Требуются... А как живут?

Перевод Я. Троицкого

В Токио, в Токио! Ежегодно масса юношей и девушек устремляются сюда со всех концов страны. Они вливаются в предприятия и фирмы, поселяются в общежитиях для одиноких и начинают изучать Большой Токио. Вдоль нескольких частных железных дорог, имеющихся в Токио, в пригородах разбросано бесчисленное множество больших и малых общежитий. Редко какое предприятие или фирма не имеют такого общежития для сотрудников, а потому их число в пределах города внушительно.

Даже закусочные и бары, став потверже на ноги, заводят себе такие общежития. В многоквартирных домах плата за квартиру велика, поэтому без таких общежитий трудно привлечь на работу служащих или hostess (Девушки, развлекающие посетителей в барах и закусочных (англ.).).

Поначалу приехавшие из провинции юноши и девушки дрожат, как мыши, но проходит месяца два-три, и все меняется. Кости становятся такими крепкими, что не ломаются в переполненном городском транспорте, движения быстрыми, как у форели, из-за постоянного метания между машинами. Под взглядами бесчисленных глаз девушки хорошеют. От постоянного толкания в очередях на дешевых распродажах тело становится гибким и изящным, как у антилопы. Глаза делаются чистыми и красивыми, как у кинозвезд, ибо просматриваются лишь первые иероглифы заголовков в газетах и тень знания не замутняет их. Голова начинает очень быстро считать и пересчитывать, пытаясь приспособить низкую зарплату к высокой стоимости жизни. Примечательно, что даже пальцы благодаря всенощной игре в карты по субботам приобретают повышенную чувствительность.

Словом, чтобы в этом городе тебя не обогнали другие, нужно приучить себя к ночным атакам и утренним броскам - быстрее поесть, скорее выйти, все время бегом - это заметно улучшает кровообращение. Все тело гудит от бешеной деятельности, и через два-три месяца человек меняется до неузнаваемости.

В районе Митака по Центральной линии много общежитий различных крупных фирм, посетил одно из них. Общежитие известной строительной фирмы, строящей гостиницы, метро, прочие здания, произвело впечатление. Этому общежитию уступят многие отели: пятиэтажное здание на металлическом каркасе, ярко переливаются светильники, теннисный корт, кондиционированный воздух, ванные, туалеты, все удобства, комнаты в японском и европейском стиле, а на втором этаже даже спортзал с баскетбольной площадкой.

Здесь живет свыше 200 молодых людей - выпускников школ и институтов, средний возраст 21 год. Показали комнаты - все европейского стиля, на двоих: два стола, два книжных шкафа, две кровати. Во всех комнатах неожиданный для меня порядок. Нигде нет спертого, характерного для молодежи запаха пропотевшей одежды и обуви.

Удивился и тому, что в большинстве комнат - стереомагнитофон и небольшой телевизор. Молодежь покупает в кредит.

- Какие записи слушаете?

- Разные. Одни любят песни про альпинистов, другие - музыку Хачатуряна. Правда, в комнате двое, поэтому не всегда можно послушать тогда, когда хочется. А вообще-то это скорее украшение комнаты. Смотришь и радуешься. Приданое. Скромная мечта.

Потом поехал в женское общежитие кондитерской фабрики в Кита-Синагаву. Здесь в малюсеньких комнатках живут по четыре девушки, у каждой койка-скамейка, с которой сползаешь ночью, точно как в спальном вагоне второго класса. Никаких украшений, кроме фотографий на стенах да стоящих рядком кокэси-нингё (Небольшие схематически выполненные куколки в виде разрисованного цилиндрика с головкой.).

- Уныло, - пробормотал я.

Одна из девушек ответила:

- Такое жилье и украшать не хочется. К тому же стерео выходит каждый год новое, все равно за модой не угонишься. Вот все и придерживают деньги.

- Копите?

- Ну не совсем так, - прошептав это, она выжидательно улыбнулась. У них здесь есть девушка, которая копит сдачу из бани, накопила уже тысячу алюминиевых монеток по одной иене. Конечно, разница в доходах есть, но интересно, как резко проглядывают различия в характерах этих парней и девушек одного возраста.

Подробно расспрашивал о премиях, о повышении по службе, о социальном обеспечении, об оплачиваемом отпуске и слушал ответы, но, думаю, в конечном счете важно, какой представляется жизнь через призму этих цифр.

Краб и личинка, живущие в одинаковых песчаных норках, будут совсем по-разному судить о жизни. Носки одного размера Таро окажутся малы, а Дзиро велики. А я писатель, пытающийся понять чувства людей, и потому оставлю сравнение и анализ цифр какому-нибудь социологу. Мое дело - досконально понять, что чувствует и думает каждый из них - и краб, и личинка, и Таро, и Дзиро.

У молодежи строительной фирмы и девушек кондитерской фабрики много различий, начиная с зарплаты. Масштабы и капитал этих фирм совершенно различны, совершенно различен и характер работы. Молодежь мешает бетон, вгоняет сваи, а девушки месят пшеничную муку, улыбаются клиентам и продают сладкие пирожки. Все различно. Но если собрать все их рассказы, то обнаруживается одно общее.

Перенапряжение.

Изо дня в день, с утра до вечера работа накладывается на работу, и в общежитие они приходят только спать. Из Тохоку, с Хоккайдо, из Кансай, Сикоку, Кюсю - со всей Японии съехались они в Токио год-два назад, а спроси - знают только путь от работы до общежития, больше ничего.

Путь от работы до общежития, находящийся чуть в стороне увеселительный квартал - в этом крохотном треугольнике они крутятся с рассвета до темна. А если случится вырваться из границ и попасть в другой увеселительный квартал, то чувствуют они себя там словно за границей.

У мыши, у кошки тоже есть своя территория, и их жизнь и деятельность проходит внутри этих невидимых, но прочных границ. И стоит им вырваться за их пределы, как они немеют, словно парализованные. В своей канаве мышь проворна, как тень, а попадает на широкий перекресток - и ее давит трамвай, словно глиняную куклу, - потому что покинула свою территорию. Мне кажется, то же самое происходит с людьми. К примеру, в Синдзюку я могу спокойно выпить бутылочку виски, а на Гинзе меня с трех рюмок совсем развезет.

В Токио жизнь ненормальна. Это не жизнь. Какой-то бессмысленный бег.

- И долго он будет продолжаться?

Молодой парень, выпускник университета в Киото, задумался. Потом ответил:

- Всю жизнь! Думаю, всю жизнь. Такое уж это место.

Тогда я попробовал спросить следующее.

-... Молодость можно мерить по-разному, и вот по размышлении я пришел к мысли, что человек такое животное, которое без работы существовать не может. Не знаю почему, но так. И общество, которое дает возможность человеку менять род занятий, пока он не найдет для себя подходящее,- это молодое общество, а пока идет этот поиск - длится индивидуальная молодость. В Англии, во Франции нередко дети привратника становятся привратниками, дети служанок - служанками, сын учителя становится учителем. Молодо такое общество или нет? Как вы думаете?

Компания задумалась, потом ожила. Начали говорить все вместе, серьезно и спокойно о том, что все они хотят поработать в этой фирме, научиться как следует, потом вернуться в родные места, открыть строительные конторы, стать хозяевами. С этой точки зрения их можно причислить к "молодым".

Однако в сегодняшней Японии 8 из 10 молодых людей по окончании школы идут на работу, ничего толком о ней не зная, и остаются на этой работе всю жизнь. Нет ничего другого, кроме как лечь в это прокрустово ложе.

Думаю, что хоть и нет у нас такого сословного расслоения, как в Англии и Франции, но своеобразные жесткие ограничения есть. Я знаю, что мои определения отдают пустым идеализмом, мало подходящим к современности, но отказаться от них не могу.

- Общежитие это неплохое, но чего-то не хватает. Угловаты все комнаты. Хочется чего-то округлого.

- Это хорошо, что столовая дешевая. Но вообще-то, когда в поте лица приходишь с работы, желание только одно - ванная.

- Физическая нагрузка - только когда поедешь в горы в отпуск.

- Когда-то хотелось почитать Гёте, Толстого. Теперь уж все равно.

- Бывает 150 сверхурочных часов в месяц. А что поделаешь?

- Свиданий нет.

- Ни времени, ни партнера.

- Запрешься на ночь, это лучше всего.

- На ночь запрешься - с женщиной, что ли?

- Не прикидывайтесь. Запереться на ночь - значит на всю ночь засесть за карты. Как будто писатели этого выражения не знают.

- А я пью. Кучу напропалую. На днях разгулялись, 10 тысяч иен пропил.

- Ужасно.

- Не ужасно. Я так делаю, чтобы забыться.

У девушек в Кита-Синагаве разговор был спокойнее. Гёте и Толстой не упоминались, "запереться на ночь" тоже, 150 часов сверхурочных и 10 тысяч иен тоже не упоминались.

Но и они изо дня в день работают и работают, и они страдают от недостатка "округлости", "домашней атмосферы", "душевного разговора", только вместо неразумной траты на выпивку идут они в певческие кафе и поют там песни детства вместе с незнакомыми людьми.

Попоют, потом трясутся в транспорте, пересаживаясь на остановках, из Синдзюку в Синагаву, к себе.

- Не хочу сказать, что в Токио масса нахалов. Но что делать, если пристают?

- Зло посмотреть.

- Не обращать внимания.

- В Юракуте, позади здания газеты "Асахи", вечером много их шляется. Если сделать вид, что не замечаешь, могут и сзади по голове... бывает такое. Страшно, я недавно еле убежала.

- Плохо.

- Да. Зато, может, не так уныло.

- Работаешь, работаешь, общежитие хоть и как отель, а возвращаешься туда только спать, хорошо хоть ванна есть, да только и радости, что в субботу ночь провести за картами.

Какое же у этих молодых людей настоящее, реальное желание? Один сразу и громко ответил, остальные от души рассмеялись и закивали.

- Выспаться днем и жениться!

Вот так...