Встреча с писателем Хотта

К. Хорошо себе представляю. Низкие мягкие кресла, полумрак, который японцы очень любят, матовый абажур, за окном гудит лавина автомобилей и вспыхивают красные, зеленые, синие иероглифы реклам...

М. Все правильно. Так оно и было. Хотта вспоминал свою поездку в Советский Союз, выяснял мои впечатления от Японии и наконец спросил, как я расцениваю его книги.

Я ответил:

- Они великолепны, они ужасны.

Переводчика не было, говорили мы по-английски. Я был возбужден интересом встречи, обрадован прямым и открытым контактом, который сразу возник между нами. И я не позаботился о том, чтобы изложить свою мысль подробнее, яснее.

К. Просто, дорогой мой, тебе было нелегко это сделать по-английски.

М. Может быть. Только с тех пор я не совсем спокоен: а правильно ли понял меня Хотта? Не пожалей я времени на подбор слов, я бы сказал так:

- Ваши великолепные книги потрясли меня потому, что то, о чем они мне рассказали, ужасно.

К. Вот это другое дело.

М. До поездки в Японию из написанного Хотта я читал "Время" и "Шестерни". А сейчас, после Японии, прочитал перевод романа "Памятник". И еще больше укрепился в своем мнении.

Во "Времени", как ты знаешь, японская императорская армия захватывает Нанкин. Хотта честен: осуждает агрессию своих соотечественников.

К. Фон там действительно страшный: разбой, насилия, звериная жестокость.

М. В "Шестернях" - разложение гоминдановской разведки в Шанхае. И тоже на жутком фоне: взаимные предательства, разврат, убийства. И все-таки эти книги хоть и ужасают, но не разоружают. Образы коммунистов говорят нам: из кровавой трясины есть выход.

К. Жаль, что образы эти проходят где-то за сценой, они намечены силуэтами...