Удивительна станция Уэно. Удивительна и загадочна

Перевод Я. Троицкого

Туалеты.

Вокзал построен тридцать с лишним лет назад, и их совершенно не хватает.

Уборка делается постоянно, но люди идут нескончаемой вереницей, и толку от нее нет. Злятся уборщицы, злятся пассажиры. Пассажиры ломятся в разгар уборки, им говорят, здесь уборка, не можете потерпеть, идите в женский рядом, многих это доводит до белого каления.

Чтобы не писали, стены покрыты блестящим кафелем, двери с внутренней стороны - блестящей нержавейкой. Думали, что уж это-то будет не по зубам, но появились шутники-граверы с гвоздями. Правда, работать стало труднее, чем по деревянному покрытию, рисунки и надписи пошли на убыль. А вот мелкое воровство не уменьшается. Очищенные от денег дамские сумочки, кошельки, причем сработанные где-то из прекрасной крокодиловой и змеиной кожи, безжалостно вколачивают в унитазы и уходят. Не две или три в месяц, а по десять-двадцать штук.

Это гораздо хуже, чем мусор и ругань. С упрямым постоянством система выходит из строя. Забивается. Хорошо, если удается вытащить шестом или крюком, но когда забьется на изгибе, глубоко, ничего невозможно сделать. Приходится лезть прямо рукой и тащить изо всех сил. И только подумаешь, что вот наконец исправил, как кто-то снова вколотит сюда плоды чьего-то труда. Бесконечная тяжкая работа.

Еще одна беда в том, что многие пассажиры освобождают кишечник в поездах, стоящих на стоянке. Все падает на шпалы и полотно, в жаркие летние дни это просто нестерпимо. А причина в том, что на вокзале не хватает туалетов. Начальник вокзала заметил, что мечта его жизни - сделать полотно бетонным и мыть его из шланга.

Надо серьезно продумать возможность измерения современного уровня жизни в Японии по величине отбросов. Мы ведь кричим: "Большой рост, большой рост!", а растут-то только высота зданий, цены да количество отбросов.

Когда терпение лопнуло, показали все это представителю властей, тот величественно кивнул, сказал: "Плохо" и ушел.

Бюро находок.

В дождливый день здесь теряют от 60 до 90 зонтиков. Возвращаются, чтобы забрать, меньше десятка, остальные так и валяются. В дождливую погоду забывают зонтики, но и другим вещам несть числа. Вставные челюсти. Очки. Галстуки. Кошельки. Пиджаки. Авторучки. Перчатки. Кольца. Ручная кладь. Книги. Словом, забывают все, кроме того, что намертво прикреплено к телу, да обуви, которая в данный, момент на ногах. Денег и то за год оставляют 15 миллионов иен. Фотоаппараты. Часы. Транзисторные радиоприемники. В одном только Хигаси Тэккан за год оставляют вещей и денег на сумму в несколько сот миллионов иен. Сумасшедшая забывчивость в головах этих столичных жителей...

Мне показали шкафы; там среди плотно набитых сумочек, свертков, пакетов с едой и прочего оказались 2 книги. Из любопытства взглянул на заглавия, оказались "Без желания не быть" Исикава Тацуми и "Божественный ветер" Хараси Торихиро.

Туристические бюро.

Ежедневно 7- 9 тысяч человек обращаются сюда за советом по организации путешествий, особенно много обращений в пятницу и субботу. В основном это короткие поездки на 1-2 дня. Некоторые никаких планов не имеют, просто спрашивают: "А куда бы мне поехать?" И служащие должны терпеливо, с улыбкой обслужить и таких блуждающих атомов.

В последнее время этот процесс стал проще, потому что еженедельники публикуют подробные статьи о том, как спланировать поездку, и люди, как правило, заранее принимают решения. С мужчинами говорить легче, а вот женщины чересчур подробно расспрашивают - а как это, а как то. То же и с парами в свадебных путешествиях: мужчина стоит злится, а женщина без конца выясняет и выясняет подробности.

Некоторые положат сумочку на стойку и елозят ею перед глазами туда-сюда, туда-сюда. Клиенты-то увлечены своими мыслями о поездке и ничего не замечают. Так и хочется сказать, чтобы прижимали сумочки к груди, когда спрашивают.

Пункт помощи.

Благотворительное общество открыло пункт Скорой помощи.

Заглянем в карточки. Многим оказывается помощь - переломы, вывихи, боли в желудке, переутомление, похмелье. Тяжелых больных отвозят в больницу неподалеку. Имеются и опасные случаи: когда на вокзале начинаются схватки, попадают сюда, отсюда - в больницу и через 5 минут рожают.

Но кроме больных, в эту подвальную комнатушку с голыми бетонными стенами, освещенными мертвенно-бледным неоновым светом, приходят заблудшие. Школьники, отставшие от экскурсий. Заблудившиеся младшеклассники. Множество сбежавших из дому мальчишек и девчонок. Безработные шахтеры, приехавшие в Токио без гроша в кармане. Бродяги. Старики. Некоторые говорят на диалектах Аомори и Кагосима, не сразу и поймешь. Мать, сбежавшая из дома в Иокогаме, с двумя детьми - четырех и шести лет. Парень, клянчивший денег на проезд, полиция проверила его вещи, портфель оказался с двойным дном, и оттуда посыпались ужасные предметы.

Приходит мужчина. Говорит, отняли машину. Не может вернуться домой. Записали имя, адрес, возраст. Послали в дешевую гостиницу около вокзала. Звонят по записанному месту работы. Оказывается, водитель такси из Тиба, сбежал на одной из всего-то двух машин этой фирмы. Срочно пошли вместе с полицией, мужчина как ни в чем не бывало смотрит в номере телевизор.

Бедным заблудшим душам благотворительное общество дает немного денег, покупает билет, чтобы вернуться в родные места, устраивает на ночлег, дает медицинские советы, иногда даже улаживает семейные ссоры.

От переутомления у служащих ввалились глаза.

Полицейский пост.

За год - почти 7000 сбежавших из дому.

И число не уменьшается.

Возраст снижается.

В Ояма есть пятнадцатилетняя уличная девка.

Каждый год в апреле с разных концов начинают съезжаться в Токио группы юношей и девушек в поисках работы, рассыпаются по всем концам столицы; проходит месяц, и они, подавленные ностальгией, пошатываясь, приползают на вокзал. Собираются и охотящиеся за ними гиены. Их называют пукэя, футэнья - это молодчики, что сладкими речами заманивают девушек в кафе и бары, потом тащат в дешевенькую гостиницу.

Сюхайси - это банды, охотящиеся на людей по заказам разных строительных контор; эти как возьмут след, так, словно охотничьи псы, преследуют нагло и неотступно. И попадаются на обман не только юноши и девушки, снедаемые весенней ностальгией, но и фермеры, приехавшие на зимние заработки из Хатиноэ и Аомори. Бывает, от сюхайси некоторые прячутся даже в туалетах, так они и там неотступно стоят под дверью и ждут, переминаясь с ноги на ногу.

Одну девушку, сбежавшую из дома в Ямагата, три дня не могли вернуть, она снова и снова приезжала. А вот бредет маленькая девочка, остановили, спросили - четвероклассница, приехала из Ибараки, потому что не нравится спартакиада в школе. И куда же ты идешь? К старшей сестре в Токио. А где же дом сестры? А нужно выйти с вокзала Уэно, пойти прямо, там будет дом с собаками, а рядом - дом сестры.

На грязных стенах поста, похожего на спичечную коробку, висит цветная бумага. На ней служащие пишут разные высказывания. Не решаюсь сказать, что красиво, но очень аккуратно выводят иероглиф за иероглифом.

 Юноша, не будь одинок! 
 Будь стоек зимой, 
 Живи, цвети, 
 Как цветы сакуры.

Разговорился с одним молодым полицейским, он с негодованием клянет грязь Токио, бранит людей, терпящих эту грязь и мирящихся с ней - мол, во всем виновато руководство. Еще сказал, что вот уже десять лет тайком изучает религию, что просто критиковать - бесполезно, надо что-то делать. Что если смотреть на жизнь мужчин и женщин, какой она здесь видится, так это просто самцы и самки.

Вот недавно приехала одна женщина с Хоккайдо, замужем пятнадцать лет, дети есть, а сошлась с молодым здесь неподалеку. Шептала здесь в участке, что, мол, муж лесник, все время в разъездах, грустно было, вот так и случилось.

Вот и говорит полицейский, что плохо, когда такая женщина, в старшие сестры или матери мне годится, а говорит, понурив голову, такие вещи.

- ... пыльный этот вокзал. Говорят, тому, кто здесь работает, нужно волосы в носу отращивать. Но что же, и это надо знать, - сказал напоследок полицейский в ответ на мое молчание.

Подземные переходы.

Собралась группа бродяг, спят хором. И не только здесь - по всему вокзалу Уэно та же картина. И всплывают в памяти давно ушедшие слова, и видишь, как на стенах в переходах, на полу, в нишах, в мерцающем неоновом свете - повсюду затаилось, расползлось бледными пятнами застойное, еще со времен войны, запустение. Откуда? Почему?

Кабинет начальника вокзала.

Странные иногда здесь случаются вещи.

Приходит мужчина средних лет, на груди помятого пиджака нацеплены знаки различия генерала старой имперской армии, бесцеремонно говорит:

- Ты начальник вокзала?

- Мм... да, я.

Мужчина величественно замер и говорит:

- Я - Ямасита Тюдзи, решено, что я женюсь на ее высочестве Титибумия. Не сыграете ли вы роль свата?

Начальник вокзала растерянно говорит:

- Хм, почту за честь, - потом встает, обходит свой стол, подходит вплотную к военному и начинает всем телом подталкивать его к двери. Военный пытается что-то сказать, начальник вокзала только повторяет: - Хм, хм, - и постепенно продолжает теснить.

Или врывается человек и кричит, что в Гансинкай выпустили фальшивых денег на 120 миллионов иен.

Или входит мужчина - как раз в тот момент, когда премьер-министр Икэда во время поездки в Аомори проводил пресс-конференцию в кабинете начальника вокзала, и бесцеремонно восклицает: "О, Икэда, привет!"

Удивительна станция Уэно.

Удивительна и загадочна.