Токио как он есть

Выборы председателя - ханамити, устланная деньгами

(Ханамити - дорога цветов - помост для актеров, выходящих на сцену через зрительный зал.)

Перевод Б. Раскина

Десятого июля с десяти часов утра в общественном здании "Бункё кокайдо", расположенном близ парка Горакуэн, происходили выборы председателя либерально-демократической партии. Протерев заспанные глаза, я отправился поглядеть на это действо.

Фракция Хаято Икэды собралась в столовой парка, фракция Сато и Фудзиямы - в гостинице "Принс-отель" в Акасака, и я решил вначале посетить "Принс-отель", затем столовую в Горакуэн, а потом уже отправиться в "Бункё кокайдо". В парке Горакуэн члены фракции Икэды, напившись кока-колы и пива, были в приподнятом настроении. Я подошел к дежурному и спросил, сколько собралось человек. Тот ответил: двести сорок пять, короче говоря, большинство, и победа фракции обеспечена. В "Принс-отеле", где заседала фракция Сато - Фудзиямы, на аналогичный вопрос мне отказались ответить, мотивируя тем, что обнародование числа участников может иметь нежелательные последствия.

Здание "Бункё кокайдо" было переполнено. Помимо корреспондентов радио, телевидения, газет и журналов, первый и второй этажи заполнили приехавшие из провинции родственники депутатов от либерально-демократической партии, а также многочисленные зеваки.

Места для прессы были отведены в первом ряду обоих ярусов, мне предоставили кресло во втором ярусе. Учитывая близорукость и заранее зная, что буду сидеть высоко, я запасся сильным биноклем, который мне любезно предоставили в редакции. Слухи о том, что на подкуп голосов затрачено от двух до трех миллиардов иен, также подогревали мой интерес. Поблизости от меня сидел писатель Сётаро Ясуока, которого один еженедельник попросил написать репортаж о выборах председателя либерально-демократической партии. Завидев у меня бинокль, он сразу же попросил одолжить его на минутку и стал оглядывать зал.

- Хорошо видно? - спросил я.

- Отменно. Полезную штуку ты прихватил. Вижу, подготовился.

- Здесь как на бегах. Без бинокля не обойтись.

- Приобщаемся к современной технике.

Тем временем началась церемония. Был исполнен государственный гимн, затем избрали председательствующего для ведения конференции и его заместителя, выслушали отчетный доклад и -приветствие председателя партии. Все шло гладко, без сучка и задоринки, будто крутилась новенькая шестерня, только что вытащенная из банки со смазочным маслом. В приветствии, произнесенном громким, отчетливым голосом, были все самые правильные и красивые слова, какие только можно отыскать: независимость, справедливые выборы, модернизация, выполнение всех обещаний, прекращение роста цен на товары, стабилизация жизни народа, согласие и порядок внутри партии и многое, многое другое. Кажется, Гитлер провозгласил, что в большой лжи есть нечто такое, что заставляет людей в нее поверить. "Воистину, речь политического деятеля напоминает ритмический шум, странным образом воздействующий на психику слушателя",- пробормотал Ясуока. Примерно с середины приветственной речи он начал ухмыляться, потом не выдержал и захохотал в полный голос. Позже, когда мы пили пиво, он все повторял: "Политика - это искусство внушения, именно внушения!"

- Церемония закончилась сравнительно быстро, и началось главное действо, стоившее три миллиарда иен. На сцену внесли кабины и начали в алфавитном порядке приглашать для голосования членов палаты советников и палаты депутатов, делегатов конференции.

Получив пустой бюллетень, каждый из них заходил в кабину, поворачивался спиной к залу, вписывал чью-то фамилию, сгибал бюллетень вдвое, засовывал в ящик и чинно уходил на правую сторону сцены. Я навел бинокль на ящик, сфокусировал на бюллетень, но ничего не смог разобрать.

Никто не колебался, не задерживаясь лишнее время в кабине, быстро вписывал фамилию, опускал бюллетень в ящик и уступал место следующему. Каждая вдвое согнутая бумажка стоила два, три, пять, а то и все десять миллионов иен - пожалуй, самый высокий гонорар в мире! Положим, если бы меня купили за два миллиона иен, то, впиши я в бюллетень фамилию Хаято Икэды или Эйсаку Сато - любая из этих двух фамилий состоит из четырех иероглифов,- каждый вписанный иероглиф стоил бы пятьсот тысяч иен. Даже если бы я вписал Айитиро Фудзияму, фамилия которого состоит из пяти иероглифов, на каждый иероглиф пришлось бы четыреста тысяч. Не мудрено, что делегаты голосовали быстро, уверенно, не задерживаясь в кабине лишней минуты.

Я сравнил эти суммы со своими собственными гонорарами, и мне стало так тоскливо, так муторно на душе, что тут же захотелось уйти домой, залезть в постель и со стыда с головой укрыться одеялом. В свое время Рёкуу Сайто (Рёкуу Сайто (1867-1904) - известный японский писатель - сатирик.) говорил: "Надо помнить, что у писателя одно лишь перо, а палочек для еды две". Но никакие слова, никакие цитаты не могли исправить испорченное настроение. Я подумал о том, что совершаю неслыханную глупость, когда пишу за жалкие, по сравнению с упомянутыми суммами, гроши. От этих мыслей мои мозги размягчились, рука отяжелела, перо стало неподъемным, испарились остроумие, воображение и злость. Поэтому пусть простит меня читатель за то, что из-под пера вышли сухие, жалкие строки. Сейчас я словно пиво без пены, словно утка с переломанными ногами, словно обвисшие груди старухи...

Наступил момент вскрытия ящика с бюллетенями.

На столе маленькая горка бумажек стоимостью от двух до трех миллиардов иен.

Несколько человек с круглыми головами поднялись на сцену, разделили бумажки на несколько кучек и приступили к подсчету. Я навел бинокль на их руки. Движения их были точные, быстрые, привычные - словно они всю жизнь подсчитывали не клочки бумаги, а деньги. Время от времени кто- нибудь поплевывал на пальцы, чтобы легче было считать. Их кривые ноги растопырились в разные стороны, зато руки двигались, я бы сказал, даже красиво - настолько точно, привычно и уверенно они касались бумажек.

Внезапно тучный мужчина с красным от прилива крови лицом оторвался от бумажек и высоко поднял руку. Я поспешно сфокусировал бинокль на висевшей у него на груди ленточке и прочитал фамилию - звучную, как у героя эстрадных рассказов: "Сэйдзюро Арабунэ". Он был из фракции Икэды. Мужчина показал два пальца, потом четыре, потом опять два и крикнул: "Банзай!" Это означало, что за Хаято Икэду подано двести сорок два голоса - большинство! Фоторепортеры вскочили с мест, защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки.

- Победа!

- Иначе не могло быть!

- Победил Икэда!

- Победил, победил!

После того как Икэда грубоватым голосом произнес короткую речь, Сато и Фудзияма поднялись на сцену и пожали руку вновь избранному председателю. В кружке окуляров бинокля я увидел, как Сато обменялся с Икэдой рукопожатием и что-то ему сказал. Наверное, "поздравляю". Фудзияма приветствовал его с широкой улыбкой на лице. Ходят слухи, что для Фудзиямы занятие политикой своего рода хобби. После одного случая мне тоже так показалось. Однажды, когда фракция Икэды устроила сборище в одном из зданий в районе Хиракава, я заглянул в отель "Нью Джапан", где располагался штаб Фудзиямы. Меня встретил лениво развалившийся в кресле секретарь. В это время скупка голосов была в самом разгаре, и, судя по всему, белый носовой платок Фудзиямы тоже слегка загрязнился.

- А где ваш босс? - спросил я секретаря, предполагая, что Фудзияма отправился кого-то уговаривать либо давать взятку.

- Пошел разучивать народные песни, - тихо ответил секретарь.

Провожаемые аплодисментами, Фудзияма и Сато сошли с трибуны. Борьба прекратилась, огни погасли. Танец денег окончился. Наступило время постирать носовые платки, чтобы они снова выглядели белоснежными. Боссов ожидают исполнительницы игры на сямисэне и ночной клуб "Ренуар". Прислушиваясь к звукам сямисэна, напоминавшим шелест дождика, ударяющего в крышу, они не спеша обдумывают "независимую линию национальной внешней политики".

Последний месяц наборщики в типографиях крупнейших газет в Токио каждый день набирают одни и те же слова для первых страниц газет, где помещаются статьи политического характера, и для колонок светской политической хроники. Позевывая, набирают иероглифы, из которых складываются фамилии Икэда, Фудзияма, слова "отряд", "фракция", "группировка". К ним азбукой добавляются прилагательные: "улыбающийся", "активный", "подозрительный". Ежедневно газеты пестрят глаголами "закреплять", "загонять", "теснить". Начинаешь думать, будто идут Олимпийские игры по вольной борьбе или дзюдо.

Читатель узнаёт из газет, какая фракция или группировка усилилась, какая ослабила свое влияние: "Фракция "морских котиков" спешно закрепляет за собой голоса"; "фракция "цикад" начала теснить своих противников" и. так далее и тому подобное. Но из этих фраз читатель совершенно не способен понять, почему "морские котики" усилились, а "цикады" теснят противников. На эти вопросы газеты никаких конкретных ответов не дают.

Каждое утро эпитеты и ярлыки в отношении фракций и группировок меняются. Из этого читатель делает вывод: "Так- так, значит, накануне вечером что-то произошло!" А что произошло - он не знает и узнать из газет не может. Причем аналогичный метод применяется во всех газетах без исключения: солидные, полные уверенности слова при абсолютной неясности, неопределенности содержания. Этот разрыв, противоречие между словами и сутью с каждым днем становится все более разительным.

Утверждают, будто в демократических странах Запада признается "свобода информации" и "свобода критики". Япония принадлежит к странам типа западной либеральной демократии. Но в информации о выборах руководителя, который явится вершителем наших судеб, мы не узнаем ничего, кроме нескольких спортивных терминов, употребляемых в дзюдо и вольной борьбе. Остается одно: тяжко вздыхать среди липкого тумана ничего не значащих слов.

Какая может быть критика, если нам ни о чем не сообщают? И можем ли мы серьезно размышлять о чем-то полезном для нашей родины, если лишены возможности критиковать? У нас в Японии нет свободы информации об истинных действиях властей предержащих и, следовательно, отсутствует действительная свобода критики. В Америке еще иногда проявляется нечто вроде "свободы информации", "свободы критики", некое подобие предсмертных судорог огромного животного. У нас же в Японии, особенно в последний месяц, я не наблюдал ни того ни другого.

В нашей стране существует полная свобода информации о том, что на морском побережье в Нумадзу появилась морская черепаха с метровым панцирем, а мелкий чиновник министерства торговли и промышленности присвоил двадцать пять тысяч иен. Но не жди информации, когда речь идет о двух или трех миллиардах иен, которые используются руководящими деятелями правительства в борьбе фракций. При этом денежные суммы скрытно перемещаются из рук в руки, и с них даже не взимаются положенные налоги с пожертвований. Нас пичкают лишь спортивными терминами. Поэтому народу остается либо уповать на силу сомнительного воображения, либо проявлять полное безразличие.

Мы - демократическая страна, признающая свободу идей и политических партий. Либерально-демократическая партия не является единственной политической партией. И мы привыкли с безразличием относиться к тому, представитель какой фракции - "морских котиков" или "цикад" - станет ее председателем. Но эта партия благодаря голосованию народа, осуществляемому на основе свободного волеизъявления, проводит в парламент наибольшее число депутатов, и обстановка в партии, таким образом, непосредственно отражается на обстановке в кабинете министров, на положении в правительстве и государстве. Если "морской котик" оказывается во главе партии, то и мы все волей-неволей становимся похотливыми, как морские котики, а если председателем партии становится сторонник "цикад", то и мы все с наступлением ночи вынуждены скрытно ползать повсюду, посверкивая цикадьими глазами. Выходит, вопрос о том, кто станет председателем этой партии, касается лично каждого из нас, и нам следует глядеть в оба и, послюнив палец, проверять направление ветра. Вот и автора мобилизовали для этих целей, вынуждая его ломать свою дырявую, как морская губка, голову.

Автор потратил неделю, а то и все десять дней на хождение то в парламентский пресс-клуб, то в пресс-клуб при официальной резиденции премьер-министра, встречался с осведомленными людьми, посещал штаб-квартиры различных фракций. Когда становилось известно, что "морские котики" собрались в восточной части города, он спешил туда. Если в западных районах слышалось стрекотанье "цикад", он шел к "цикадам". Прежде он обычно просматривал в газетах лишь заголовки да зарубежные сообщения, а теперь читал их от корки до корки и, обнаружив намеки на некие новые замыслы, мчался на то или иное сборище.

Ему не всегда удавалось побывать непосредственно на месте, где происходила борьба фракций, и тогда он не мог дать репортаж "с места событий", и суть борьбы ускользала из рук, словно мокрое мыло. В этих случаях он, недовольно ворча, поздно вечером возвращался домой, валился без сил на постель и засыпал, тревожно храпя во сне. Временами ему казалось, будто золотая рыбка у него на крючке, но в последний момент ей удавалось ускользнуть...

Внутри либерально-демократической партии существуют разные фракции - Икэды, Коно, Кавасимы, Мики, Сато, Фудзиямы, Киси, Фукуды, Исии и других. Когда приближаются выборы председателя партии, Икэда прибирает к рукам целиком фракции Коно, Кавасимы, Мики и ныне покойного Оно. Один весьма осведомленный человек назвал это "методом траления рыбы". В ответ антиикэдовская фракция Сато - Фудзиямы использует метод "одиночной" ловли - уговаривает и берет на крючок рядовых членов, которые не попали в сеть траулера. Кроме того, в сетях оказываются и те, кто настроен против Икэды. Сато и Фудзияма оставляют их там, зная, что в нужный момент они проголосуют за фракцию Сато - Фудзиямы. А до тех пор этот "отряд лазутчиков" как ни в чем не бывало ест и пьет за счет фракции Икэды, бормоча: "Весьма признателен", "Премного благодарен".

- Поскольку голосование тайное, голосующий Может вписать в бюллетень любую фамилию? - спросил я у весьма осведомленного человека.

- Вполне,- подтвердил он.

- Не исключено, что и люди из "отряда лазутчиков" могут нарушить данное слово и перекинуться на сторону противника?

- Верно. Там есть немало молодчиков, способных выполнять роль шпионов-двойников. Они тянут деньги и с Сато и с Икэды.

- Это рядовые члены партии?

- Видимо, рядовые.

- Ну, а сами-то боссы - Коно, Кавасима, Мики, - как правило, в нужный момент присоединяются к фракции Икэды, но, судя по всему, между собой они тоже ведут закулисную борьбу за теплые местечки, посты и привилегии. Не так ли?

- Вы правы. Их в первую очередь интересуют личные выгоды, и ради этого они готовы выступить в поддержку и Икэды и Сато.

- Значит, вполне можно предположить, что Коно, Кавасима, Мики и другие, поддерживая словами и действиями фракцию Икэды, в решающий момент выборов могут по внезапному побуждению проголосовать за Сато и Фудзияму?

- Это не исключено, совершенно не исключено. Тем более при тайном голосовании они способны выкинуть любой фортель. Рядовые члены все время находятся под наблюдением, и их подозрительное поведение проще заметить. Боссы же считаются вне подозрений, поэтому никто не следит за тем, какие фамилии они вписывают своими шариковыми ручками в бюллетени.

- Вот как?

- Когда человек становится боссом, он получает выгоды от любой фракции, на чью бы сторону ни переметнулся, - настолько велики его сила и влияние. Отсюда возможность самых невообразимых зигзагов.

Этот весьма осведомленный человек сообщил мне также, что на последние выборы председателя партии фракции затратили от двух до трех миллиардов иен.

- Наличными? - спросил я.

- Конечно, наличными. Сейчас в мире нет большей силы, чем наличные деньги.

- Они приносят деньги в чемоданчиках?

- Чаще всего в фуросики. Несколько лет назад их заворачивали в обыкновенную газетную бумагу, а теперь в оберточную или в фуросики.

- Вручают деньги сами боссы?

- По-разному бывает: и сами боссы, и их секретари, или жены, или любовницы. Иногда приносят деньги доверенные функционеры фракции.

Как правило, для вручения взяток используется некий ресторан в Акасаке, Цукидзи или Янагибаси. Деньги вручают потихоньку, предварительно удалив из отдельного кабинета, где происходит пиршество, официантов. Обычно в ресторане, где босс вручает взятку, у него имеется любовница, которая по желанию босса присутствует при передаче денег.

- Позвонишь ей в ресторан попозже и спросишь: "Ну как там босс, все прошло успешно?" И она без всякого смущения отвечает: "Идиотизм! Он дал три миллиона такому негодяю и еще униженно кланялся при этом", - рассказывал весьма осведомленный человек.

Мало того! Супруги боссов отправляются к женам рядовых членов, стараются привлечь их на свою сторону, приглашают в гости. Все это напоминает некое состязание, в которое вовлечены боссы и рядовые, мужчины и женщины. Настоящий танец денег стоимостью три миллиарда иен! Таков, по-видимому, истинный характер "выборов председателя". Но поскольку никому из нас не удается присутствовать на месте действия или заполучить вещественные доказательства, фразы, рисующие подобную закулисную деятельность, мы всегда вынуждены начинать словами "говорят, что..." "передают, будто...". Причем такая информация о взятках, передаваемая на ушко, подается на первых полосах газет в форме округлых фраз вроде: "Последние несколько дней "морские котики" усиленно занимались закреплением голосов".

Фракции, клики, теплые места, посты, денежные взятки, привлечение сторонников, закулисные действия - все это существовало в разных странах во все времена. Распространено мнение, будто в политике есть лозунги и есть истинные намерения, которые не совпадают друг с другом, но мне бы не хотелось нынешние смутные времена в Японии объяснять лишь неизбежным злом, присущим всему человечеству. Следуя подобной аргументации, я уподобился бы Эразму, который бежал, испугавшись чумы, и вынужден был бы положительно оценивать возвышенность, чистоту, объективность, уравновешенность, прискорбность и глубокую проницательность таких рассуждений. Но лично я их не приемлю. Столь стерильную чистоту и безразличную холодность можно сохранить, если, не снисходя до высмеивания и ругательств, говорить, стоя на заоблачной вершине, об этих толстошеих "морских котиках" и "цикадах" как о неизбежном зле, которое всего лишь незаметный, преходящий штришок в извечной среде земного обитания! И как красиво об этом можно написать!

В конечном счете фракции Икэды, Сато, Фудзиямы практически ничем не отличаются друг от друга, как и их белоснежные носовые платки. Между ними нет логически обоснованных политических разногласий. "Искривления в политике высоких темпов развития!", "Политика, основанная на неверии в человека!", "Независимая национальная внешняя политика!" Единственный раз громко прозвучали трубы - и стихли! Да и могли ли они продолжать трубить?! Не следует брать в руки трубу, когда заранее известно, что не хватит дыхания. Но... сначала были деньги. Поэтому люди мечутся. Ларчик открывается просто. Икэду и Сато лишь заставляли метаться и бегать. Они лишь марионетки в театре теней. Не будь денег, они бы не суетились. А курс нашей страны определяют только те, кто дал им деньги. И если не заметить этого маленького "секрета", напоминающего откровенный грабеж среди бела дня, все остальные рассуждения и споры сведутся лишь к бесцельному труду наборщиков.

Мне ничего не удалось узнать. Десять дней потратил я, напрасно пытаясь ухватить все время выскальзывающий из рук кусок мокрого мыла. Существовали лишь упорные, но в то же время крайне неопределенные слухи о циркуляции "голосов", но "людей" не было нигде. Невольно мне на память пришло старинное азиатское изречение: "Несчастна страна, управление которой доставляет мучения даже мудрому правителю. Счастлив народ той страны, которой способен управлять даже глупец". Если следовать этой мудрости, то мы счастливы, поскольку молчим, не поднимаем голос протеста. Дорогие мои братья и сестры - читатели! Мы счастливы! Мы очень счастливы! Мы удивительно счастливы! Нас обирают налогами, не выполняют данных нам обещаний, кругом царит коррупция, растут цены на рис, сакэ, молоко, редьку, растет плата за телефон, за проезд в автобусе и по железной дороге, за обучение в школе, за пользование банями и парикмахерскими, а мы, махнув на все рукой, становимся в красивую позу примирения с судьбой и твердим: как будет, так и будет, чему суждено исчезнуть - исчезнет, жизнь на земле никогда не станет честной, да и вообще мы по ошибке появились на свет. Мы счастливы! Мы чертовски счастливы! (И забываем, что слово "счастье" звучит по-японски и как другое слово: "капитуляция". - Прим. автора.)