На путях к военному союзу

Постепенно международная роль России восстанавливалась. Ее армия и флот усиливались. Укрепились ее союзнические отношения с Францией и Англией. Несмотря на то что центр тяжести внешней политики России находился на Ближнем Востоке и на Балканах, вопросы дальневосточной политики привлекали значительное внимание буржуазно-помещичьих кругов и соответственно царской дипломатии. Новый министр иностранных дел С. Д. Сазонов, сменивший А. П. Извольского, несколько раз выдвигал предложение о заключении тройственного соглашения между Россией, Японией и Китаем с целью сохранения статус-кво на Дальнем Востоке. Как указывалось выше, с этой идеей выступал в 1909 г. и Извольский.

В 1911 г. в русских дипломатических кругах выдвигалась идея объявления Дальнего Востока нейтральным в случае возникновения войны в Европе.

В письме к председателю совета министров В. Н. Коковцеву в январе 1912 г., исходя из учета взаимоотношений России с Японией и Китаем, С. Д. Сазонов сформулировал задачи русской дальневосточной политики. В отношении Японии он считал, что политические конвенции 1907 и 1910 гг. дают возможность России не опасаться ее агрессивных намерений в ближайшем будущем до тех пор, пока Россия не выступит противником японской политики в Китае. В отношении Китая основной задачей русской дипломатии является поддержание статус-кво в Маньчжурии и в Монголии для обеспечения возможности для России укрепить свои дальневосточные владения (см [202 с. 371]).

Японское правительство перестало посылать военные корабли в акваторию Охотско-Камчатского края. В 1911 г. как фактор смягчения отношений можно отметить подписание реакционного соглашения о взаимной выдаче "политических преступников" и лиц, виновных в покушении на монархов.

В июне 1911 г., после длительных пятилетних переговоров, между Японией и Россией были подписаны две конвенции: 1) о взаимной охране торговой и промышленной собственности граждан одной страны на территории другой и 2) взаимной охране промышленной собственности граждан договаривающихся сторон на территории Китая. (В подписании первой конвенции были заинтересованы японцы, создавшие на русском побережье в Приморье и на Камчатке крупные предприятия по переработке и консервированию рыбы.)

В том же году в Петербурге было образовано русско-японское общество, имевшее целью способствовать развитию русско-японской торговли, которая значительно сократилась после отмены порто-франко в 1909 г. В Японии же было реорганизовано японо-русское общество. Его руководителем стал известный политический деятель, бывший военный министр Тэраути Масатакэ.

Но, стремясь к известному сближению с Россией, японский империализм не прекращал наращивать свои вооруженные силы на Дальнем Востоке и после подписания соглашения 1910 г. Угрозой нападения Япония заставляла Россию на Дальнем Востоке следовать в русле японской политики.

В России не переставали опасаться укрепления военно-стратегических позиций Японии в Маньчжурии и Северной Корее. Но и в Японии точно также внимательно следили за всякого рода мероприятиями по укреплению позиций России на Дальнем Востоке.

В 1912 г. между Россией и Японией как развитие предшествующих соглашений была подписана секретная конвенция о размежевании сфер влияния во Внутренней Монголии. Восточная часть рассматривалась сферой интересов Японии, Западная - России. (Попытки царизма добиться включения Синьцзяна в признанную сферу своего влияния были отвергнуты японской стороной.)

Соглашение было направлено против наступления американского империализма, стремившегося укрепить свои позиции в Северо-Восточном Китае и Внутренней Монголии (Американский историк Забриски считал, что соглашение 1912 г. "еще более крепко заперло двери перед долларовой дипломатией" [415а, с. 188].).

Стремясь воспользоваться слабостью правительства Китая после революции 1911 г., Япония неоднократно ставила перед Россией вопрос об аннексии Южной Маньчжурии и ее разделе. Но царское правительство, занятое проблемами Балкан и Ближнего Востока, уклонялось от ведения переговоров по этим вопросам. Русская буржуазия с трудом удерживала позиции, ранее захваченные в Китае.

В 1912 г. состоялась поездка в Европу бывшего премьер-министра и фактического лидера военной партии Кацура Таро. (Довольно распространенный прием в японской дипломатической практике.) Японские правящие круги рассчитывали добиться согласия царского правительства на аннексию Маньчжурии. Такое же согласие они надеялись получить и от Франции.

В Петербурге Кацура Таро встречался с министром иностранных дел С. Д. Сазоновым и председателем совета министров В. Н. Коковцевым. Кацура заявил, что "он предвидит возможность наступления такого момента, когда России и Японии силой вещей придется перейти к более активной политике з Маньчжурии и к военному занятию каждой из них некоторых пунктов в сфере ее влияния" [56, сер. 2, т. 20, ч. 1, с. 76]. С. Д. Сазонов и здесь не поддержал предложения об оккупации Маньчжурии. В то время царское правительство вело переговоры с Китаем по вопросу об автономии Внешней Монголии (В декабре 1911 г. во Внешней Монголии произошел переворот. Китайский гарнизон был разоружен и образовано правительство, независимое от Китая. В результате длительных переговоров в русско-китайской декларации от 5 ноября 1913 г. и в соглашении России, Китая и Внешней Монголии от 7 июня 1915 г. была признана автономия Внешней Монголии. Китай и Россия обязывались не вмешиваться во внутренние дела Внешней Монголии и не посылать туда войск. Таким образом, при поддержке России и в результате народно-освободительного движения монгольского народа Внешняя Монголия добилась автономии - был сделан первый шаг по пути к созданию независимого монгольского государства.) и не хотело отягощать проблему конфликтом из-за Маньчжурии. Не давая решительного отказа японскому эмиссару, С. Д. Сазонов весьма неопределенно пообещал "прозондировать" почву в Англии, куда он собирался в октябре 1912 г. Очевидно, обещания он не собирался выполнять. Во всяком случае, в беседах с руководителями английского правительства вопрос об оккупации Маньчжурии не поднимался (см. [56, сер. 2, т. 20, ч. 2, с. 457-466]).

Другие столицы Кацура Таро не удалось посетить. Умер император, и он вернулся На родину, где был назначен на пост хранителя печати - важная должность, близкая к особе императора. В начале сентября 1912 г. он обратился к послу Н. А. Малевскому-Малевичу с теми же вопросами; но теперь речь шла уже об отторжении от Китая не только Маньчжурии, но и Тибета и Монголии [38, д. 920, л. 65]. Однако русское правительство не могло согласиться с этими предложениями, осуществление которых привело бы к обострению отношений со многими державами. В японских милитаристских кругах это вызвало озлобление.

В 1911 г. Государственная дума утвердила законопроект "О правилах морского рыболовства в Приамурском генерал-губернаторстве". Вводилась 12-мильная зона территориальных вод (вместо 3-мильной), что позволяло усилить контроль за японским рыбным промыслом и облегчить борьбу против незаконной торговли иностранных купцов в водах Японского, Охотского и Берингова морей. Предусматривался также ряд мер, ограничивающих хищнический лов.

Японское правительство в нарушение норм международного права, предусматривающих суверенные права государств в определении ширины территориальных вод, заявило официальный протест. Против решения русского правительства выступили также Соединенные Штаты Америки и Англия. Началась новая волна антирусских выступлений в японской прессе, особенно усилившаяся во второй половине 1913 г. Военная группировка сознательно раздувала кампанию с тем, чтобы добиться увеличения сухопутной армии на две дивизии, которые предполагалось разместить в Корее.

В ноябре 1913 г. японский посол в России Мотоно Итиро, игнорируя дипломатические приличия и свой статус посла, опубликовал в газете "Иомиури" статью, в которой призывал к дальнейшему вооружению Японии, в том числе и против страны его аккредитации - России. После такого рода выступления обычно следует объявление дипломата персоной нон грата, но царское правительство, опасаясь дальнейшего обострения отношений с Японией, не реагировало на этот выпад.

В Японии вышла книга "Будущая русско-японская война". Автор доказывал, что Япония потерпит поражение, если не примет решительных мер для увеличения сухопутной армии. Появились статьи, в которых совершенно преувеличенно изображались те минимальные меры, которые предпринимало царское правительство по укреплению своих позиций на Дальнем Востоке .

Царское правительство было встревожено размахом антирусской пропаганды.

По поручению министерства иностранных дел русский посол Н. А. Малевский-Малевич в ноябре 1913 г. посетил премьер-министра Японии адмирала Ямамото и поставил перед ним вопрос о перспективах русско-японских отношений. Ямамото заверил посла в мирных намерениях его правительства и желании поддерживать с Россией "нормальные отношения" [38, д. 921, л. 405].

Однако, несмотря на заверения Ямамото, антирусские выступления продолжались, в том числе последовали и выступления членов правительства. Так, в 1914 г. военный министр генерал Косуноскэ заявил в парламенте, что вероятным противником Японии будет Россия. Министр земледелия и торговли Окура, являвшийся к тому же лидером одной из самых крупных помещичье-буржуазных партий - "Досикай" (сменил Кацура Таро на этом посту), предсказывал, что вторая война между Японией и Россией начнется через несколько лет. В ответ на вопрос русского посла премьер-министр заявил, что такие сообщения о речи Окура якобы "лишены оснований", что в парламенте тот говорил о желательности крепить дружбу с Россией [56, сер. 3, т. 5, с. 315].

Однако все эти выступления свидетельствуют о том, что накануне первой мировой войны русско-японские отношения претерпели изменения в сторону их ухудшения.

Строительство военных сооружений, усиление армии в Корее и Маньчжурии продолжались прежними темпами. Русский генеральный консул в Сеуле Я. Я. Лютша 12 декабря 1913 г. сообщал, что дорожное строительство идет прежними темпами и "особое внимание посвящено северу Кореи... если принять во внимание, что и морские сообщения на севере Кореи в руках субсидируемого правительством японского пароходного общества, которое с каждым годом все более усиливает свои средства сообщения, можно безошибочно, думаю, сказать, что южная граница нашего Приамурья с Кореей пользуется со стороны японцев сугубым вниманием" [38, д. 23, л. 246-247].

Донесения русских консулов из Кореи с 1906 г. и вплоть до Октябрьской революции полны сообщений о строительстве Японией казарм, укрепленных пунктов и шоссейных дорог военно- стратегического значения. Даже в 1917 г., после тяжелых поражений России на фронтах мировой войны, когда она уже не могла помышлять о каких-либо выступлениях против Японии, японское правительство внесло на утверждение сессии парламента проект об укреплении границ Кореи (на что запросило 30 млн. иен) и о сооружении военного арсенала стоимостью свыше 2 млн. иен [38, д. 23, л. 246-247]. Совершенно ясно, что здесь нельзя было даже прикрыться обычным для японских милитаристов утверждением о том, что Россия угрожает японским позициям.

Мировую войну японский империализм решил использовать, для осуществления своих захватнических планов в Китае и нового нажима на Россию. Японские правящие круги не теряли надежды навязать царской России требования, которые были предъявлены еще в 1905 г. в Портсмуте, а также привлечь царизм к более активному сопротивлению американскому империализму в Китае, где борьба среди империалистов все более обострялась.

Первая мировая война способствовала росту экономического и военного могущества Японии. Военные заказы стран Антанты, возросший спрос на японские товары на азиатских рынках (Англия, Россия, Франция, Нидерланды, а затем и США - основные экспортеры - были заняты войной) стимулировали развитие японской промышленности. Капитал японских акционерных компаний увеличился с 1195 млн. иен в 1914 г. до 4641 млн. иен в 1919 г. [189, с. 475]. Число рабочих возросло с 900 тыс. в 1913 г. до 1,4 млн. в 1918 г. Значительно возросли государственные доходы - с 722 млн. иен в 1913/1914 фин. г. до 813 млн. в 1916/1917 фин. г. Возрос золотой запас. Несмотря на быстрый рост производства, объем производимых материалов, особенно в тяжелой промышленности, далеко отставал от уровня развитых стран. Так, в 1913 г. в Японии было выплавлено 243 тыс. т. чугуна, а в 1918 г. 606 тыс. т. Стали было выплавлено соответственно 255 тыс. и 878 тыс. т [291, с. 51].

Ход военных действий, особенно на западном фронте осенью 1914 г. был неудачным для стран Антанты. Правительство Франции, стремясь добиться военной поддержки со стороны Японии, выдвинуло предложение о создании четвертого англо- франко-японо-русского союза. Царское правительство активно поддержало французскую инициативу в ответ на требование Англии и Франции активизировать русский фронт для спасения Парижа.

Однако английское правительство не захотело поддержать эту идею. Английский посол в Петербурге по поручению министра иностранных дел заявил, что Э. Грей предпочел бы, чтобы "японские армии сражались на русском фронте" [56, сер. 3, т. 6, ч. 1, с. 206]. Британская дипломатия со своей стороны опасалась, что Япония за свое реальное участие в войне потребует уступок за счет английских владений в Азии.

Японцы (вскоре после начала войны) стали "прощупывать" реакцию России на их предложение послать войска на русско- германский фронт. Начальник русского генерального штаба Янушкевич, однако, не без оснований полагал, что продвижение японского экспедиционного корпуса через Сибирь небезопасно для самой России "ввиду невозможности вполне доверять японцам и отсутствия русских войск в Сибири" [56, сер. 3, т. 6, ч. 1, с. 207]. На запрос С. Д. Сазонова посол Н. А. Малевский-Малевич сообщил из Токио, что проект посылки японских войск в Европу не встречает "сочувствия в оппозиционном парламентском большинстве сэйюкай", а вопрос о посылке японского экспедиционного корпуса в Россию не обсуждался в правительстве [56, сер. 3, т. 6, ч. 1, с. 286]. Таким образом, можно предположить, что зондаж был сделан с целью продемонстрировать дружеское отношение к России.

Франция же, терпевшая поражения от немецких армий, стала добиваться привлечения к военным действиям в Европе японских войск, обещая предоставить Японии торговые льготы в Индокитае, дать займы для освоения Маньчжурии и Кореи, а также оказать дипломатическую поддержку Японии в осуществлении ее давнишних планов о разделе с Россией сфер влияния в Маньчжурии [133, с. 260].

Французский министр иностранных дел Т. Делькассе в декабре 1914 г. вступил в переговоры с Англией и Россией о привлечении японских войск к участию в войне в Европе и заключении четверного союза [56, сер. 3, т. 6, ч. 2, с. 204]. Но старания английской и французской дипломатии не привели к успеху. Министр иностранных дел Японии Като Такааки заявил английскому представителю, что Япония не может послать войска в Европу, так как вынуждена сохранять крупные силы на Востоке для защиты своих насущных интересов [56, сер. 3, т. 6, ч. 2, с. 214].

С. Д. Сазонов еще раз поставил вопрос о четверном союзе, стараясь избежать двустороннего соглашения с Японией, которая могла навязать условия в ущерб интересам России.

Англичане на этот раз согласились поддержать Россию. Активно действовала французская дипломатия, добиваясь привлечения на западный фронт 400 тыс. японцев. В январе 1915 г. японцы сообщили французам, что согласны послать свои войска во Францию при условии: "1) неприкосновенности Китая и участия Японии на равных основаниях в экономических предприятиях держав в Китае; 2) займа в 80 млн. ф. ст. в течение двух лет...; 3) разрешения вопроса о японской иммиграции в английские колонии" [56, сер. 3, т. 6, ч. 2, с. 342J. Франция соглашалась принять первые два пункта. Третий зависел от Англии. Но Англия не проявила желания поступиться своей гегемонией в Китае в пользу Японии. Не желала она и создания четверного союза: он укрепил бы позиции Японии против Соединенных Штатов, что вызвало бы недовольство США и отрицательно сказалось бы на финансовой и экономической помощи, получаемой Великобританией от американского правительства. Кроме того, против допуска японских иммигрантов в английские колонии могли возражать британские доминионы. Россия не возражала против посылки японских войск на западный фронт, но, как заявил русский посол в Лондоне А. X. Бенкендорф 10 января 1915 г., "помощь со стороны японской армии в России признается нежелательной" [56, сер. 3, т. 6, ч. 2, с. 345].

В действительности и теперь японское правительство не собиралось посылать свои войска на западный фронт. Победа или поражение стран Антанты ее мало тревожили; в любом случае Япония рассчитывала использовать войну на западе для укрепления своих позиций в Китае и на Дальнем Востоке. Дипломатическое маневрирование позволило японскому правительству усвоить, что положение Антанты в Европе тяжелое и что Англия, Россия и Франция не смогут всерьез противиться японскому наступлению на Китай.

В июне 1915 г. японский парламент утвердил законопроект о дополнительных военных расходах на формирование двух новых дивизий для Кореи, что являлось частью большой военной программы, принятой еще в 1906 г. Военное министерство добивалось увеличения сухопутной армии мирного времени с 19 до 25 дивизий (см. [56, сер. 3, т. 6, ч. 2, с. 345]).