Новые попытки установления торговых и дипломатических отношений с Японией

Письмо губернатора Н. И. Трескина вызвало оживленные дискуссии среди старейших сановников и в Верховном совете (Городзю). Мнения разделились. Некоторые министры предлагали вступить в переговоры с русскими о границах и выдвинуть требования на южную часть Курильских островов и Сахалин. Сторонники сохранения политики изоляции решительно высказывались против переговоров, утверждая, что они приведут к глубоким изменениям во внутренней и внешней политике Японии. В конце концов Верховный совет решил уклониться от ответа на письма сибирских властей, усилить охрану побережья Японии и, не считаясь с правами России на южную часть Курильских островов и Сахалин, отправить туда солдат [338, т. 44, с. 265].

Напрасно посланный из Охотска на о-в Итуруп корабль "Борис и Глеб" в августе 1814 г. ожидал ответа японцев.

В следующем, 1815 г. корабль "Св. Павел" под командованием штурмана Среднего взял с собой спасшихся от кораблекрушения трех японцев, которых должен был высадить на Итурупе, с тем чтобы те смогли добраться на родину и передать новое письмо губернатора Н. И. Трескина. Н. И. Трескин писал, что доставляя японских подданных, русское правительство тем самым хочет явить "новое доказательство мирного и дружелюбного расположения оного к японскому государству" (см. [35, д. 2, л. 1-4]). Средний осмотрел большую, простирающуюся на 60 миль бухту у о-ва Итуруп, но из-за поднявшегося шторма высадить японцев не смог. Нигде не обнаружил он и "жительства японцев" и вернулся в Петропавловск (см. [35, д. 2, л. 5-9]).

В декабре 1816 г. комитет министров России утвердил представление генерал-губернатора Восточной Сибири И. Б. Пестеля о целесообразности в навигацию 1817 г. доставить из Петропавловска шестерых японцев на северные Курильские острова, "обеспечив их средствами на весь путь до Японии", поручить им передать письмо Н. И. Трескина и одновременно сообщить, что русские суда уже два года безуспешно приходят на Итуруп за ответом японского правительства на обращения сибирских властей.

Однако и на этот раз ответа от японцев не последовало. Учитывая недостаток судов и офицеров, а также явное нежелание сёгунского правительства вести переговоры с Россией о торговле и дипломатических отношениях, И. Б. Пестель в докладе правительству предлагал "прекратить экспедицию до благоприятного времени" [35, д. 2, л. 10-12] (что вполне соответствовало взглядам К. В. Нессельроде). Предложение было одобрено и подтверждено комитетом министров.

Решение проблемы торговых отношений с Японией царское правительство стало возлагать на Российско-американскую компанию, которая основывала земледельческие колонии и фактории в южной части Сахалина и на Курильских островах. В 20-х годах XIX в. компания уже имела промысловые заведения и фактории на о-вах Шумшу, Симушир и Уруп (где в 1828 г. мичман Этолин восстановил русское поселение). Здесь были построены добротные дома, часовни, церкви, склады, русское население занималось промыслами, ремеслами и сельским хозяйством. С 1827 г. компания начала переселять на Курилы алеутов, "опытных в бобровых промыслах". В 1830 г. правительственный Сибирский комитет, ведавший делами Сибири и Дальнего Востока, подтвердил монопольные права компании на Курильские острова. В Охотске был создан Курильский отдел компании, который организовал на Курилах новые промыслы, торговые фактории, отправлял на острова суда, доставлявшие продовольствие, товары, оружие и другие припасы и вывозившие пушнину. Темпы заселения Сахалина и Курил сдерживались недостатком людей, финансовых средств и продовольственных ресурсов. К тому же Российско-американской компании приходилось вести тяжелую конкурентную борьбу с английскими и американскими компаниями, стремившимися проникнуть в русские владения в Северной Америке и на тихоокеанских островах. Нуждаясь в источниках снабжения продовольствием и рынках сбыта, компания, как и ранее, проявляла заинтересованность в. установлении торговых отношений с Японией (см. [282, с. 113-114]).

В 1835 г. правительство снова дало указание отправить из Охотска на Итуруп (откуда они могли добраться на родину) трех японцев, потерпевших крушение у русских берегов. Предписывалось "с японцами во время переезда обходиться как можно ласковее и при отправлении снабдить их всем нужным" и "высадить там, где они пожелают" [30, д. 151, л. 4-5]. Японцы были доставлены летом 1836 г. на Итуруп (в 1843 г. еще шесть человек были доставлены в айнское селение на Итурупе). Японцам поручалось при возвращении на Хоккайдо передать местным властям просьбу Российско-американской компании установить торговые отношения. Активизация деятельности США, Англии и Франции в северо-западной части Тихого океана, открытие Англией китайских портов в 1842 г. увеличивали заинтересованность России в установлении связей с Японией.

Контр-адмирал Е. В. Путятин, хорошо знакомый с активной деятельностью и намерениями англичан в Тихом океане (долгие годы жил в Англии), представил в Сибирский комитет докладную записку, в которой предлагал снарядить в Китай и Японию экспедицию и отправить ее не в Нагасаки, а прямо в Эдо, чтобы "избежать интриг голландцев" и вступить в непосредственные переговоры с центральными властями. Он также предлагал проверить утверждение ряда мореплавателей (Лаперуза, Броутона, Крузенштерна) в том, что лиман и устье Амура недоступны для морских судов, что Сахалин - полуостров и не имеет на западном берегу удобных гаваней (см. [282, с. 115]).

Предложение Е. В. Путятина было принято, и сам он был назначен начальником экспедиции. Николай I подписал послание японскому императору с предложениями установить дружеские отношения между двумя странами и разрешить свободный вход русских купеческих судов в японские порты. Русские подданные, заверял Николай I, будут соблюдать японские обычаи и законы [30, д. 153, л. 1-3]. Как указывалось в инструкции Е. В. Путятину, одной из задач экспедиции было обследование Татарского пролива и создание поселений на Сахалине для защиты острова и устья Амура от покушений иностранцев.

Однако идея посылки экспедиции встретила противодействие со стороны канцлера К. В. Нессельроде и товарища министра финансов Ф. П. Вронченко. К. В. Нессельроде опасался, что экспедиция в Китай и лиман Амура вызовет недовольство Англии и повлечет разрыв отношений с Китаем. Не хотел К. В. Нессельроде и изыскивать новые пути сближения с Японией. По поводу устья и лимана Амура он ссылался на мнения знаменитых мореплавателей. Ф. П. Вронченко строил свои возражения, исходя из интересов купцов и владельцев мануфактур, торговавших с Китаем через Кяхту. Он утверждал, что Китай, открыв порты для русских судов, запретит или ограничит сухопутную торговлю с Россией, которая все равно не в состоянии соперничать с англичанами в китайских гаванях. Он также считал нецелесообразным затрачивать большие средства на заведомо бесплодную экспедицию в Японию, учитывая ее упорное нежелание торговать с Россией. Доводы возымели действие. Николай I предписал отложить экспедицию (см. [30, д. 153, л. 43-49]).

30 марта 1844 г. И. Ф. Крузенштерн, ставший к тому времени адмиралом, представил царю свой проект установления отношений с Японией. Он утверждал, что открытие портов в Китае заставит Японию по иному подойти к вопросу об открытии своих портов для русских судов в целях развития торговли к взаимной выгоде обеих стран, и предупреждал, что англичане, завладев китайским рынком, могут опередить Россию и в Японии. Он подчеркивал также большое значение японского рынка для азиатских владений России.

Однако справедливые аргументы И. Ф. Крузенштерна не возымели действия на царских сановников. Начальник главного морского штаба А. С. Меншиков не захотел ссориться с К. В. Нессельроде и напомнил Николаю I о мотивах отсрочки экспедиции Е. В. Путятина. Царь подтвердил свое прежнее решение (см. [282, с. 116-117]).

Российско-американская компания, однако, не теряла надежды, что при содействии правительства ей удастся наладить торговые связи с Японией. В 1844 и 1845 гг. ею были посланы корабли к близкому к японской территории о-ву Итуруп, с тем чтобы передать японским властям письма с запросами, в какие гавани Японии могли бы приходить русские торговые суда. Но русские мореплаватели не встретили там японцев. Предпринятые усилия оказались безрезультатными.

Провал попыток установить отношения с Японией объяснялся упорным стремлением японских правящих кругов сохранить политику самоизоляции вопреки интересам народа - к таким выводам пришло русское министерство иностранных дел [30, л. 162. с. 581. В 20-40-е годы XIX в. оно не проявляло каких-либо серьезных инициатив со своей стороны по изысканию путей установления связей с Японией. Более того, его глава К. В. Нессельроде глушил проявление всякой инициативы в этом вопросе. Так, 18 августа 1850 г. адмирал П. И. Рикорд, хорошо знавший обстановку на Дальнем Востоке (был участником экспедиции В. М. Головнина в 1811 -1813 гг.), представил Николаю I проект организации посольства в Японию и предложил свои услуги в качестве посла, ссылаясь на рекомендации В. М. Головнина. Он указывал, что торговля с Японией в значительной мере разрешит проблему обеспечения Камчатки и Восточной Сибири продовольствием. Однако К. В. Нессельроде счел несвоевременным реализацию этого проекта (см. [282, с. 124]).

Видя неповоротливость и нежелание правительства принимать активные меры к установлению связей с Японией, Российско-американская компания вновь, по согласованию с министерством иностранных дел, предприняла конкретные шаги к установлению контактов с японцами. В мае 1852 г. корабль компании "Князь Меншиков" под командованием Лиденберга с семью японцами на борту был отправлен из Новоархангельска в Японию. В письме японским властям правитель колоний Н. Я. Розенберг сообщал, что суда компании неоднократно доставляли японцев на о-в Итуруп, откуда те могли самостоятельно добраться на родину. В целях сохранения добрососедских отношений Н. Я. Розенберг просил указать гавани на Эдзо или в Японии, где русские суда могли бы получить необходимые припасы за соответствующую плату. Он выражал недоумение по поводу того обстоятельства, что голландцам разрешается торговать в Нагасаки, а представителям великой Российской Империи отказывают в этом праве, и подчеркивал искренность русских намерений, "миролюбивых и приязненных" чувств к Японии (цит. по [282, с. 125]).

Лиденбергу предписывалось хорошо обращаться с жителями посещаемых мест, раздавать им подарки, с тем чтобы получить от них сведения, в каких товарах нуждается японский рынок и "что можно с выгодой вывозить из Японии". С помощью японцев Лиденберг и ученик мореходной школы Свиньин составили русско-японский словарь, содержавший 1650 слов, транскрибировали русскими буквами хирогану и катакану (японские звуковые азбуки), дали пояснения к японской форме обозначения чисел, монетной системы и т. п. (Велось изучение восточных языков в Казанском университете. В 1818 г. в Петербурге был основан Азиатский музей. В 1823 г. при Азиатском департаменте министерства иностранных дел было создано отделение по изучению восточных языков, а в Москве в 1828 г. открылся Лазаревский институт восточных языков (ныне Институт востоковедения Академии наук СССР).

В 1854-1855 гг. при Петербургском университете был учрежден восточный факультет. Он стал не только учебным, но и научным центром русского востоковедения. В 1861 г. на факультете открылась кафедра истории стран Востока, которая сосредоточила внимание на изучении восточной литературы и религии. Крупным центром по изучению Востока, в том числе Японии, стало Русское географическое общество, созданное в 1845 г. Членами общества были выдающиеся ученые и путешественники по странам Азии.).

28 июля 1852 г. "Князь Меншиков" прибыл в гавань Симода, на восточном побережье о-ва Хонсю, недалеко от Эдо. Губернатор Симода и чиновники осмотрели корабль и его вооружение, опросили привезенных японцев. Однако без разрешения правительства губернатор отказался принять их и взять письмо Н. Я. Розенберга. Чиновники скопировали письмо, художники сделали рисунки русского судна. Вокруг корабля увеличили число караульных лодок; на берегу собирались вооруженные отряды и была установлена батарея. В беседе с губернатором Лиденберг обратил его внимание на то, что русские суда неоднократно доставляли спасенных от кораблекрушений японцев на родину, что это - свидетельство дружеского расположения России к Японии. Он подчеркнул также, что японские суда встретили бы в русских гаванях доброжелательный прием.

1 августа на судно прибыл вице-губернатор г. Одовара и сообщил, что из Эдо получено распоряжение не принимать привезенных японцев и письмо Н. Я. Розенберга и удалить русский корабль, поскольку гавань Симода закрыта для иностранцев. Однако японцы не осмелились прибегнуть к обстрелу русского судна, ограничившись демонстрацией военных приготовлений. В свою очередь, желая избежать вооруженного конфликта, Лиденберг 2 августа покинул Симода. По просьбе находившихся на корабле японцев он высадил их у небольшой деревни вблизи Симода. Японцы горячо благодарили русских моряков. Как явствует из рапорта Лиденберга, японцы в Симода проявили исключительный интерес к русскому судну и выразили свое недовольство существующим в стране запретом на торговые связи с другими государствами.