Глава 2. Философия Фукудзава Юкити

1

В ранний период Мэйдзи самым выдающимся представителем просветительства выступил Фукудзава Юкити, заложив основы буржуазной культуры в Японии.

Он с самого начала и до конца оставался влиятельным воспитателем народа, журналистом, истинным идеологом просвещения, не становясь в то же время ни официальным ученым, ни политическим деятелем. В конце жизни он продолжает изучать культуру эпохи Мэйдзи, издает полное собрание своих сочинений. И вовсе не случайно в то же время Исикава Микиаки выпускает объемистый том, где освещаются многочисленные данные по биографии Фукудзава с оценками его произведений.

Напомним основные вехи его биографии. Фукудзава Юкити родился в 1834 году в семье самурая невысокого ранга княжества Будзэн Накацу в городе Осака. В местной школе он обучался конфуцианству по китайским классическим произведениям. В возрасте 20 лет Фукудзава направляется в Нагасаки, чтобы изучать военную науку, ибо он чувствовал в этом настоятельную необходимость в связи с появлением американских военных кораблей у берегов Японии. В течение года Фукудзава овладевает начальными знаниями по артиллерии и голландскому языку. По возвращении в Осака в 1855 году он поступает в школу Огата Коан, известного знатока голландской культуры, где совершенствует знание голландского языка, а затем становится руководителем этой школы. По некоторым сведениям, в эту пору он увлекается также теорией электричества английского ученого М. Фарадея.

В 1858 году Фукудзава получает приглашение в Эдо^*, где он открывает частную школу голландоведения, а через год в связи с открытием порта Екохама приступает к изучению английского языка. Овладение этим языком дает ему возможность расширить знания английской и американской культур, и это обстоятельство выдвигает его как одного из видных деятелей начального периода Мэйдзи. Еще в январе 1860 года он назначается помощником Кимура Сэцу, капитана корабля "Канрин-мару", на котором Баку- фу направляет в Америку свою первую миссию. Через полгода Фукудзава возвращается в Японию и получает место переводчика в иностранном отделе правительства. Эту работу Фукудзава совмещает с преподаванием английской литературы в частной школе. В том же году он выпускает "Словарь общепринятых выражений английского языка".

^* (Эдо - старинное название Токио.)

В следующем, 1861, году Фукудзава в качестве члена японской миссии совершает путешествие по столицам Франции, Англии, Германии, России и других стран Европы, что значительно совершенствует его представления об этих странах. Полученные сведения он впоследствии излагает в произведении 1866- 1869 годов "Положение дел на Западе". В январе 1867 года в составе японской миссии он вторично посещает Америку и в июне того же года возвращается в Японию. На этот раз Фукудзава получает строгое предупреждение от начальства по поводу его "неблаговидных мнений" (критики феодально-сословной системы). И хотя его "неблаговидные мнения" становятся известными, но правительство в это время справляло торжество в связи с восстановлением в стране верховной власти дома Токугава, и Фукудзава не привлек к себе внимания. Вскоре после этого начинается первый год периода Мэйдзи (IX, 1867), и совершается поспешный переход от карикатурного низкопоклонства перед сёгунатом к бурному признанию нового Эдо. Армия Бакуфу, потерпев поражение, отступает на восток, оставив правительство в полном смятении. В самом же Эдо продолжаются беспорядки вплоть до мая 1868 года, когда была закончена война в Уэно.

Все эти события Фукудзава встречает безучастно, не примыкая ни к Бакуфу, ни к сторонникам императора. В самый разгар беспорядков в столице он приступает к реорганизации своей школы, придав ей новое название "Кэйо гидзюцу"^*. На такой нейтральной позиции он остается до конца своей жизни, всецело погруженный в совершенствование своей школы, в журналистскую деятельность, особенно интенсивную начиная с 1881 года, когда он основал ежедневную газету "Дзидзи симпо" (Новости дня), заполненную его многочисленными статьями. В конце жизни он отклоняет пожалованный ему почетный титул, утверждая таким образом свой демократизм.

^* ("Мастерство (техника) эпохи Кэйо" (1865-1867).)

Только один раз становится он непосредственным участником политических событий в связи с инцидентом 1882 года в правительстве Курода. Министр иностранных дел Окума Сигэнобу, преследуя цель свержения правительства, в котором преобладали выходцы из кланов Сацума и Нагата, вступает в сговор с главой влиятельного концерна Мицубиси, поднимает шум по поводу передачи государственного имущества Хоккайдо частному лицу и разоблачает правительство. Одновременно, прикидываясь сторонником движения за свободу и права народа, он раздувает антиправительственные общественные настроения, чтобы внезапно подать петицию императору об открытии парламента в 1883 году. Но этот заговор потерпел поражение, и Окума был выведен из правительства. Фукудзава тайно содействовал Окума Сигэнобу и Ивасаки Ятаро в подготовке свержения правительства. Да и многие ученики Фукудзава принимали участие в предвыборных поездках: Баба Тацуи, Оиси Масами, Инукаи Цуёки и др. После провала этого заговора Фукудзава решительно отходит от всякой политической деятельности, видимо сознавая свою непригодность как политика.

Но сила его влияния станет понятной, если только мы примем во внимание тиражи его основных произведений. Первое издание "Положения дел на Западе" вышло тиражом в 150 тысяч экземпляров, а если к этому добавить выпуск данного произведения в Кансае, то тираж дойдет до 200-250 тысяч экземпляров. "Призыв к знаниям" (1872-1876) имел 17 изданий, каждое из которых в среднем выходило тиражом в 200 тысяч экземпляров, составив 3 400 тысяч экземпляров (из предисловия к Полному собранию сочинений Фукудзава).

К тому же, как это свойственно просветителям, Фукудзава, не будучи специалистом во многих отраслях знания, осуществлял многогранную литературную деятельность. Так, в 1867 году он выпускает сочинения: "Путеводитель по западным странам", "Договор из 11 пунктов", "Пища, одежда, жилье на Западе". Его произведения 1869 года представляют популярное изложение социального и политического состояния стран Запада: "Достоверное знакомство со странами мира", "Китайско-английские отношения", "О деятельности английского парламента", "Стихи с названиями всех стран мира". Его переводы книг "Приемы обращения с ружьем", "Военное искусство Запада", а также его издания "Наставление к ликвидации невежества - иллюстрации к познанию вещей" (одна из глав "Положения дел на Западе"), "Новый календарь" - все это направлено на распространение естественнонаучных знаний.

В 1882 году Фукудзава переводит книгу "Нравственное воспитание ребенка", цель которой - нравственное совершенствование. Для знакомства со способом ведения счета на Западе переводит книгу "Законы расчета". Выпускает даже учебник по каллиграфии. Все перечисленные труды Фукудзава нацелены только на распространение, пропаганду западной культуры.

Однако начиная с произведения "Призыв к знаниям", где полностью раскрывается его позитивная позиция, Фукудзава уже не просто знакомит с западной культурой, а выступает с критикой феодальной идеологии. В сочинении "Краткий очерк цивилизации" (1875), где широко представлены его теоретические раздумья, Фукудзава выступает уже как глубокий мыслитель. Труды 1877-1879 годов представляют популярное изложение сущности его мировоззрения в применении к истории, экономике и политике. Таковы "Заметки о народном хозяйстве", "Об умиротворении сердца ученого", "О децентрализации власти", "О денежном обращении", "К вопросу о правах народа", "К вопросу о правах государства", "Обновление условий жизни народа". Однако все эти статьи носили скорее теоретический характер, не имея прямой, непосредственной связи с назревшими проблемами жизни. Вот здесь и проявляется особенность так называемого просветительства.

Во второй половине 70-х - в начале 80-х годов в стране получает широкое распространение движение за свободу и права народа, которое оказывает влияние на литературную деятельность Фукудзава. Но в эти же годы происходит крупное изменение в сфере идеологии: правительство переходит к политике возрождения феодальной идеологии. Одновременно с распространением христианской религии активизируются теоретические диспуты по религиозным и нравственным проблемам. Все эти процессы происходят на фоне интенсивного перевоплощения торговоростовщического капитала в промышленный капитал путем прямых поощрений со стороны правительства. Вся эта ситуация четко отражается не только в статьях Фукудзава в газете "Дзидзи симпо", но и в его специальных произведениях: "Заметки о текущих событиях" (1881), "Ситуация настоящего времени", "Об императорской фамилии", "О нравственном воспитании", "Об армии" (1882), "О свободе науки" (1883). В 1883-1884 годах Фукудзава затрагивает наряду с проблемами политической экономии широкий круг социальных задач: "Всеобщая воинская повинность", "Популярное изложение дипломатии", "Японские женщины", "О поведении", "О положении самураев", "Об отношениях между мужчиной и женщиной", "Японские мужчины", "О почитании императора", "О будущем парламенте", "Источник трудностей парламента", "Об отношении к закону об охране общественного спокойствия", "О поземельном налоге", "О промышленности и коммерции", "Критика высшего женского образования", "Новое женское высшее образование".

Особое место в произведениях Фукудзава принадлежит двум его трудам: "Беседы Фукудзава" 1896 года, где он излагает свое мировоззрение в целом, и "Автобиография Фукудзава" 1899 года. Описание положения самурайства в период распада феодальной системы он дает в произведении 1877 года "Истинное положение прежних княжеств". В том же году, после окончания Юго-западной войны^*, он пишет произведение "Общественное мнение десятого года Мэйдзи, года Быка", где рассматривает истинный замысел западной группировки; данное произведение увидело свет только в 1901 году. В том же 1901 году было опубликовано произведение Фукудзава, написанное в 1891 году и посвященное острой критике поведения Кацуми Сю и Эноки Такэаки, вассалов сёгуната, за их измену Бакуфу. Тут обнаруживается его подлинное отношение к правительству Мэйдзи.

^* (Юго-западная война 1877 г. - антиправительственное восстание самураев под руководством Сайго Такамори.)

Примечание. Вот почему Фукудзава постоянно отклонял все предложения правительства Мэйдзи занять пост чиновника. Он оставался убежденным противником тех "патриотов", которые, свергнув вооруженной силой токугавскую власть, создали правительство Мэйдзи. Фукудзава придерживался либеральной позиции, считая, что передача власти должна совершаться только по конституции. К тому же он был связан дружбой с верными вассалами сёгуната Куроки Дзёун и Кимура Кайсю. Все это послужило поводом к распространению мнения, будто Фукудзава являлся приверженцем Бакуфу. Но подлинная сущность его политической позиции может быть определена только на основе его либерализма. Он писал: "Я нисколько не признаю священное происхождение нашей императорской фамилии и совсем не собираюсь вечно поддерживать этот дом. Я только стремлюсь создать равноправное общество, к чему сводится и желание самого народа, создать общество без политики, создать такой государственный строй, который всецело был бы посвящен миру и радости народа, который был бы подобен вечной весне"^*. При оценке теории "почитания императорского дома" он целиком исходит из идей либерализма. Однако его стремление к "достижению общества без политики" таит в себе зародыш возвращения к "почитанию императора", которое и было использовано Бакуфу для укрепления своей власти. Вот почему Фукудзава считал, что отношение кланов Сацума и Нагата к токугавской власти ничем не лучше отношения западных кланов к правительству Мэйдзи, ибо в обоих случаях нарушается великий моральный долг (дайги мэйбун) - должное отношение между правителем и подчиненными. Он осуждал победу правительства Мэйдзи, которое не имело никакого преимущества по сравнению с Бакуфу и захватило власть, опираясь на восстание в Сацума и Нагата. Все эти суждения Фукудзава имели источником идею, что английская конституция - самое лучшее для Японии.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 254.)

Более чем 30-летняя литературная деятельность Фукудзава получила наибольшее историческое значение в той части, которая относится к периоду до начала движения за свободу и права народа. Особенно ценными являются те произведения, которые были созданы в период от "Призыва к знаниям" до "Обновления условий жизни народа", когда шел процесс формирования его мировоззрения. Произведения Фукудзава последующего периода представляют уже конкретизацию его идей в различных сферах. С конца 80-х годов, после подавления движения за свободу и права народа, деятельность Фукудзава, можно сказать, в известной степени теряет свое важное значение. Фукудзава как просветитель-энциклопедист сначала занимается проблемами естествознания, затем переходит к проблемам философии, политики, экономики, истории, не достигая при этом особой глубины. Однако его роль в начальный период Мэйдзи, его наследие, оставленное в истории общественной мысли Японии, в истории буржуазной идеологии, поистине велики.

2

Как уже отмечалось, мировоззрение Фукудзава имело своим источником английские идеи. В области политики он опирался на английский конституционализм, в политической экономии придерживался английской политической экономии, а в теории познания был эмпириком.

Примечание. Фукудзава в основном придерживается английской классической политической экономии, например закона стоимости, теории свободной торговли и т. д. Но по отдельным проблемам, ограниченный условиями Японии, он отходит от этого источника, например по вопросу о поземельном налоге, а по таким отдельным проблемам, как содействие расширению пашен, он выступает даже как противник, ибо, по его мнению, здесь применимо только уменьшение земельного налога.

Что отличало Фукудзава, так это отсутствие систематической разработки всех указанных теорий, он только опирается на теоретические источники, чтобы подвергать самой тщательной, самой острой и конкретной критике японскую культуру, особенно ее феодальную идеологию. Как идеолог он доводит критику всего феодального в экономике и политике до критики феодальной идеологии и этой последней отдает все силы. Вот почему при рассмотрении политики и экономики он обрушивается на самурайский дух феодализма - пренебрежение к правам человека, чувство превосходства над народом, презрение к "деловым" людям. При разработке морали Фукудзава противопоставляет буржуазный ндивидуализм феодальной морали, морали отношений слуги и господина, правительства и народа, мужчины и женщины. Именно в статьях, посвященных текущим событиям, Фукудзава особенно остро применяет буржуазную критику феодальной идеологии.

Примечание. В данном случае подвергается критике не просто бюрократизм, который он сам не в силах как-либо изменить. Фукудзава выступает против самурайского духа некоторых деятелей движения за свободу и права народа, которые допускают такие выражения, как "спасение" всего мира, государства, народа.

Если же взять теорию познания Фукудзава, то она не отличается глубокой и широкой разработкой. Будучи сторонником "практической науки", он не уделял теории познания особого внимания. И все же Фукудзава придерживался определенной теории познания, поскольку исходил из эмпиризма и позитивизма. Поэтому если некоторые считают, что он не был философом, то это еще не означает, что его философские взгляды не распространяются на познание. В основе его мировоззрения лежит эмпирическая, позитивистская философия, которая находит проявление в его трудах, в его суждениях, - подобные философские идеи имели распространение. Поэтому правильное понимание философский, теоретико-познавательных идей Фукудзава необходимо не только для понимания его собственного мировоззрения, но и при исследовании истории материализма периода Мэйдзи, материализма, порожденного позитивизмом. В условиях того времени позитивизм оказался источником как возможности созревания идеализма, так и содействия развитию естественнонаучного материализма.

Фукудзава, как и представители просветительства начального периода Мэйдзи, следовал традициям ученых с европейским образованием эпохи Токугава. Эта традиция выражалась прежде всего в признании всемогущества практических наук. Так, в первой книге "Призыв к знаниям" Фукудзава писал: "Наукой является не познание и понимание трудностей древней литературы и не умение сочинять развлекательные стихи по образцам классической японской поэзии". Он относится с большим пренебрежением ко всей китайско-японской литературе, ибо она не годилась для практического применения. "Только современная практическая наука, направленная на повседневную жизнь человека, должна служить этим потребностям". Далее он конкретно описывает эту практическую науку: "Эта наука начинается с 47 знаков ироха^*, затем выступает в умении грамотно писать и делать правильные расчеты на японских счетах. Следующая ступень представляет усвоение географии, истории, естествознания, экономики, науки самосовершенствования (управления своим поведением). Самое важное место среди всех этих наук занимает естествознание"^**.

^* (Ироха - японский стихотворный алфавит.)

^** (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 3. С. 2.)

"Во всех странах Западной Европы с давних пор наука открывает законы реальной материальной природы, и поэтому там во всех человеческих делах опираются на законы природы, в результате этого появились значительные достижения как в производстве, так и на транспорте и в связи, в сельском хозяйстве, в ремесле, торговле, включая мелочи повседневного быта людей, и это множество достижений - результат познания законов природы". "Ученые западных стран на протяжении длительного времени изучали все сущее на земле и пришли к открытию сначала 50 элементов, а впоследствии по мере увеличения числа новых открытий довели это число до 60, потом до 80. Изучение же свойств этих элементов привело к их практическому использованию. Затем перешли к использованию свойств нематериальных сил теплоты, света, атмосферы. Так был открыт путь индустрии, совершившей переворот в практической деятельности человека.

В то же самое время почтенные мужи Востока десятилетиями упивались учениями об "ин" - "ян", о пяти основных элементах, ни разу не побеспокоясь о подобном расцвете промышленности, тем самым оставляя страну в положении отсталого общества. Все это достойно самого глубокого сожаления. Образование наших почтенных мужей Востока охватывало только моральные учения, духовные и изящные понятия, в то время как без всякого стыда отвергалось все то, что выходило за пределы перечисленных "учений". Что касается познания законов природы, то здесь они ничем не отличались от уровня своих кухарок"^*.

^* (Фукудзава Юкити. Укор текущим событиям (Дзидзи сёрон)//Полн. собр. соч. Т. 5. С. 256-258.)

В "Призыве к знаниям" Фукудзава утверждает приоритет практической науки, а в "Кратком очерке цивилизации" вскрывает коренной недостаток японской культуры - отсутствие в ней разума. Оба этих вывода бьют в одну точку - в необходимость развития капиталистического производства.

Что касается основного вопроса теории познания, то здесь Фукудзава обнаруживает определенную нерешительность. Он заявляет: "Я не знаю, в чем заключается правда и кривда, истина и ложь религии, но, если бы я даже знал это, у меня нет никакого желания вступать в шумные, порой затихающие, диспуты религиозных теоретиков по поводу того, кто создал Вселенную, кто сотворил природу"^*. В этих высказываниях проявляется уклон в сторону агностицизма как результат его позитивистской, эмпирической позиции. Ни позитивизм, ни эмпиризм не в состоянии дать определенный ответ на основной вопрос теории познания, поэтому здесь весьма сильна тенденция к агностицизму, который весьма легко сползает к субъективному идеализму, что наглядно доказал махизм.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 46.)

Однако если позитивизм, который явился как бы реакцией на появление материализма в Европе XIX века, был прелюдией к идеализму, то позитивизм Японии в начале периода Мэйдзи, подобно эмпиризму Англии XVII-XVIII веков, скорее всего склонялся к материализму, став как бы увертюрой к нему. Теория познания Фукудзава является этому подтверждением, поскольку элементы агностицизма у него весьма незначительны, в то время как материалистическая тенденция ясно выражена. Это станет понятным при тщательном изучении его произведений^*.

^* (Фукудзава Юкити. Беседы (Фукудзава о хякуго)//Полн. собр. соч. Т. 7. С. 1; Он же. Буддизм//Полн. собр. соч. Т. 9. С. 457.)

Так, он пишет в "Беседах": "Если мы говорим о "непостижимости" мира, то это лишь признание того, что человеческий ум не в состоянии измерить ни его безграничность, ни его безначалие и бесконечность, ни его грандиозность, ни самые мельчайшие частицы его. Здесь нет никакого агностицизма, напротив, такие его суждения^*, как "мир безначален и бесконечен" или же "мы не видели, как чудесно создавался грандиозный механизм мира, особенно не видели, кто его создавал", его утверждения, что все явления мира подчинены закону сохранения материи, причем изменения формы этой сохраняющейся материи следуют закону причинности, по существу уже материалистические. Для Фукудзава так называемая "непостижимость" мира может быть объяснена в том смысле, что перед человечеством на каждой определенной ступени его исторического развития мир постоянно является неисчерпаемым источником задач.

^* (Фукудзава Юкити. Необходимость физики (Буцуригаку-но её)//Полн. собр. соч. Т. 10. С. 11.)

А когда Фукудзава разъясняет несведущим людям их неудачи в применении изученных ими законов природы к повседневным человеческим делам, когда обнаруживается несоответствие этих законов данному явлению, то он утверждает, что еще не все законы природы открыты, и решительно отвергает все сверхъестественное, глубоко чуждое естественнонаучному познанию. Фукудзава показал основной недостаток японского общества: "оно целиком лишено логичности, поскольку опирается только на "моральное", отвергает "рационализм" и тем самым препятствует распространению цивилизации". Вот почему Фукудзава постоянно настаивает на "рационализме"^*.

^* (Фукудзава Юкити. Разум и эмоции (Ти то дзё)//Там же. С. 273-275.)

Или взять такое его утверждение: поскольку все дела человеческой жизни невидимо пронизаны законами природы, то разумное осуществление этих дел возможно только на основе науки. Что же касается всяких молитв и заклинаний, то он подвергает их особо резкому осуждению, возмущаясь, когда в этих молениях и заклинаниях принимают участие должностные лица^*.

^* (Фукудзава Юкити. Следует остерегаться невежества (Мугаку-но хэйкё бэси)//Там же. С. 457-461.)

Все изложенное выше свидетельствует о высоком интеллектуальном уровне Фукудзава, поэтому он не был склонен к агностицизму.

В своей "Автобиографии" Фукудзава напоминает, что уже с детства он не испытывал чувства благоговения ни к богу, ни к страшному будде, а в заклинания и молитвы совсем не верил, считал их уловками хитрецов для одурачивания людей. Впоследствии, когда повсюду возникали частные школы и когда он стал учеником "голландской науки, отрицающей как бога, так и будду", его выступления граничили с богохульством. Его осмысление религии основано на отрицании существования бога и всего сверхъестественного, другими словами, здесь ясно выражена его склонность к атеизму, материализму^*.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 314-363.)

"Я не участник дискуссий по поводу правды и лжи религии и ни в малейшей степени не собираюсь выделить такие-то религии в качестве справедливых, а такие-то в качестве несправедливых. Если сказать откровенно, то я сторонник тех, которые нисколько не верят религии, нисколько не собираются следовать той или иной религии. А если уж быть вполне откровенным, то и ненавижу религию"^*. Такая позиция ясно показывает несовместимость ее ни с позицией верующего, ни с позицией идеалиста.

^* (Фукудзава Юкити. Уловки в распространении религиозных доктрин (Сюси сэмпу-но хобэн)//Полн. собр. соч. Т. 9. С. 470.)

Като Хироюки выступил с опровержением утверждения Иноуэ Энрё, который в своей книге "Разбитый материализм" назвал материалистами Като и Фукудзава. Отличие своих взглядов от воззрений Фукудзава Като охарактеризовал следующим образом: "В то время, когда я иногда и признавал материализм в качестве поверхностной науки, почтенный Фукудзава выступал таким поборником материализма, какого до сих пор нигде не было. И если профессор Энрё, видимо опираясь на общественное мнение, представил почтенного Фукудзава как сребролюбца, то и решил разоблачить корыстолюбие почтенного Фукудзава одновременно с моим материализмом, в то время, когда корыстолюбие Фукудзава, как и мой материализм, оказалось просто выдумкой"^*.

^* (Иноуэ Энрё. Разбитый материализм (Ябури юйбуцирон)// Философский журнал. 1898. Т. 13. С. 987.)

То, что Фукудзава не был известен как материалист, произошло оттого, что он не углублялся в проблемы теории познания и вообще не пытался систематизировать свои философские взгляды. В его деятельности скорее всего выступала пропаганда утилитарной морали, нежели философские размышления. Однако нельзя отрицать и того, что его утилитаризм содержал материалистические предпосылки, правда в зачаточной форме. Утилитаризм прежде всего основа эмпирической философии, но у Фукудзава эта эмпирическая философия имела склонность к материализму, хотя следует сказать, что как философ он оставался робким и поверхностным материалистом, так что он был скорее стихийным, чем сознательным, материалистом.

3

Одной из основных причин непоследовательности материализма Фукудзава являлось его понимание религии. Если в сфере теории он выступал как атеист, то одновременно в области практической он признавал полезную роль религии в жизни. В сфере теории он придерживался материалистической точки зрения - отрицал существование синтоистских и буддийских божеств, считал совершенно бессмысленными всякие моления, заклинания и благодарности, обращенные к небу, вплоть до того, что признавал возможным отрыв морали от религии, антирелигиозную, атеистическую мораль. С одной стороны, он утверждал, что "мораль с самых древних времен остается неизменной"^*, вечные истины находятся в моральных учениях Будды, Конфуция, Христа, следовательно, хотя японцы и уступают Западу в теоретических и практических науках, но в области морали они сохраняют взгляды ученых с европейским образованием эпохи Токугава, нисколько не уступающих ученым Запада. Но наряду с этим Фукудзава утверждает историческую ограниченность, изменчивость конкретного содержания морали и на этой основе выдвигает необходимость крушения феодальной морали. "Теоретики мира то и дело провозглашают так называемую естественную гуманность, уверяют, что в основе такой гуманности находятся законы природы". Вступая в полемику с теоретиками, которые гуманность сводят к вечным, неизменным истинам, он раскрывает изменчивую сущность гуманности: "Теперь уже в течение многих лет во всех странах мира, игнорируя древность, идет изменение естественного гуманизма. Если в японских и китайских семьях главным хозяином остается муж, то это и есть неизменный естественный гуманизм; а в западных странах естественным гуманизмом считается главенство в семье жены. Совсем недавно, в эпоху феодализма, было естественным гуманизмом то, что вассал даймё жертвовал жизнью за своего господина, и до сих пор, хотя даймё и вассал считаются уже равными, старый естественный гуманизм сохраняется". "Ученые моего направления всегда отрицали естественный гуманизм и со спокойной душой становились на правильную позицию, ибо их цель - мир во всем мире, благополучие в семьях, словом, высшее счастье всех людей"^**.

^* (Фукудзава Юкити. Краткий очерк цивилизации (Буммэйрон-но гайряку)//Полн. собр. соч. Т. 4. С. 106.)

^** (Там же. С. 541-543.)

Таким образом, Фукудзава объясняет, что в первобытном обществе, а также в среде невежественных масс в цивилизованном обществе мораль смешивают с религией, хотя эти явления совершенно чужды друг другу. Вот почему вместе с развитием рационального духа человека постепенно утвердится безрелигиозная мораль.

Другими словами, Фукудзава часто в своих общих, абстрактных суждениях о морали приводит вечные истины (десять заповедей христианской религии, пять норм поведения конфуцианства) и одновременно в противоположность этому говорит об изменении содержания морали в зависимости от положения в обществе. Затем он раскрывает общий критерий, определяющий изменения конкретного морального содержания, - "самое высшее счастье множества людей". Подобная точка зрения Фукудзава выражена в таких суждениях:

"Во-первых, мораль различна в своих утверждениях в зависимости от побуждений каждого человека, каждого племени.

Во-вторых, то нравственное учение, которое в стремлении завоевать признание ограничивается только нравоучениями, отстранившись от законов математики, не достигнет своей цели"^*.

^* (Фукудзава Юкити. О нравственном учении (Токкё-но сэцу). 1894//Полн. собр. соч. Т. 9. С. 374.)

Это второе утверждение имело место еще ранее у Ниси Амана, который при критике конфуцианства рассматривал мораль в неразрывной связи с политикой и законами. Возможно, что поэтому Фукудзава утверждал: "Поскольку политическая экономия появилась на основе законов математики, то если в основе политики нет этих законов, то такую политику не улучшить элементами морали"^*. Но для обоснования первого суждения Фукудзава напоминает, что "по существу поддерживать мораль в отрыве от сферы религии - дело чрезвычайно трудное. Так, в Западной Европе наука постоянно испытывала гнет религии, и не случайно в нашей стране в течение нескольких столетий, начиная с средневековья, ученые, выходцы из самурайской среды, игнорируя религию, поддерживали свою собственную мораль, порожденную обычаями, и продолжали придерживаться этой морали, считая ее весьма удобной"^**. И еще: "А в последнее время во всех странах Запада вместе с возникновением эволюционной теории и утилитаризма постепенно появляются ростки признания достоинств научного мира, поскольку обнаруживается эффективность этих теорий, поэтому надо полагать, что будет открыт путь и для поддержания морали, обоснованной научной теорией, в отрыве от религии". И наконец, его утверждение, что "мораль имеет единственную цель - общественное спокойствие"^***.

^* (Там же. С. 377.)

^** (Там же. С. 378.)

^*** (Там же. С. 376.)

Таким образом, несмотря на то что мораль в принципе опирается на теорию и оторвана от религии, Фукудзава полагает, что религия необходима в качестве средства, уловки для поддержания морали среди народных масс, темных, не обладающих теоретическим познанием морали. Но и при обладании такими знаниями необходимо сохранение веры в религию, чтобы в проповеди морали сохранять ее сущность. Только в данном случае необходимо развивать религию таким образом, чтобы постепенно освобождать ее от косных суеверий и излишнего рвения. Поэтому Фукудзава причину существования религии выискивает в мире морали, в сфере так называемого практического разума Канта. Но в понимании Фукудзава религия не опирается на априорный "практический разум" Канта, а является результатом исключительно экономических, исторических условий, несовершенства человеческих знаний, следовательно, вместе с развитием человеческих знаний она постепенно исчезнет. "Если религия, в отрыве от законов математики, утверждает только достоинство морали, то это становится весьма удобным для усердного усвоения ее большинством нынешнего общества. А когда ученые уверенно преподают математику в отрыве от религии, то они уже не останавливаются только на этом"^*.

^* (Фукудзава Юкити. О нравственном учении//Полн. собр. соч. Т. 9. С. 382.)

По мнению Фукудзава, признание религии в качестве опоры морали происходит в силу того, что как мораль, так и религия принадлежат к сфере "чувств", оторванных от сферы науки. На этой основе он выдвигает следующее дуалистическое суждение: "То, что в морали соответствует религии, это отрыв от законов математики, но, когда вместе с просвещением наступит прогресс в сфере естественных наук, тогда все человеческие дела окажутся в зависимости от этих наук, и тогда вне исследований ученых останется только одна проблема - утверждение религии о существовании загробного мира и бессмертии души. И поскольку ученые не могут руководствоваться чувствами и поэтому оказываются не в состоянии утверждать или отрицать существование потустороннего мира и бессмертие души, эту проблему разрешают служители религии, которые, обращаясь к чувствам людей, проповедуют буддийское учение о трех стадиях существования человека, о несчастье и счастье. Вот таким образом получается полный разрыв между разумом и чувством, ибо их объекты совершенно различны, но именно это различие делает возможным их совместимость"^*. Утверждаемая религией непознаваемость существования потустороннего мира и бессмертия души означает метафизический разрыв сферы науки и сферы религии, что свидетельствует о бессилии, о невозможности для позитивизма переступить грань непосредственного опыта.

^* (Там же. С. 391.)

Однако в данном случае в позитивизме Фукудзава господствующее положение скорее занимают элементы стихийного материализма, чем агностицизм, ибо его мнение относительно религиозного происхождения непознаваемого мира не получило ни систематического освещения, ни теоретического подтверждения. Фукудзава настаивал на том, что потусторонний мир и бессмертие души не являются результатом "требований" "практического разума", ибо подобные религиозные представления лишены реальности, которую им придает мораль. В конечном счете религия, которая в широком масштабе "проповедует потусторонний мир", воздействует на "чувства" людей и тем самым возвышает мораль, именно здесь проявляется полезная роль религии. Вот почему Фукудзава выступает против всех попыток внедрить "разум" в религию. Он против натурфилософии конфуцианства, а также против попыток последователей как христианства, так и буддизма построить религиозное мировоззрение в соответствии с эволюционной теорией и "современной культурой". И в противоположность этому он одобряет мифы о "потустороннем мире", которые взывают к чувствам^*. Таким образом, он отрывает мифические понятия от научного познания, причислив первые к миру "чувств", а вторые к миру "разума", метафизически представляя их стоящими рядом, и в этом проявилась несостоятельность Фукудзава, ибо сам он вовсе не мыслил мифические представления как не совпадающие с "разумом". Он считал, что подобное представление имелось у непросвещенной массы и эти мифы являлись необходимым средством нравственного воспитания масс. Вот вся сущность теории религии Фукудзава.

^* (Там же. С. 392-393.)

В "Беседах" Фукудзава пишет: "И "мир Будды" и "небесный мир" являются понятиями, которые вообразили и изобрели Будда и Христос, и представляют не что иное, как продукт воображения, призванный наглядно показать человечеству моральный идеал (высшее благо), и поэтому являются полезными уловками для надлежащего руководства глупыми мужчинами и глупыми женщинами"^*. Здесь ясно проявляется его понимание религии.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 31-32.)

Религию Фукудзава признает не в силу своих философских взглядов, а прежде всего в силу своего представления об "управлении государством". И хотя временами религия находит свое утверждение в его агностицизме, но это не означает преодоления основной тенденции в его мировоззрении - атеистической тенденции в сфере теории познания. Уже неоднократно отмечалось, что сам он объявлял себя неверующим, повторяя поговорку "не склонюсь ни перед синтоистскими, ни перед буддийскими храмами"^*. А когда происходили дискуссии по религиозным темам, он никогда не интересовался выяснением вопроса, что в религии является правдой и что ложью, а целиком выяснял то влияние, которое оказывает религия на практическое мышление масс.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 393.)

К христианской религии у него не было доброжелательного отношения, зато он поддерживал буддизм, но и то в силу своего представления об управлении государством. Его отрицательная оценка христианской религии коренится прежде всего в его понимании противоречия между космополитизмом христианской религии и жизнью государства. Это являлось основным аргументом, который объединял всех противников христианства в период Мэйдзи^*. Затем христианство, будучи иностранной верой, порождает в нашей стране слепое следование западным странам, и тем самым наносится вред нашей государственной независимости. "Если признать христианство подлинно справедливой религией и считать весь мир единой семьей, то этим самым отвергается престиж государства, и, напротив, если утверждать отличие нашего государства от других государств на основе различия религий, то это не может не содействовать стремлению сохранения могущественной страны. Если западные страны перестанут быть формальными учителями для нашей страны и станут духовными учителями, которые обучают наших людей душевному покою (это относительно христианской религии), то в противоположность этому в наших странах не будет покоя"^**. Таково было теоретическое обоснование вытеснения христианской религии. Он называл учениками "азбучного класса" тех ученых, которые, получая помощь от христианской церкви, стараются распространить христианство по всей Японии. Именно поэтому он подвергал резкому осуждению этих ученых, действия которых определял как постыдные поступки, "насаждающие грязь по всей японской стране"^***.

^* (Фукудзава Юкити. Краткий очерк цивилизации//Последняя глава. Полн. собр. соч. Т. 4.)

^** (Фукудзава Юкити. Упрек текущим событиям//Полн. собр. соч. Т. 5. С. 389.)

^*** (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 7. Ч. 2. С. 205-206.)

Разумеется, что Фукудзава как либерал не настаивал на законном запрещении или официальном контроле над христианской религией. В качестве средства вытеснения христианской религии он выдвигал необходимость поддержки, содействия буддизму, поэтому же напоминал о том вреде, который был нанесен движением "хайбуцу-кисяку".

Однако предложение Фукудзава относительно содействия буддизму сводилось только к тому, чтобы исправить "житейские недостатки" служителей буддизма и заменить организацию буддизма времен феодализма, когда местные буддийские храмы подчинялись главному буддийскому храму - Хондзан, миссионерской централизованной организации. Далее он отмечает, что если под влиянием западной культуры буддийские храмы и монастыри, религиозные ритуалы, обычаи буддийских монахов, доктрины буддизма, запрещение мясной пищи и женитьбы не вернутся к древним обычаям, то буддизм не сумеет сохранить веру народных масс^*, да еще для активного воздействия на массы каждая секта буддизма должна быть в централизованной организации^*. фукудзава ограничился только перестройкой организации буддийских сект, в остальном он стремился возродить традиционный буддизм, другими словами, рассматривал буддизм в применении только к народным массам, к трудящимся массам, следовательно, считал его неприменимым к господствующим классам. Невежественная масса, по мнению Фукудзава, становится глубоко верующей благодаря величию зданий буддийских храмов и монастырей, торжественности ритуалов, отрешенности от жизни буддийских монахов, учению об аде и рае. "А неосмотрительные буддийские служители, ошеломленные распространением в обществе теоретических наук Запада, начали проповедь буддизма в соответствии с современным стилем, обращаясь к ученым высшего общества, замышляя привлечь их к буддизму. При этом они ослабляют проповедь в низших слоях, где как раз должны быть сосредоточены их усилия. Все это свидетельствует только об их непонимании сущности вещей".

^* (Фукудзава Юкити. Реформа или гибель - выбирайте (Кайкаку то мэцубо-то эрабу токоро о сирэ). 1889//Полн. собр. соч. Т. 9.)

^** (Фукудзава Юкити. Упрек текущим событиям//Полн. собр. соч. Т. 5. С. 394.)

Здесь наиболее ясно проявляется особенность философии Фукудзава в понимании религии. Его философия, с одной стороны, имеет атеистическую, материалистическую, математическую направленность, а с другой стороны, уклоняется от практических выводов, которые вытекали бы из материалистической философии. Вот почему его философия не была окончательно материалистической, она остановилась на "промежуточной" стадии, на позитивизме с материалистическим уклоном, на материализме с религиозными пережитками.

Фукудзава, который настаивал на необходимости религии для "управления государством", проповедовал полезность религии для "глупых мужчин и глупых женщин", являлся идеологом господствующих классов, которые в своих интересах преподносили трудящимся эксплуатируемым массам в качестве истины ложь.

Во вступительной части "Призыва к знаниям" Фукудзава настаивает, что "небо не создавало человека человеком, что человек не создан человеком", но он вовсе не был ни сторонником равенства, ни демократом. Он фактически был одним из основоположников, имевших заслугу распространения идей прав народа. Однако его политическая направленность не была в состоянии исходить из либерализма. Его либерализм носил исключительно холодный, правового толка характер, который представлял собой его социальный, политический идеал в виде "богатой страны, могучего войска" и "гармонии между правителем и подданными"^*. Можно сказать, что факт поддержки им великого поворота откровенно говорит о его политическом характере. Фукудзава то настаивал на необходимости "богатого крестьянина", то способствовал разработке мер по развитию промышленности, то, провозглашая, что "страна должна быть денежной", был целиком идеологом буржуазии. К тому же он являлся не столько последовательным противником бюрократического правительства, сколько соглашателем и отсюда был представителем крупной буржуазии, получающей привилегии от правительства^**.

^* (Фукудзава Юкити. Автобиография//Полн. собр. соч. Т. 7. С. 501-502)

^** (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 9. С. 29-40, 192-202.)

Его соглашательская позиция в отношении религии выражала интересы буржуазии, которая поддерживала религию для управления народом, а также настроение высших слоев буржуазии, непосредственно причастных к "управлению государством".

Такой классовый характер воззрений Фукудзава оказал влияние не только на его суждения относительно религии. Уничтожая феодальную идеологию в виде аристократических дурных обычаев - "уважение правителю, презрение народу", "уважение мужу, презрение жене", "пренебрежение к деньгам", он имел невиданно большие заслуги в распространении буржуазной морали, буржуазного мировоззрения. И, несмотря на это, он, будучи ограничен своей социальной позицией, не был в состоянии последовательно проводить точку зрения буржуазного либерализма. Резко осуждая в сфере теории мораль "уважение правителю, презрение народу", на практике он выступал под лозунгом "гармония правителя и народа", радикально не протестуя против абсолютизма, так же как, резко нападая в сфере теории на мораль "уважение мужу, презрение жене", он не дошел до утверждения политического и социального освобождения женщин, а считал, что практически в силу условий того времени женщинам и девушкам нужно "предоставить право участвовать в домашнем хозяйстве"^*. Например, когда он осуждает содержание любовниц и проституцию как нарушение нравственности в отношениях между двумя полами, то это в общем хорошо. Однако когда он в качестве мер по устранению этих пороков требует "не признавать равенства любовниц с обычными женщинами" или же "не признавать за людей как гейш, так и зарегистрированных проституток, поскольку они официально занимаются проституцией и должны быть устранены из общества", то все это не могло не быть связанным с фальсифицированным буржуазным мещанством, одновременно представляя пережиток феодальной морали "уважение мужчинам, презрение женщинам", поскольку порочное поведение в отношениях полов он целиком относит к женщинам.

^* (Фукудзава Юкити. О японских женщинах (Нихон фудзинрон)// Поли. собр. соч. Т. 6. С. 71.)

Фукудзава вел борьбу за уничтожение аристократических нравов, за что и подвергался ожесточенным нападкам со стороны преданных конфуцианству и феодальным обычаям моралистов. В то же время в статье "Упрек текущим событиям" для "подъема жизненной энергии народа" он требовал, во-первых, "устранить иностранную веру", во-вторых, "сохранить, оберегать самурайский дух" и таким образом обнаруживал свое недоверие к трудящимся массам, отражая сознание привилегированного класса. Здесь под названием "аристократия" подразумевались ронины, богатые крестьяне, конфуцианцы, врачи, литераторы и подобные им, которые целиком посвящают себя духовной деятельности, рассматривая физический труд как нечто низкое. Такие личности у Фукудзава получают наименование "аристократов". Другими словами, у него "аристократами" называются те, кто не занимается физическим трудом, то есть привилегированный класс и интеллигенция. Эти "аристократы" являются носителями японской культуры, "народной жизнеспособности", мозгом народа, а в противоположность им крестьяне и горожане являются внутренностями народа и подобны животным, свиньям. Далее он утверждает, что "если мы теперь уничтожим жизнеспособность аристократии в нашей стране, то мы сделаем нашу страну подобной свинье, вот почему эта проблема подлежит серьезному обсуждению в целях поддержания престижа нашей страны^*. Из этого он делает вывод: необходимо оберегать жизнь "аристократов". В это время Фукудзава находится под влиянием идей эволюционной теории, и в качестве аргумента для своего вывода он берет евгенику Ф. Гальтона. Но здесь решающую роль сыграла не столько евгеника, сколько классовый характер его мировоззрения, рассматривающего трудящийся народ как "свиней", не доверяющего его культурно-творческим способностям.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 5. С. 397. )

Касаясь политических движений, он утверждает, что "если крестьяне иногда и выступали, то, взяв в руки бамбуковые пики, обзывали богатых крестьян негодяями и пиками разрушали их дома, а это не что иное, как достойный порицания плохой обычай, в таком случае при оценке подобного факта нельзя оставаться равнодушным". И в 1877 году Фукудзава приходит к заключению, что "если в свое время не появилась теория прав народа, то основная причина коренилась в нищете теоретиков". Здесь вновь проявляется его презрение к трудящимся массам, к политическим способностям этих масс. Однако при всей "бедности" "аристократы" создавали "сочинения о старине нашей родины, трогающие сердца людей, в которых личности, ведущие войны или поднимающие восстание, получают одобрение людей"^*. "Те, которые чувствуют страдание и от неизбежного столкновения "бедных и богатых" и соприкасаются с противоречиями "бедных и богатых", не могут не возлагать свои надежды на то, что при разорении ремесленников и торговцев у них не остается иного пути, как стать последователями "аристократов", уже не имеющих никакого отношения к торговле и ремеслу". Разрешение основных социальных проблем Фукудзава возлагает на интеллигенцию, трудящимся же отводит лишь роль работающих "свиней". Разумеется, такая точка зрения Фукудзава, несмотря на то что она основывается на наблюдениях за активным участием аристократии в политическом движении во время и после революции Мэйдзи, не может быть объяснена только его аристократически-буржуазной позицией, и тем не менее его недоверие к творческой энергии трудящихся, его настаивание на внедрении ложной религии в сознание масс с целью надлежащего руководства ими достаточно ясно указывают, что он был буржуазным идеологом, преклоняющимся перед аристократическим происхождением^**.

^* (Фукудзава Юкити. Полн. собр. соч. Т. 4. С. 536. )

^** (Фукудзава Юкити. О бедности и богатстве (Химпурон)//Полн. собр. соч. Т. 10. С. 328.)

Несмотря на то что философия Фукудзава приближается к материализму, она не могла ясно и отчетливо обнаружить свое материалистическое содержание, и это было результатом изложенной выше его социальной, классовой, политической позиции.