Птица цуру над Хиросимой

Значит, не все погибло! И тут я заметила яркое солнце и группу японских студентов-туристов, впервые приехавших "посмотреть новый город".

И старик, и дети, и все японцы любовались с холма своей Хиросимой!

Город раскинулся действительно широко: видны были высокие квадраты деловых и торговых зданий, строгий и внушительный кафедральный собор Мира, новая гостиница, парки и автострады с разноцветными машинами.

Суровая песня сменилась лирической: "Луна над старым замком. Слышен мой одинокий вздох..." И уже звучит песенка шуточная: "У ленивого Хейсаку вырос длинный нос..."

Ехали с холма в город мимо стадиона. Там шла азартная, самозабвенная игра в регби. На автобусах и трамваях мелькали смешно нарисованные яркие зайцы и собаки. По детской железной дороге катился поезд. Машинисты, кондуктора, пассажиры - всё дети.

После в парке Мира я остановилась у дерева, опаленного взрывом. Оно заботливо перевязано, как ветеран. А вдруг на нем зазеленеют отростки?

Сегодня, как и вчера, у памятника погибшим склонились скорбные фигуры. А рядом по асфальтовой дорожке летели на велосипедах японские мальчишки. Они соревновались в виртуозности езды и распевали песенку.

Вечером в отеле "Нью Хиросима" звучал свадебный напев. На невесте был надет традиционный белый головной убор. На ногах - высокие золотистые гэта.

Свадьба была веселая. Долго играла музыка.

Говорят, теперь многие приезжают справлять свадьбу в Хиросиму. Назло смерти.

Подпрыгивающие мальчики несли за невестой нарядные коробки с подарками. В раскрытой коробке я увидела вазу - и на ней все ту же серебряную птицу со смелым изгибом крыла, японский символ счастья. Ту же невинную птицу в чистом небе, которую много раз встречала нарисованной в стиле "изморозь" на картинах старой школы Окё и которую встретила сегодня на акварели смешливого мальчишки.

В тот же прощальный вечер у нас были гости из Общества "Япония - СССР". Много шутили. Мы распаковали московские свертки с альбомами, духами, пластинками, куклами... Я храню с того вечера платочек с изображением Фудзи.

Мастер часовых дел, старый японец, тогда сказал нам совершенно серьезно, что он чувствует в себе силы починить неисправные часы во всем мире.

При расставании я напомнила молодым врачам, моим хиросимским коллегам, трехстишие Басе:

Совсем легла на землю, 
Но неизбежно зацветет 
Больная хризантема.

Последнее, что мы увидели в городе, - широкое панно на одной из улиц: веселые дети под солнцем.

Из Хиросимы ехали сначала меж холмов, густо покрытых низкими соснами, потом через реки, сквозь рощи бамбука, можжевельника и туи. В просеках видели селения...

М. Вот ты и успокоила себя после трагических впечатлений.

К. Рядом с дорогой, справа, расстилалось Внутреннее море. Синяя вода, архипелаг маленьких лесистых зеленых островков, белая песчаная полоса у их подножия, плоские лодочки, далекие берега...