Петербургский договор 1875 г.

В январе 1874 г. новым поверенным в делах в Японии был назначен К. В. Струве. Ему были даны полномочия возобновить в Токио переговоры о Сахалине и разрешить эту проблему.

В инструкции, данной ему министерством иностранных дел, указывалось еще раз, что разграничение острова не избавит Россию от конфликтов с японцами. "Поэтому единственный исход дела, который Вы должны постоянно иметь в виду - уступка нам всего острова, географическое положение которого делает обладание им вопросом первостепенной важности для будущего развития Восточно-Сибирского прибрежья" (см. [30, д. 184, л. 25]). Как и его предшественнику, инструкция предписывала избегать вмешательства во внутренние дела Японии, добиваться полного доверия японского правительства, убеждать его в том, что Россия не преследует корыстных целей, а, напротив, заинтересована в процветании соседнего государства, что будет содействовать экономическому развитию русского Дальнего Востока.

В феврале 1874 г. чрезвычайным и полномочным посланником в России был назначен Эномото Такэаки (До революции Мэйдзи Эномото Такэаки в течение шести лет изучал международное морское право в Голландии, принимал участие в гражданской войне, подняв на Хоккайдо мятеж против правительства Мэйдзи. Впоследствии Эномото был уполномоченным по освоению новых территорий (о-ва Хоккайдо) .), которому и даны были инструкции по ведению переговоров о Сахалине. Помимо дипломатического ранга Эномото Такэаки был присвоен высший в то время в Японии чин вице-адмирала. Японское правительство поручало Эномото Такэаки добиваться "обмена" принадлежавшей России южной части Сахалина на русскую же территорию Курильских островов. Основанием к такого рода сделке, по странной логике японских дипломатов, являлось утверждение о том, что территория Курильских островов по площади равна половине Сахалина (см. [270, с. 226]).

Переговоры начались в Петербурге в начале июня 1874 г. и длились почти год в условиях обострившейся международной обстановки. В Западной Европе, на Балканах и на Ближнем Востоке возникла угроза военных конфликтов. Они задевали непосредственные интересы России.

В сентябре 1873 г. германские оккупационные войска покинули французскую территорию. Франция получила возможность проявить большую независимость в своей внешней политике.

Германия не хотела, чтобы Франция воссоздала свои вооруженные силы и готовилась к реваншу. Германский канцлер Бисмарк в 1874-1875 гг. был готов прибегнуть к войне. Россия не была готова к войне, но не хотела допустить разгрома Франции и чрезмерного усиления Германии в Европе.

В 1875 г. обострилась другая важная проблема русской политики- ближневосточный вопрос. Летом 1875 г. сначала в Герцеговине, а затем и в Боснии - славянских областях Османской империи - произошли восстания христианского населения против гнета султанской Турции. Повстанцы, в большинстве крестьяне, боролись против феодального и национально-религиозного гнета. Русское правительство покровительствовало национальному движению южных славян, усматривая в нем союзника против Османской империи и Австро-Венгрии, которые выступали в роли поработителей славянских народов на юге Европы. Ближний Восток был важен для России для ее контроля над проливами Босфор и Дарданеллы, через которые проходил единственный путь морской торговли Юга России. Через проливы в Черное море и к русскому побережью проходили и вражеские военные корабли. Во время Крымской войны Англия и Франция использовали проливы для подвоза войск и захвата Севастополя. Кроме всего прочего, русское правительство надеялось восстановить среди славянских народов свой престиж, подорванный неудачами в Крымской войне (В дальнейшем сербо-турецкая война, болгарское восстание и его неудачи, жестокая расправа турок с восставшими славянскими народами и т. д. привели Россию к необходимости военными средствами выступить в защиту славян. В 1877 г. началась русско-турецкая война.).

Английское правительство стремилось добиться преобладающего влияния в Турции, чтобы еще крепче запереть Россию в Черном море. Этим ограждались бы ее имперские коммуникации через Средиземное море, а также ставились бы под ее контроль действия России при выходе из Черного моря.

В Средней Азии (в основном в Персии и Туркмении) в средине 70-х годов, особенно после прихода к власти в 1874 г. консервативного кабинета Дизраэли, Англия резко усилила свою экспансию. Английские агенты стремились мобилизовать против России все мусульманские государства и племена.

Таким образом, русско-японские переговоры начинались и проходили в сложной для России международной обстановке, когда внимание русской дипломатии было сосредоточено на решении кардинальных проблем внешней политики в Западной Европе, на Балканах, в Средней Азии.

Русскую делегацию на переговорах с Японией в Петербурге в 1874-1875 гг. возглавлял директор Азиатского департамента министерства иностранных дел П. Н. Стремоухов.

В начале переговоров Эномото заявил, что дружественный характер русско-японских отношений имеет для Японии гораздо большее значение, чем отношения с какой-либо другой страной. "Можно ожидать,- говорил он,- что с увеличением населения на прибрежьях Тихого океана развитие тамошней торговли и промышленности принесет значительные выгоды как для Японии, так и для России" [32, д. 9, ч. 1, л. 12]. Из этих вполне справедливых замечаний Эномото делал вывод, явно противоположный сказанному. Он старался доказать, что для укрепления отношений с Японией Россия должна согласиться на установление границы на Сахалине по Татарскому проливу, т. е. отдать Японии южную часть Сахалина или весь остров. П. Н. Стремоухов твердо настаивал на проведении границы по проливу Лаперуза.

Тогда Эномото предложил "обмен" территории южной части Сахалина на русскую же территорию Курильских островов, назвав этот "обмен" "компенсацией" (см. [130, л. 89-91; 324, с. 72-76; 270, с. 226-229]).

Русское министерство иностранных дел фактически согласилось вести переговоры на базе японского предложения о "компенсации" за непринадлежащую японцам южную часть Сахалина. Принципиальное согласие П. Стремоухова рассматривать вопрос о "компенсации" за южную часть Сахалина ставило японцев в более выгодное положение. Эномото достаточно умело использовал эту ошибку русских.

Под нажимом японцев 24 декабря 1874 г. П. Стремоухов заявил, что имеет инструкции добиваться проведения границы по проливу Лаперуза путем обмена южной части Сахалина на часть Курильских островов, расположенных к югу от четвертого пролива, т. е. от о-ва Уруп и далее на юг.

В ответ Эномото выдвинул два альтернативных предложения:

1. В обмен на южную часть Сахалина Россия уступает Японии о-в Уруп с прилегающими островками, а также компенсирует переход различных строений на Сахалине в руки русских путем передачи определенного числа деревянных военных судов, не нужных России в связи с постройкой паровых судов - броненосцев.

2. В обмен на южную часть Сахалина Россия передаст Японии все Курильские острова.

31 декабря П. Н. Стремоухов объявил, что русское правительство не может пойти на передачу военных судов или уступку всей Курильской гряды Японии, ибо пролив между Камчаткой и первым Курильским островом опасен для плавания, а четвертый пролив будет "неудобно использовать" после перехода его в руки японцев.

20 февраля 1875 г. Эномото вновь предложил передать Японии всю гряду Курильских островов и потребовал к тому же выплаты компенсации за японские казенные строения и движимое имущество, находящиеся на юге Сахалина. П. Стремоухов пошел на новые уступки. Он заявил о согласии уступить Курильскую гряду, кроме северных островов: Парамушира, Шумшу и Алаида (см. [32, д. 9, ч. 1, л. 17-18, 26-29, 46; 324, с. 76- 79]). Японский дипломат продолжал настаивать.

Учитывая возраставшее влияние националистических агрессивных кругов в Японии, а также опасаясь вмешательства в переговоры Англии и США в условиях назревавшего военного конфликта в Европе и на Ближнем Востоке, русское правительство поспешило пойти на новые большие уступки. 10 марта П. Н. Стремоухов сообщил о согласии царского правительства передать Японии всю гряду Курильских островов за ее отказ от всяких притязаний на южную часть Сахалина. Даже по размеру уступаемая территория Курил значительно превосходила южную часть Сахалина. Кроме того, передача Курильской гряды Японии приводила к существенному ослаблению обороноспособности России на Дальнем Востоке, лишала Россию удобных выходов из Охотского моря в Тихий океан.

25 апреля был подписан трактат об "обмене" южной части Сахалина на Курильские острова. Царская дипломатия торопилась с осуществлением соглашения. "Обмен" территориями должен был состояться немедленно после обмена ратификационными грамотами. Русские и японские подданные могли вернуться в свои государства или остаться на уступаемых землях. За ними сохранялось право собственности на принадлежавшее им имущество, свобода занятий промыслами и вероисповедания на одинаковых правах с местными жителями. Однако они были обязаны подчиняться законам той страны, чья юрисдикция устанавливалась. Русская сторона разрешала японским судам посещать в течение десяти лет южносахалинский порт Корсаков без уплаты торговых и таможенных пошлин. Японское правительство могло назначить туда консула. Японским купцам и рыбопромышленникам предоставлялись права наибольшего благоприятствования при торговле в портах Охотского моря и Камчатки и рыбной ловле в прилегающих водах (см. [73, с. 292-297]).

В дополнение к ст. 4 трактата была подписана декларация о компенсации за движимое и недвижимое имущество японцев на юге Сахалина.

Каковы же причины столь огромных уступок царского правительства Японии в 1874-1875 гг.? Прежде всего на настроение царских дипломатов не могла не повлиять та труднейшая для России международная обстановка середины 70-х годов XIX в., которая сложилась в Западной Европе, на Ближнем Востоке и Средней Азии, о чем говорилось выше. В те годы Александр II и его министры еще находились под впечатлением поражения в Крымской войне и "кошмара коалиции", хотя в 1871 г. несправедливые и унизительные положения Парижского договора 1856 г. были ликвидированы. Основной задачей внешней политики царизм считал восстановление и укрепление своего влияния на Ближнем Востоке и в Европе.

Царское правительство готово было идти на уступки и по другой причине. Русский флот не имел незамерзающих гаваней на Дальнем Востоке и нуждался в японских портах для ремонта и стоянки своих судов. Царские дипломаты - А. М. Горчаков, управляющий министерством иностранных дел В. И. Вестман, П. Н. Стремоухов, посланник в Токио К. В. Струве - недооценивали заинтересованность Японии в урегулировании отношений с Россией. Сказывалась недостаточная осведомленность о подлинных целях японской внешней политики, борьбе различных группировок в правящих классах Японии. В переговорах с Эномото русские представители допустили грубую дипломатическую ошибку, повлекшую за собой просчет стратегического значения.

Когда переговоры подходили к концу, т. е. в начале 1875 г., серьезное беспокойство в России вызвали действия англичан и американцев на Дальнем Востоке. В русских правящих сферах высказывались опасения потерять и Сахалин и Курильские острова в случае участия России в войне в Западной Европе или на Балканах. Россия не имела достаточных сил, чтобы отстоять свои права перед натиском иностранных государств.

Так или иначе, Петербургский договор 1875 г. был подписан. 30 августа 1875 г. русский посланник К. В. Струве и министр иностранных дел Японии Тэрадзима включили дополнительную статью о правах жителей уступаемых территорий. В тот же день состоялся обмен ратификационными грамотами. 7 сентября на Корсаковском посту был поднят русский флаг. Исторические права России на весь Сахалин были подтверждены. За недвижимое имущество, оставшееся на Сахалине, царское правительство выплатило Японии 76 641 иен 91 сену (112 754 руб. 59 коп.) (см. [402а, с. 64; 32, д. 9, ч. 2, л. 220, 234]).

В нарушение условий договора японское Колонизационное бюро пыталось заставить местных айну перебраться на Хоккайдо (японские чиновники спаивали их, уговаривали переселиться на Хоккайдо). Удалось склонить к переселению из южной части острова 861 человека. Большая же часть населения предпочла остаться на Сахалине.

Петербургские переговоры находились в центре внимания японской печати и иностранных газет, выходивших в Японии. Большинство публикуемых материалов было направлено на то, чтобы затруднить достижение соглашения. Так, 30 ноября 1874 г. газета "Джапан уикли" поместила статью, в которой говорилось об "агрессивных намерениях России" в отношении Сахалина, Курил и Хоккайдо. Автор критиковал японское правительство за заключение соглашения 1867 г. о совместном владении Сахалином и считал соглашение дипломатической ошибкой Японии. Он рекомендовал японским уполномоченным "предъявить России максимальные территориальные претензии,, поскольку... Россия имеет обширные владения в Европе и Азии". Авантюристические круги самурайства, требовавшие начать агрессию против Китая и Кореи, также выступали против каких-либо уступок в сахалинском вопросе. Окамото Кэнсукэ,. Набэсима Наомада и Маруяма Сакура требовали занять "жесткую линию". Окамото и Набэсима направляли деятельность по колонизации южной части Сахалина через Бюро по освоению Сахалина (В 1869 г. было создано Бюро по освоению новых земель. В его ведение был передан о-в Хоккайдо, а в 1870 г.- о-в Сахалин. В 1873 г. бюро было преобразовано в департамент по освоению новых земель муниципалитета, о-ва Хоккайдо.) [402а, с. 62]. Газета "Хоти симбун" опубликовала статью "Протест против уступки Сахалина России". Автор статьи, перепечатанной в газете "Джапан дэйли геральд" от 23 ноября, соглашался с мнением иностранного советника - француза М. де Кашена, который подстрекал японцев к отказу от предложений русской стороны на переговорах. Иокогамская газета выдвигала предложения создать на Сахалине "независимое государство" из японских и европейских колонистов, чтобы оградить Японию от "русской агрессии". Автор статьи предлагал и наиболее подходящих колонистов; ими, по его мнению, могли бы быть шведы и датчане, которые, опять же по его мнению, могли содействовать освоению Сахалина, "дав импульс энергии японцам" (см. [32, д. 9, ч. 1, л. 24-25, 40-411).

Более сдержанно высказывалась официозная газета "Нити- нити симбун". В декабре здесь была помещена статья, в которой высмеивались утверждения японских уполномоченных об "исторических правах" на Сахалин с легендарных времен и говорилось о неизбежности отказа Японии от Сахалина. 8 января 1875 г. газета признала, что Сахалин является владением России, что японцы не в состоянии колонизовать остров и поэтому правительству следует добиваться денежной компенсации за отказ от южной части Сахалина.

Японское правительство справедливо расценило заключение Петербургского трактата как свою дипломатическую победу. Известный японский историк Киёдзава Киёси подчеркивал, что "трактат был первым договором, заключенным Японией с европейской страной в известной степени на равноправных началах; это был первый успех Японии, давший толчок к пересмотру ансэйских договоров и тарифной конвенции второго года эры Кэйо (1866 г.)" [306, т. 1, с. 187]. "Дух полного равенства" договора 1875 г. отмечал другой авторитетный японский историк, Арига Нагао [294, с. 161].

Однако не обошлось и без критики. Военная группировка в правящих кругах высказывала недовольство "либеральной политикой уступок", проводимой правительством. Договор называли несправедливым, оскорбительным и даже мошенническим (см. [346, с. 380; 329, с. 222]). Его заключением были недовольны правительства Англии и США: уменьшались возможности для использования в своих интересах русско-японских противоречий. При первых сообщениях о подписании договора английский посланник высказал надежду на то, что в Токио он не будет утвержден. Надежды английской дипломатии не оправдались.

Таким образом, используя слабость царской России на Дальнем Востоке и на Тихом океане, учитывая ее занятость европейскими делами, а также зная о нежелании России иметь новое столкновение с Англией в Средней Азии, японское правительство добилось отторжения от России и передачи ему Курильских островов за отказ от совершенно несостоятельных претензий Японии на южную часть Сахалина. Со своей стороны, опасаясь конфликта с Японией накануне войны на Балканах и вмешательства в этот конфликт западных держав, царизм пошел на максимальные уступки Японии.

За соглашение с Японией Россия заплатила огромную цену, передав Японии гряду Курильских островов протяженностью в 1200 км. Александр II и его сановники допустили просчет исторической важности. В дальнейшем Курильские острова стали одним из плацдармов японской агрессии против России. (В период русско-японской войны японские солдаты с о-ва Шумшу высадились на Камчатке.)

Договор 1875 г. вызвал справедливую критику со стороны русской общественности (см. [421а]). Необоснованность передачи Курильских островов Японии отмечал и А. П. Чехов в книге "Остров Сахалин" (см. [139а, с. 293]) (Попав в руки Японии, почти вся Курильская гряда быстро опустела. Обезлюдели Парамушир, Онекотан, Шикотан и другие острова, еще недавно населенные русскими и туземцами. В 80-х годах японское правительство решило удалить из пограничных районов население, воспринявшее русскую культуру и враждебно относящееся к японцам, и переселило всех курильцев с северных островов на самый южный остров - Шикотан, уединенный и ранее необитаемый. Курильцев лишили огнестрельного оружия и запретили им выходить без разрешения на промысел в море. Шведский исследователь Камчатка Бергман, посетивший Шикотан в 1930-1931 гг., рассказывает, что даже на охоту они ходили в сопровождении полицейского (см. [268, с. 125]).).