Научная жизнь

Пятая международная конференция Европейской ассоциации японоведов

С 19 по 22 сентября 1988 г. в Даремском университете (Великобритания) проходила пятая международная конференция, организованная Европейской ассоциацией японоведов (ЕАЯ). Пятнадцать организаций-спонсоров (в том числе Японский фонд, автомобилестроительная компания "Ниссан дзидося", Английский северо-восточный совет по электрификации и муниципалитет г. Дарем) обеспечили финансовую поддержку конференции.

В ней участвовало около 400 ученых из большинства европейских стран, а также из Японии, США, Израиля, Австралии и Новой Зеландии. От Советского Союза в конференции принимали участие д-р филол. наук. В. Н. Горе- гляд, канд. филол. наук И. JI. Львова (Иоффе) и канд. истор. наук Ю. Д. Михайлова.

После пленарного заседания работа сосредоточилась в следующих секциях: антропологии^* и социологии (председатели д-р Дж. Хендри из Великобритании и д-р Ф. Вёсс из Австрии); экономики и экономической истории (председатели д-р Е. Пауэр из ФРГ и проф. Й. Стам из Голландии); истории, политики и международных отношений (председатели д-р П. Лов из Великобритании и проф. Б. Шиллони из Израиля); литературы (председатели проф. И. Хпдзия-Киршнерейт из ФРГ и д-р П. Т. Харрис из Великобритании); религии и философии (председатель проф. В. Боут из Голландии); лингвистики и информационных систем (председатели д-р А. Володарчик из Франции и д-р Л. Такэути из Великобритании); театра, искусства и музыки (председатели д-р Т. Леймс из ФРГ и д-р Э. де Поуртер из Голландии).

^* (В зарубежной науке антропологией (или культурной антропологией) именуют этографию.)

Работа заседаний секции антропологии и социологии была спланирована по проблемному принципу: японцы дома и за границей, социологические проблемы современного города, образование в современной Японии, народные верования и обычаи, мировоззренческие проблемы, социокультурные процессы и обычаи в разных возрастных и социальных группах японцев (гейши, паломники, гангстеры и т. п.). Большой интерес вызвал доклад д-ра Ф. Брегер (ФРГ) "Экономическое соревнование и элита иностранных иммигрантов: общественный имидж японцев в западногерманской прессе". Докладчица проанализировала 776 статей из 23 западногерманских газет, разделенных ею на три категории: консервативные, центристские и либеральные. В консервативных газетах критический материал более чем втрое превышает позитивный, последний связан главным образом с японским бизнесом. Центристские газеты поддерживают самый нейтральный образ Японии, причем в позитивных статьях рассматриваются в основном проблемы японцев в ФРГ, а в негативных - политика Японии. Либеральные газеты треть всех статей о Японии посвящают политическим проблемам, что определяет их критическое направление. Наибольшим нападкам подвергаются политический консерватизм, слабость профсоюзов, отсутствие социальных гарантий у трудящихся.

Оживленно обсуждался доклад X. Бефу (США), в котором ученый поставил вопрос об отношении японцев к теориям "уникальности японской культуры" и попытался раскрыть причины роста или уменьшения их популярности в разных возрастных и социальных группах. В результате опросов Бефу установил, что наименьшее число приверженцев этих теорий имеется среди женщин, молодежи, людей с низким уровнем жизни, образования. По мнению ученого, постоянный рост жизненного и образовательного уровня и усиление консервативных тенденций в стране в конечном счете создадут благоприятную почву для распространения и внедрения в сознание японцев теорий "уникальности японской культуры".

По причине отсутствия на конференции советских специалистов по экономике Японии трудно объективно оценить работу секции экономики и экономической истории. Несомненно, советским экономистам было бы интересно обсудить такие доклады, как "Институционные перемены в японской и британской сталелитейной промышленности в 1960-1987 гг.: теория конвергенции" (Форман-Пек, Великобритания), "Либерализация и интернационализация финансовой системы Японии" (К. Молтени, Италия), а также несколько серьезных опытов анализа первоначального выхода Японии на мировой рынок в XIX в.

Следует отметить, что во время работы секции истории, политики, международных отношений не была затронута тема, касающаяся политического развития Японии. Это отражает общее состояние мирового японоведения, в котором долгое время не разрабатывались фундаментальные проблемы политической (как, впрочем, и социальной) истории. Более других на секции освещались вопросы культурных контактов и международных связей Японии. К первой теме относились доклады Ф. Ленина (Голландия) "Обмен наукой и культурой между Европой и Японией в XVIII в.", Г. Мёсхарта (Голландия) "Второй визит фон Зибольда в Японию, 1859-1862", X. Балхачет (Великобритания) "Баба Тацуи в Лондоне"; ко второй - доклады В. Феретти (Италия) "Японский военно-морской флот и англо-японский альянс 1911 г.", Ю. Отаба (Япония) "Японская оккупационная политика в Сингапуре, 1942-1945", П. Лова (Великобритания) "Великобритания и японский мирный договор 1951 г.", Г. Хили (Великобритания) "Посольство Ивакура в Европе", Т. Танака (Япония) "Внешнеполитические идеи группы Хатояма об отношеииях с Советским Союзом, 1955-1956".

Работу секции литературы открыл доклад Ц. Кристевой (НРБ) "Повествовательное рассуждение в "Такэтори моногатари" - "предок" моногатари бунгаку". Ц. Кристева изложила стройную концепцию о роли первой в истории японской литературы повести в переходе от первобытного мифа к раннесредневековой повествовательной литературе. С интересом был выслушан доклад И. Л. Львовой о стиле японской писательницы Итиё Хигути (1872-1896). Вопросы женской литературы XX в. были рассмотрены в докладах Р.-Л. Молнет (Австрия) и Т. Мидорикава (Япония). Много оригинальных наблюдений из области не только литературы, но и социальной психологии японцев содержалось в докладе С. Поповой (НРБ), посвященном творчеству современного писателя Сюгоро Ямамото, и докладе В. Винкельхёферовой (ЧССР) о творчестве Морио Кита.

Ко второй группе докладов, стоящих ближе к проблемам социологии, духовной культуры и источниковедения, относятся доклады X. Сили (Новая Зеландия) "Почерки и образование в Японии периода Эдо", Д. Шивли (США) "Грамотность и отбор книг среди простолюдинов в 1700-х годах", С. Хиранава (Япония) "Взгляды Нацумэ Сосэки на модернизацию Японии" и В. Н. Горегляда "Об одной надписи на японском ксилографе XVIII в. в ленинградском собрании". Последним на секции литературы был заслушан доклад Л. Джурович (Югославия) о ежедневном "чтиве" простых японцев в 20-70-е годы XX в. - о его формальных признаках, сюжетных приемах, языковых штампах и воспитательной роли на разных исторических этапах (использование печати властями и промышленными корпорациями для социальной ориентации рабочих и служащих). Все доклады вызвали много споров и продолжали обсуждаться в перерывах между заседаниями.

На заключительном заседании секции литературы оживленная дискуссия развернулась по проблемам научного уровня и единства тематики докладов на будущей конференции ЕАЯ. В результате были выделены две главные темы: "автобиографическая литература" и "текст и контекст" как достаточно широкие по охвату, но предполагающие теоретический подход к литературе.

В секции религии и философии в центре внимания оказались два комплекса проблем. Первый - это исследование различных аспектов конфуцианства и его роли в общественной жизни Японии периода Токугава. Х. Ватанабэ (Япония) посвятил свой доклад сравнительной характеристике конфуцианства в Китае, Корее, Японии. Известный датский ученый О. Лидин произвел подробный анализ исторических взглядов конфуцианского мыслителя Огю Сорай, положив в основу своего исследования перевод сочинения Сорай "Сэйдан" ("Политические беседы"). М. Зеттон (Австрия) сопоставил взгляды корейского конфуцианца Чон Тасана и японских ученых Ито Дзинсай и Огю Сорай. К этим выступлениям близким по тематике оказался доклад М. Бодард-Бейли (Астралия) "Э. Кемпфер (1652-1717) и гонения на конфуцианство в токугавской Японии", который был прочитан в секции истории, но привлек к себе внимание многих специалистов по общественной мысли. В результате обсуждения докладов участники секции поддержали высказанную в последние годы рядом ученых точку зрения о том, что конфуцианство не насаждалось целенаправленно сёгунами Токугава в качестве официальной идеологии Японии с момента их прихода к власти, а распространялось спонтанно, наряду с другими учениями.

Второй комплекс проблем касался традиционных религиозных верований японцев. К. Блекер (Великобритания) на материале народных ,преданий о Тайра Киёмори проанализировала понятие - символ "чужестранец" в японской культуре и показала его амбивалентность. В. Котаньский (ПНР) в докладе "Семь одиночных божеств" дал оригинальное толкование имен богов из наиболее древнего слоя японских мифов. С. Форманек (Австрия) привела данные, опровергающие существовавшие ранее представления о почтительном отношении к старикам в древней Японии, и показала, что престарелые люди долгое время воспринимались как больные, оскверненные и, следовательно, неспособные занимать важные общественные посты. Г. Плютшоу (США) сравнил японский термин "тама" ("душа") и индонезийских! "мана". А. Кубо (Австрия) познакомила слушателей с данными шестилетних наблюдений старинного буддийского праздника Омидзутори, проводимого в храме Тодайдзи (г. Нара). В докладе Ю. Д. Михайловой "Концепция императорской власти в древней Японии" были рассмотрены некоторые особенности формирования японского варианта концепции "священного царя". Проблемы идеологии императорской системы, но уже на материале XX в. затрагивались и в докладе О. Фёлта (Финляндия) "Институт императорской власти как национальный символ в Японии периода Тайсё (1912-1926)". Вообще на конференции к данной проблеме проявлялся особый интерес, отчасти подогревавшийся тем, что в дни заседаний средства массовой информации постоянно передавали сообщения о тяжелой болезни императора Хирохито и обсуждали вопрос о его роли в истории и формах проведения предстоящих коронационных церемоний. На заключительном заседании секции истории была предложена общая тема докладов будущей конференции ЕАЯ: "Императорская система как основа японского национализма".

Секция лингвистики и информационных систем обсуждала разноплановые доклады по проблемам фонетики, лексики, социолингвистики. Большинство докладов было посвящено частным вопросам, однако давать оценку уровню работы секции не представляется возможным, поскольку советские лингвисты в конференции не участвовали.

Насколько можно судить по опубликованным резюме докладов, в секции театра, искусства и музыки проблемы традиционных видов искусства рассматривались в докладах А. Омотэ (Япония) "Следы пересмотра секретов мастерства на примере слов саругаку", С. Шольца (ФРГ) "Некоторые аспекты обожествления Сугавара Митидзанэ в пьесах театра ноо", Л. Бохачковой (ЧССР) "Гравюры Куниёси с изображением воинов в пражской коллекции", В. М. Брандони (Италия) "Чай и место проведения чайной церемонии", А. Герстел (Канада) "Чувство истории в драмах бупраку". Современному искусству были посвящены доклады А. Бергман (ФРГ) "Некоторые замечания о новых тенденциях в японском театре", Т. Леймса (ФРГ) "Зрелищные виды искусства в Японии: от театра к телевидению", М. Меланович (ПНР) "Драмы Юкио Мисима: между действительностью и вымыслом". Проблемы японо- европейских культурных контактов поднимались в докладах П. Панцер (Австрия) "Японцы в Вене: источники живописи в японском стиле в западном искусстве", К. Фосса (Голландия) "Восприятие японского искусства и ремесла на Западе в начале XIX в.". Политика правительства Мэйдзи в области культуры анализировалась в докладах С. Мацумото "Три закона о театре в период Мэйдзи", П. Коррадини, П. Рени (Италия) "Первый мэйдзийский декрет о сохранении культурного наследия Японии".

В работе пятой международной конференции ЕАЯ принимали участие как всемирно известные японоведы, так и начинающие ученые. В европейском японоведении в настоящее время про-исходит смена поколений, поэтому было особенно интересно оценить уровень исследований молодежи, выявить будущие направления развития японоведения. Молодые японоведы зарубежных стран обладают хорошей профессиональной подготовкой, имеют возможность проводить "полевые" исследования. Они привнесли в японоведение новую проблематику. Вместе с тем для многих докладов на конференции была характерна замкнутость тематики на изучении отдельных персоналий и тем, как правило, не делались попытки связать исследуемую проблему с общим контекстом культур Японии и стран дальневосточного региона, отсутствовали доклады, посвященные узловым проблемам истории, литературы, общественной мысли Японии.

Следует отметить пристальный интерес, который участники конференции проявили к докладам советских ученых: о диапазоне и глубине японоведческих исследований в нашей стране западные ученые могут судить главным образом по личным контактам на международных конференциях, поскольку языковой барьер не позволяет большинству из них следить за советскими публикациями, а издания наших работ на английском ИЛИ японском языках крайне немногочисленны.

В заключение хотелось бы выразить надежду, что одна из ближайших конференций ЕАЯ будет проведена в нашей стране, а такие пожелания высказывались многими зарубежными участниками конференции.

В. Н. Горегляд, Ю. Д. Михайлова