Стрип

К. Поговорим о тех, которые, как ты сказал, "просветились". Просвещение при капитализме вещь условная. Одни восприняли культуру глубоко и по существу, а многие - только внешне. Ты прекрасно знаешь, что сугубо современное поведение и об пик могут скрывать реакционную сущность или просто пустоту.

Возьми японские стрипы. На Западе считают, что стрип - это нормально, современно, на уровне века... Ты в стрипах был?

М. Был.

К. Надо о них рассказать. Если всерьез обсуждать положение женщины, обойти стрипы нельзя.

М. Я уже говорил, что профессор Курода показывал мне Токио. На это ушло несколько вечеров. Мы с ним ходили пешком, ездили на метро и на такси. Были в университете и в универмагах, на молодежном хоре и в народном эстрадном театре, в национальном ресторанчике и в космополитическом кафе. В увеселительном районе Асакуса, в темноте, к нам подошел таинственный человек и что-то прошептал на ухо. Курода мне сказал:

- Приглашает в частный дом на зрелище, которое запрещено законом. Туда мы не пойдем.

- А что закон разрешает? - спросил я.

- Стрип, например.

- Ну, стрип и посмотрим.

Мы подошли к зданию, имеющему вид театра. Заведение называлось "Франс-са", - возможно, это была ссылка на Париж. У ярко освещенного входа висели цветные фотографии женщин. Поднялись по лестнице к кассе. Представление, которое занимает два часа, уже шло, поэтому нам продали билеты со скидкой.

Я обратил внимание на кассира и контролера: молоденькие, вполне пристойные, скромного вида девушки. Вид у них был скучающий, совершенно безразличный - они служили. Одна из них читала книжку.

Вошли в зал полутемный, но сцена была освещена. Спереди в ряды кресел на уровне сцены полуостровом вдавалась длинная площадка - этот вертеп повторял "дорогу цветов" возвышенного Кабуки!

На сцене кривлялся тип в очках. Крича и размахивая руками, он собирал какие-то записки. Я понял, что это заявки.

Выбежала девушка, скрывая свою голизну раскрытым листом газеты. Под музыку и под гогот зала она стала отрывать от газеты кусочки один за другим. На мгновение раньше, чем упасть последнему клочку, свет погас.

Курода мне пояснил, что таким образом театр "Франс-са" остался в рамках закона, оберегающего нравственность.

Стрипов несколько в каждом сколько-нибудь крупном городе Японии.

К. Как странно, что это случилось и с японкой тоже... Я ехала в Японию с представлением о ее женщине как о существе скромном, стыдливом, целомудренном. Эти качества воспитывались веками, и нельзя себе было даже представить, например, японку с европейским декольте, с голыми руками или с неприкрытыми коленками.

Вместе с тем ханжества, ложной стыдливости японка не знала. Она спокойно обнажалась перед врачом, мылась в общей купальне или в бочке прямо на деревенском дворе. В дождь смело подворачивала кимоно, одетое в жару на голое тело. Все это вызывалось необходимостью, и нездорового любопытства не было. Женская стыдливость не мешала проявлению разума.

Трудно вместить, но это так: широчайшее, государственное распространение проституции сочеталось с целомудрием.