Беды и радости квартала старьевщиков

Перевод Я. Троицкого

В автомашинах я не очень разбираюсь. Есть у моей жены Хироюки старенький "рено", какие называют "четыре лошади". Как говорит Акава (Современный японский писатель, автор многочисленных очерков об автомобилизации Японии.), "ситроен", словно склеенный из листов жести, когда поднимается в гору, стонет "ой-ой-ой", а когда выходит на ровное место, то бежит под бодрое "бум-бум-бум", так вот предмет ее гордости - "четыре лошади" - точно такой же.

Чуть только пошел на подъем, сразу начинает греться и на французский манер петь "вай-вай-вай", потом фьють - испускает дух и останавливается. Она сердито заливает воду, температура снижается, машина бежит под бодрое "бум-бум- бум", но скоро снова запевает "вай-вай-вай". Загадочная машина- перед тем как остановиться, поет "вай", как едет-"бум".

Что было, то было - с неделю посещал автошколу, потом бросил: нет времени. Молодые инструкторы в автошколе, усталые от бестолковости наседающих страдальцев-кандидатов, мечутся от ругани да к брани.

Филологически их жизнь удивительно проста, все существительные и глаголы у них одной, ультрасовременной формы. Сидят рядом с вами и покрикивают "право!", "лево!". Или "тормози!", "разворот!", "стоп!", "пошел!", "хватит!". Под окрик "право" я почему-то в растерянности повернул руль налево, он крутанул вправо и сочувственно прошипел: "Ты что, дурак?" И снова пошло "право", "лево". И вправду все очень просто.

Расспросил его - оказалось, на десять лет меня младше, не знает ни зажигалок, ни указов военного времени. А вот лающий язык старой армии усвоил в совершенстве. Интереса ради привез его домой, выпили вместе, выяснилось, что любит музыку, подробно рассказал о том, как в автошколе удается наживаться.

В автошколу я перестал ходить потому, что увлекся путешествиями и книгами, но до сих пор стоит в ушах грубая и резкая брань этого молодого человека. Он из Тохоку. Когда я мешкал, он зло кричал: "Тормози, болван!"

В Харуми открылась "14-я всеяпонская выставка автотехники", поехал я туда. Выставлены новые модели бесчисленных крупных и мелких производителей; чтобы подработать, американские студентки с не очень красивыми веснушчатыми лицами представляют эти модели. Для поднятия тонуса играет оркестр. Выставлено все: пожарные машины, самосвалы, бетономешалки, рефрижераторные фургоны, междугородные автобусы, вездеходы, машины с тяжелым подъемным оборудованием, погрузочные механизмы, спортивные машины, роскошные легковые. Все блестит и переливается красками, сверкающая витрина капитализма, энергии и исследовательского духа японской промышленности, ее величественности и тонкости. Экспонаты поводят плечами и потягиваются, как кошки. Нет лишь катафалков да мусорных, остальное все тут.

Притихшая "смерть на колесах" продумана и спланирована как по назначению, так и по внешнему виду, но от всего так и веет чем-то чужим. Позднее я говорил со специалистами; оказывается, японские грузовики по качеству хороши, а вот легковые пока еще отличаются от иностранных, как ребенок от взрослого. Прогресс из года в год налицо, но еще многому нужно учиться - плохи дороги, недостаточно высокое качество металла.

Однако это общий взгляд, который нельзя распространять на все оптом, поскольку есть и таинственное до странности хорошее качество и дешевизна двигателей "хонда спорт", и тот факт, что "блу берд" на годовых испытаниях в Финляндии победил "фольксвагена".

Не очень далеко от этой презентабельной выставки в Харуми есть местечко Татэгавамати в районе Сумида. Это не очень оживленный пригород Токио, где находятся маленькие мастерские, где живут типично японские, не имеющие аналогов в мире, специалисты. Это городок специалистов по разборке машин, городок старьевщиков.

Работа их состоит в том, чтобы разобрать негодную машину, отобрать части, которые могут пригодиться, а остальные продать на металлолом. Это автомобильные хирурги. Официально их называют "старьевщики". Вроде сборщиков макулатуры. Название городка известно предпринимателям всей Японии; ремонтники, нуждающиеся в деталях к старым машинам, шлют сюда запросы со всей страны, от Хоккайдо до Кюсю. Есть даже поговорка: в Татэгавамати пойдешь, все что надо найдешь.

И в мире действительно нет этому аналогов. У американцев, например, походила машина три года - хлоп под пресс и на переплавку. А в этом городке собрались около сотни старьевщиков, и хоть баснословных доходов они не имеют, но живут сносно. Живут тем, что останавливают сверкающую витрину капитализма на пороге могилы, поколдуют над ней и возвращают к жизни ее внутренности. Рынок автомобильных старьевщиков. Усердие, умение, экономия и точный расчет. Но и это Япония. Городок, прилепившийся у ног чудовища, - Токио. Высокомерные "кадиллаки", крепкие и выносливые "фольксвагены", все в конце концов попадают сюда. Чтобы разобрать машину - раньше это делали молотком, зубилом да кувалдой; теперь - с кислородными и ацетиленовыми резаками-нужно всего два часа. За два часа перестают существовать все - и "кадиллаки", и "фольксвагены", и мусорные машины, и катафалки. Превращаются примерно в три тысячи деталей. И какие из них удастся продать, какие нет - все это определяет глаз старьевщика. Не просто подбирают они все подряд. Для этого нужно хорошо представлять, у каких машин какие детали наиболее уязвимы и чаще ломаются.

Это похоже на жизнь африканской гиены, которая по всей саванне отыщет след, лишь только запахнет кровью или падалью. День за днем по опыту и книгам изучаются и запоминаются сильные и слабые места, раковые опухоли и ахиллесовы пяты множества машин. Из года в год растет число новых автомобилей, количество деталей растет, и эту работу не выполнить без любопытства и любознательности.

- Говорят, что врач, стоит ему взглянуть на больного, может сказать, что у него не в порядке. И вы можете - по виду машины?

- Почти. Правда, чтобы понять хорошенько, нужно проехать на ней. Тогда становится ясно, как на рентгене.

- Здорово.

- Так ведь собаку на этом съели. Машина, в общем-то, - это смазка. Если ее правильно меняют, в нужном количестве и нужного качества, машина не так сильно изнашивается. Но не все так делают, а то бы нам жить не на что стало.

- Мусорные машины, наверное, неприятно разбирать?

- На это не обращаешь внимания. Первоклассные машины, которые возили типов, якшавшихся с бандитами да взяточниками, еще грязнее. Их даже приятно раскурочивать. Грязи от этого, конечно, не убавится. Так что курочим всякие. И настроение неплохое.

- А катафалки?

- Какая разница? Просто в тех, что продает муниципалитет, нет ничего ценного, поэтому идет за бесценок. Вот разобрать бы колосники крематория! Были бы деньги. Они ведь из жаропрочного металла да толстые.

Шины можно продать за 500 иен, а если повезет, то и за 2000. Используется часть радиоприемников. 90% двигателей идут на металлолом, но некоторые попадают в деревню и возрождаются там в качестве электрогенераторов. Попользуются на распиловке леса в горах, на выборке речного песка, двигатели с джипов ставят на рыбачьи лодки. Правые двери идут дороже левых - видимо, при левостороннем движении чаще повреждаются. Стекла идут за полцены против новых. Рамы идут в электропечь, тормозные устройства - в мартен. Оставшийся в баках бензин собирается. Рулевое управление разбирается в последнюю очередь. Двигатели все в масле, поэтому разбирают сразу с нескольких машин.

- А как новые машины по сравнению со старыми?

- Раньше разобрал такси - получил монеты. Бывало, по 2 иены на 10 затраченных прибыль получали. Теперь такого нет. Трудно стало. Когда продают машину, досконально проверяют. Дополнительного дохода не стало.

Все хозяева таких мастерских в городке в один голос твердят, что темными делами, вроде разборки ворованных машин, не занимаются и что, мол, не пишите об этом. Говорим, мол, только потому, что однажды один популярный еженедельник написал об этом.

Пообещал, что я не грязный сплетник, что я давно пишу о таких вещах, и им это пока не повредило, однако острая настороженность в их глазах не пропала. И все продолжали твердить, что сейчас стало можно разбирать только машины со специальным сертификатом о непригодности, поэтому на разборке ворованных машин уже не заработаешь.

Однако в действительности в Токио ежемесячно воруется и исчезает большое количество машин. Похоже, уехать на машине, не имея ключа, не так уж сложно. Если пойдет ток, машина заведется. Так что можно обойтись фольгой или ртутью из термометра. Однажды, несколько лет назад, один представитель темного мира в Осаке показывал мне, как с помощью нескольких термометров можно угнать машину стоимостью несколько сотен тысяч, несколько миллионов иен. Из машин, угоняемых в Токио, находится и возвращается владельцам около трети, остальные две трети исчезают. Так что можно предположить, что в Токио, пусть не в Татэгавамати, есть нелегальные старьевщики, которые наживаются на разборке ворованных машин. А вот где они находятся - полнейшая загадка...

Из года в год растет число машин, число списанных тоже растет, и можно подумать, что Татэгавамати процветает, но это не совсем так. Когда машин мало и запчастей не хватает, городок процветает, но такое было лишь до войны, когда был запрещен импорт машин, да после войны, в период упадка, а теперь положение не слишком хорошо, но и не так уж плохо. Производители в качестве сервиса держат солидный запас запчастей на бензоколонках, поле деятельности старьевщиков сужается. И импортные, и отечественные машины по мере устаревания уходят в провинцию, и к старьевщикам все больше обращаются люди оттуда.

В Татэ авамати около сотни людей занимаются этим делом, кто-то из них зарабатывает лучше, кто-то хуже. Кто-то специализируется на импортных машинах, другие - на отечественных, кто-то на грузовых, автобусах. Чтобы избежать излишней конкуренции, организован взаимообмен товарами. Это целесообразно.

Однако люди дальновидные считают, что нужны какие-то новые, кардинальные меры, потому что при таком положении дел перспективы плохи. Обсуждается идея создания крупного объединения по торговле деталями старых машин, как импортных, так и отечественных. То есть создания супермаркета авточастей. В этом бизнесе тоже родились проблемы, общие для мелких и средних предприятий любой отрасли.

- ... У молодых хорошие идеи, но нет денег. С возрастом появляются деньги, но тяжелеет зад. Но если так пойдет дальше, то старьевщики сами попадут на свалку. Тяжко. - Пожилой предприниматель уныло качает головой.