Один из посетителей чеховской премьеры Асахи Суэхико - будущий автор книги "Мой Чехов" (1974) - вспоминает: "В центре Токио, превратившегося в руины, мы увидели этот спектакль, и щемящая печаль проникла в нашу душу. Слезы навертывались на глаза"^*.

^* (Асахи Суэхико. Ватакусино Чехов (Мой Чехов). Токио, 1974, с. 202.)

Дело не только в том, что режиссер-постановщик Аояма Сугисаку создал трагический спектакль, - как и в 1937 году, важнее было то, что дорогие воспоминания о "вишневом саде", запустевшем в "годы темного ущелья" (так японцы именуют пору милитаризма), больно ударили по сердцам зрителей. Чехов и "Вишневый сад" стали неотъемлемыми элементами духовной культуры современных японцев.

Но для того чтобы произведения Чехова так акклиматизировались на иноземной почве, необходим был прежде всего кропотливый труд целого ряда талантливых переводчиков - этих главных проводников культурного обмена между народами.