Прозрение нации

Крушение, которое произошло в Японии, одно из самых поразительных крушений в наш век. Я говорю не только о военном крушении, а и о другом, не менее важном - идейном. Сквозь тысячелетнюю кору самурайского духа вдруг прорвалось отвращение японского народа к войне и шовинизму. Крушение оказалось прозрением!

Окончание войны спасло жизнь, но не избавило от душевных страданий: с одной стороны, как будто произошла некоторая демократизация, но с другой - появились американцы, а с ними потеря национальной независимости, снова вооружение, угроза новой войны...

Вот этот ужасающий распад японизма и тяжелая моральная драма интеллигенции и выражены у Хотта в "Памятнике", у Исикава в "Тростнике".

К. После войны прошло уже более шестнадцати лет...

М. Но японская интеллигенция не нашла покоя за это время. Нет, положение у нее и сейчас трудное и, главное, очень ответственное. Все это относится и к писателям.

Какая-то часть интеллигенции полностью продала совесть монополиям и американскому империализму - не о ней сейчас речь. Часть интеллигенции, напротив, обрела ясность и верный путь - пошла с коммунистической партией. Но основные массы японских интеллигентов, хоть и сделали большой шаг вперед, все же продолжают оставаться в смятении, в ощущении неблагополучия и нависшей опасности. Вот откуда ужасы в душе японского писателя.

Не нужно закрывать глаза на прогрессивные черты при всех этих ужасах. Надо видеть преодоление писателями ложного, казенного, несильного патриотизма, который в Японии существовал. Надо понять их стремление к "чаадаевской" любви к отечеству, которая содержит и отрицание.

Интеллигенция Японии - явление сложное, со множеством напластований. Какие-то реминисценции буддизма, цепкие пережитки синтоизма, почерпнутые на Западе фрейдизм и экзистенциализм, сильная привычка к капитализму и в то же время смутное понимание его несостоятельности, поверхностное знакомство с марксизмом, недоверие к Америке, страх перед войной, тяга к нейтралитету... Будучи в Японии, я прочитал в газете "Джапэн Таймс" любопытную характеристику левых японских интеллигентов, недостаточно учитывают реальные факты, склонны к абстрактному теоретизированию и грешат в логике, но ставят американскую культуру ниже европейской и считают, что американо-японский договор ведет к войне.

Одно несомненно: при всем своем смятении японская интеллигенция в основной своей массе вместе со всем японским трудовым народом стремится к национальной независимости и к миру. Но в этом стремлении она, если говорить о ней в целом, могла бы, на мой взгляд, проявлять больше определенности, упорства и твердости.

К. И меньше вводить в литературу ужасов.

М. Согласен. Но чтобы приблизиться к пониманию сегодняшнего японца, нельзя забывать, через какие душевные потрясения прошел он на рубеже второй мировой войны.

В японской литературе отражена не только трагедия души интеллигента, но трагедия всего народа. И не только отражена трагедия. В прогрессивных книгах есть борьба.

Волна пролетарской литературы в довоенные годы подняла подлинно народных писателей. Они рассказали о рабочих, об их движении - Сунао Токунага, Юрико Миямото, Такидзи Кобаяси и другие. Направление выражено названием одной из повестей Кобаяси, замученного в тюрьме: "Жизнь для партии".