"Компромиссное" предложение Комура Ютаро

На заседании 5 (18) августа делегациям предстояло принять окончательное решение по вопросу о требовании Японии об ограничении русских морских сил на Дальнем Востоке.

Комура Ютаро заявил о несогласии японской стороны с русской редакцией текста статьи. Так как очень трудно придумать способ для примирения сторон по этому пункту, сказал он, то японские уполномоченные намерены сделать особое заявление. Он написал на клочке бумаги несколько строк по-английски и передал их С. Ю. Витте. В записке говорилось: "Японские уполномоченные заявляют, что, будучи воодушевлены искренним желанием содействовать удовлетворительному разрешению всех вопросов, по которым еще не достигнуто соглашение, они будут готовы взять назад требование касательно ограничения морского могущества и выдачи судов, если русские уполномоченные, в свою очередь, согласятся рассмотреть в примирительном духе вопросы об уступке Сахалина и о возмещении военных расходов" ([41, д. 764, с. 90], см. также [121, 1918, № 2, с. 142]). Смысл этого компромиссного предложения Комура Ютаро разъяснил на секретном совещании уполномоченных. Японская делегация выразила готовность отказаться от п. 9, 10 и 11 при условии, что вопрос о Сахалине будет решен следующим образом: северная часть острова, по 50° с. ш., остается за Россией, а южная переходит во владение Японии. Но за возвращение северной части острова Россия должна уплатить 1200 млн. иен. Япония гарантирует свободу плавания русским судам по проливу Лаперуза, а Россия - по Татарскому (см. [70, № 128, с. 140-141; 41, д. 764, с. 91; 121, 1918, № 2, с. 143]).

Комура Ютаро опасался, что С. Ю. Витте действительно намерен закончить переговоры без подписания соглашения. Твердая позиция русского уполномоченного во время заседаний вызвала у него сомнения: действительно ли Россия так заинтересована в прекращении войны, как об этом писала мировая пресса?

Безрезультатность конференции не устраивала японских делегатов. Хотя в японской инструкции условия делились на три группы, что давало возможность делегатам маневрировать, тем не менее Комура Ютаро, учитывая шовинистические настроения определенной части японского общества, опасался, что даже незначительное отступление от выработанной программы может вызвать большое недовольство в стране. Стремясь спасти конференцию от провала и в то же время избежать существенных уступок, он и выдвинул "компромиссное" решение. Япония получала и половину Сахалина, и контрибуцию, но в форме выплаты 1200 млн. иен за возвращение северной части Сахалина. Японскую делегацию мало смущало то обстоятельство, что предложенный ею "компромисс" нарушал элементарные основы международного права, требующего для обоснования присоединения территории не только факта оккупации, но и эффективного контроля и управления занятой территорией. Япония же контролировала на Сахалине только поселения, между тем как разрозненные части русского гарнизона продолжали сопротивление, скрываясь в тайге.

Новое японское предложение не было предусмотрено петербургскими инструкциями, поэтому С. Ю. Витте, не высказав своего мнения по его существу, заявил, что доложит о нем своему правительству [41, д. 764, л. 91].

Сообщая В. Н. Ламздорфу о "компромиссном" предложении Комура Ютаро, глава русской делегации писал: "Было бы удобнее отдать весь Сахалин, но ничего не платить. Но японцам нужны деньги, и на это они не согласятся; к тому же у нас есть государственные люди, которые придают особое значение владению в особенности северной частью Сахалина. Во всяком случае, на сумму, указанную японцами, нам не представляется возможным согласиться, так как это равносильно уплате военных расходов". Эта телеграмма, как и вся переписка С. Ю. Витте с Петербургом, подтверждает, что он считал возможным уступить в сахалинском вопросе. Витте стремился добиться мира, "необходимого для спасения России от полной катастрофы" (он имел в виду революцию), и недооценивал значения Сахалина для России, не понимал перспектив развития Дальнего Востока. В этом сказывался его "казенный, чиновнический взгляд", не раз отмеченный В. И. Лениным.

Японским же дипломатам ход конференции показал, что без поддержки извне они не смогут заставить Россию принять их требования.