Сахалинский вопрос

По мере того как конференция переходила к рассмотрению наиболее острых вопросов, затрагивавших суверенитет России, настроение общественного мнения, да и самих делегатов конференции становилось тревожным. Всех интересовал вопрос, будет ли заключен мир, или же переговоры будут прерваны.

К числу таких вопросов относилось требование Японии о передаче ей Сахалина, что соответствовало американским экспансионистским планам в отношении русского Дальнего Востока. Этим и объясняется позиция, которую занял Т. Рузвельт в сахалинском вопросе. Он проявил максимум энергии, чтобы японское требование было удовлетворено.

Сахалинский вопрос конференция начала обсуждать 2 (15) августа с рассмотрения японского меморандума на ответ русской делегации. "Россия не может согласиться на отчуждение Сахалина",- указывалось в ответе, но выражает готовность "признать за Японией право на широкую эксплуатацию морских промыслов этого острова и на другие коммерческие предприятия". Правительство России заявило, что его права на Сахалин "установились в то время, когда Япония никаких прав владения по отношению к большей части этого острова не имела и, во всяком случае, фактически не осуществляла. Сахалин является естественным продолжением владений России на материке, так как остров этот отделяется от твердой земли мелким проливом шириной около 7 верст" [65, с. 14].

В своем меморандуме японская делегация голословно утверждала, что "права Японии, по крайней мере на большую часть Сахалина, могут быть легко доказаны за время, предшествующее русскому занятию". Японская сторона заявляла также, что остров якобы является "естественным и необходимым звеном в цепи тех островных единиц, из которых исключительно состоит японская империя". Наиглавнейшим же основанием для выполнения своего требования Япония считала факт занятия Сахалина японскими войсками [65, с. 35].

Ознакомившись с японским меморандумом, русские уполномоченные заявили, что не видят возможности изменить мнение, изложенное в их ответе, так как Россия не может признать факта оккупации японскими войсками Сахалина в качестве обоснования прав Японии на этот остров [65, с. 27-28].

В ходе дискуссии японский делегат пытался исказить исторические факты, свидетельствовавшие о безусловных правах России на Сахалин, принадлежавший России в силу первенства открытия и освоения, о чем подробно говорилось выше.

Глава делегации России разоблачил истинный смысл японских требований. "Сахалин,- говорил он,- как бы часовой, стоящий у наших дверей, и, может быть, именно это обстоятельство прельщает Японию; она хочет быть часовым у дверей соседа. Но если рассматривать вопрос с точки зрения прочности мира, над установлением которого мы здесь работаем, то не подлежит сомнению, что владение Сахалином японцами будет угрожать миру больше, чем владение Россией. Русское самосознание никогда не примирится с тем, что территория, которой Россия владела много лет, от нее отнята" ([65, с. 29], см. также [41, д. 764, с. 67]). В поддержку своей позиции он привел ряд известных исторических фактов.

Опровергая утверждения японских правящих кругов об их желании заключить длительный мир на Дальнем Востоке, С. Ю. Витте подчеркнул, что присоединение чужой территории ведет не к миру, а "к продолжительной и неистребимой вражде", и отметил, что "народное чувство в России не может допустить утраты территории, которая долго находилась в законном и мирном владении России; подобное событие создало бы в стране всеобщее негодование, мало способствующее делу умиротворения на Дальнем Востоке, к которому мы стремимся" [41, д. 764, с. 66-67].

После этого делегации констатировали, что не могли достигнуть соглашения по вопросу о Сахалине.

Однако на этом переговоры о судьбе Сахалина не закончились. Они возобновились несколько позже.