Прогресс или подражание

М. А, это дело другое. Требование разума - по-видимому, это и есть критерий. Главное, чтобы людям было лучше, удобнее жить. Пусть старые привычки ломает прогресс, а не ложная мода и дешевое угодничество.

Между прочим, европейцев всегда поражал рационализм в подходе японцев к иноземным влияниям. Влияния сменялись: то вначале голландское, то английское - следы его мы видим сейчас хотя бы в левостороннем движении на улицах, - то немецкое...

К. До сих пор японские врачи выписывают рецепты по немецкому образцу...

М. Германия больше всего влияла на армию, отчасти на архитектуру, на государственное право, в какой-то мере на философию. Иноземные влияния в Японии дело не новое. Но, как правило, довоенная Япония брала за границей и чрезвычайно быстро впитывала то, что со своей точки зрения считала полезным. Заимствования были избирательными. Патриархальные национальные формы довольно стойко сохранялись. А после войны они стали стремительно вымываться западными - в одном разумно, в другом нет.

К. Неразумные заимствования приходят, когда уходит национальная независимость.

Исибаси перекрестился в Бриджстоуна. На всех заправочных колонках вывесил свою новую фамилию. Дальше идти некуда. За это можно только презирать.

М. Кланяются американцам и от них же, развязных, получают дулю: кличку "джап" и обвинение в "комплексе неполноценности".

К. Такое обвинение - не развязность, а самый гнусный и злобный расизм.

М. Знаю, на себе испытал. Когда в 1945 году, после победы над фашизмом, вышла в Америке моя "Повесть о России", где я пытался как мог и как умел сказать о нашей радости, критик Аспел тут же приписал мне комплекс социальной неполноценности.

Высокомерная игра стеком. Кто ее выдумал? Фрейд?

К. Венский психиатр Адлер, близкий к Фрейду. А реакционные идеологи обрадовались термину и стали переносить его на целые народы. Корни, конечно, у Ницше.

М. Там, где японцы проявляют излишнее рвение к заимствованию, американцы уличают их в признании собственной отсталости. И этот психиатрический выверт применяется не к отдельным личностям, не к таким людям, как Исибаси-Бриджстоун, а ко всему народу, культура которого на тысячу лет старше американской! Не к торгашам и блюдолизам, а ко всему великому народу, который доказал свою способность к необычайно быстрому развитию! Это низость! Мерзость!

К. Ну, успокойся. Не волнуйся так. Я же говорю - у тебя при знакомстве с японскими сложностями появились признаки экспериментального невроза.

М. Признаюсь, в Японии в первое время сочетание и в то же время несовместимость старого и нового туманили мне голову, мешали жить, отвлекали от чего-то существенного.

К. Что же ты сделал, чтобы от этого избавиться?