Прекращение европейских влияний

Возникает мысль о сильной причинной зависимости между культурным развитием Европы и Японии. Тем не менее не следует делать скоропалительных выводов о сильном влиянии этих контактов на Японию. Нужно помнить, что для быстро развивавшейся страны эти контакты с заграницей были очень ограниченны и довольно слабы. Трудно сказать, какое воздействие они бы оказали, будучи трансформированными через труды нескольких ученых, очутившихся под их влиянием. Эпоха изоляции положила конец большинству заграничных контактов (хотя и не всем), и Япония создавала свою национальную цивилизацию параллельно, но скорее всего независимо от Запада.

Скин-Смит в своем исследовании токугавской экономики приходит к выводу, что политики и экономисты конца периода Токугава совершенно независимо от внешних влияний выдвинули некоторые экономические теории или применяли определенные экономические принципы - сколь примитивны бы они ни были, - похожие на те, что разрабатывались в Европе [68, с. 41]^*.

^* (Сэнсом отмечает, что одной из наиболее поразительных особенностей интеллектуальной деятельности этого периода была увлеченность выдающихся ученых экономическими проблемами, и научная литература того времени в основном представляет собой трактаты по сельскому хозяйству, денежному обращению и т. п. Пристально изучал эти темы крупнейший ученый-конфуцианец Араи Хакусэки, писавший о денежной реформе. Дадзай Сюндай написал трактат по политэкономии. Важные сочинения похожего содержания оставили и другие крупные философы XVIII в., такие, как Огю Сорай, Муро Кюсо и Кумадзава Бандзан. Число популярных сочинений на те же темы было значительно большим. Например, "Цудзоку кэйдзай бунко" ("Библиотечка народной экономики". Токио, 1916) содержит 12 томов популярных произведений этого периода, повествующих о деньгах, ремеслах, сельском хозяйстве и т. п., и это только одно из собраний подобных книг [67, с. 507].)

Того же мнения придерживается Такэкоси: "Первым действительно образованным японцем был Миура Байэн, который понял принцип (денежной стоимости). Он родился в провинции Бунго, изучал политическую экономию и очень этим увлекся... В своем знаменитом трактате ,,Кагэн" ("Происхождение цен") Байэн рассуждает о смысле металлических денег и приходит к выводу, что золотые и серебряные монеты - не что иное, как вспомогательное средство при торговле, и во время сделок они выполняют ту же функцию, что суда и повозки. Он также пишет, что, чем больше денег будет находиться в обращении, тем выше будут цены на товары, и напротив, - снижение цен на товары вызывает рост цен на золото и серебро. Он говорит о том же принципе, который лежит в основе закона Грэшема, и считает, что, чем больше плохих монет находится в обращении, тем больше хороших монет исчезает из обращения. Томас Грэшем родился в 1519 г., а умер в 1579 г., Миура Байэн жил в 1723-1789 гг. "Происхождение цен" он опубликовал в 1772 г., т. е. более чем через 200 лет после Грэшема. Поскольку же в то время не существовало обмена идеями между Западом и Востоком, в основе идей Байэна, вероятно, лежал обычный здравый смысл, к тому времени постепенно начавший появляться у японцев" [77, т. 2, с. 425].

Еще один пример являет нам театр. Крупный специалист по истории театра Карл Манциус обращает внимание на удивительное сходство популярного ритуального представления кагура, предтечи театра Но, и аналогичных религиозных представлений в средневековой Европе, но при этом исключает возможность непосредственных западных влияний. "Хотя эти храмовые спектакли, - пишет он, - очень напоминают китайские, маловероятно, чтобы они явились результатом влияния китайской культуры. Почти настолько же они похожи на европейские средневековые мистерии, и здесь уже можно точно утверждать, что они не испытали никакого влияния. Столь поразительное сходство постоянно наблюдается в истории театрального искусства, равно как и в других аспектах человеческой деятельности. Однако из всего вышесказанного вовсе не следует делать вывод, что человеческое сознание всегда на одних и тех же этапах развития действует по одинаковым законам и что это приводит к удивительно похожим результатам у самых разных народов" [50, с. 49].

Сумеем мы найти подтверждение идее о непосредственном иностранном влиянии на искусство и культуру рассматриваемого нами периода истории Японии или нет, неважно, но этот датский ученый показал, как удивительно культурная модель далеко отдаленных друг от друга цивилизаций входит в единую и всеобщую картину и что действует какой-то "набор законов" - за отсутствием более подходящего термина мы называем его Zeitgeist, - который приводит к похожим результатам цивилизации с приблизительно одинаковыми путями развития.

Джордж Сэнсом приходит к выводу, что, за исключением области военного дела и техники, Япония не восприняла иностранных влияний. Он пишет: "При всем их интересе в целом [японцы] не желали принять духовных достижений Европы. В начале XVII в., когда в Японию прибывало много миссионеров, в Европе был расцвет Ренессанса, чему в основном способствовало накопление знаний и золота, приобретенных именно во время таких путешествий, которые привели испанцев на Восток. Такие же широкие горизонты раскрывались и перед Японией, она была на пороге накопления богатств, что коренным образом изменило бы ее экономику, если бы она добровольно от всего этого не отказалась. Это было время, когда Леонардо да Винчи заложил основы экспериментального метода и тем самым - современных научных изысканий. Коперник пропагандировал новую теорию Вселенной. Гарвей открыл систему кровообращения, а Гильберт начал изучать электричество. Однако, поскольку инквизиция, которая сожгла на костре Бруно и заключила в тюрьму Галилея, не признавала этих открытий, японцы не могли получить через миссионеров ни малейшего представления о них. Правда, космологические концепции, согласно которым человек не является центром Вселенной, не могли особенно удивить священников и ученых, знакомых с буддийской философией, однако вплоть до издания указов об изгнании иностранцев мы не найдем в Японии никаких упоминаний о теориях, изменявших в то время духовную жизнь Европы. Как уже отмечалось, японцы приняли некоторые изобретения из области прикладных наук, особенно связанные с военным делом, кораблестроением и мореходством, но имели крайне поверхностное представление о характере и методах научных исследований" [66, с. 445]^*.

^* (Судя по этим замечаниям, Дж. Сэнсом делает вывод, что в результате политики изоляции культурное развитие Японии задержалось и почти застыло на мертвой точке в отличие от быстро развивающейся европейской культуры. Целью всего нашего исследования является опровержение подобной точки зрения.

Более того, Сэнсом считает, что движение Ренессанса распространилось на всю Европу и, следовательно, повлияло на всю западную культуру, т. е. было "мировым движением человечества". Цель же нашего исследования более ограниченна и затрагивает только конкретные национальные процессы. Учитывая эти ограничения, мы утверждаем, что культурный процесс в Японии во многом сильно напоминает тенденции культурного развития Европы, только там они были географически более широкими и более глубокими.)

Такэкоси, несмотря на приведенные им явные контраргументы, также приходит к выводу, что после смерти Иэясу в 1616 г. в культурной истории Японии периода изоляции мало что будет достойно восхищения. "Правда, страна была объединена, и в ней царил мир, но в жертву этому миру был принесен прогресс. Закрытие страны и запрещение контактов с другими странами вызвали долгую цепь несчастий, в результате которых Япония выпала из потока мировой истории и лишилась возможности присоединить острова Южных морей, которые уже по географическим причинам естественно должны были попасть ей в руки. Конечно, в эпоху Токугава в Японии наблюдался культурный прогресс, но он свершался в рамках феодальной системы и почти не был связан с политикой сёгуната" [77].

Можно принять точку зрения Бринкли, который пишет: "Конечно, в XVII в. Япония не могла многому научиться у европейских стран. В плане религиозной терпимости, общепринятой морали, в сфере вежливости и этикета, художественного восприятия и мастерства исполнения европейцы мало что могли ей дать. То же самое касается и характерного принципа современной цивилизации: принципа открытых дверей и равных возможностей. При всем этом несомненным остается одно: Япония оказалась отгороженной от атмосферы конкуренции, и на протяжении почти двух с половиной веков у нее не было возможности подогреть свой ум на огне международного соперничества или почерпнуть вдохновение в результате обмена идеями. В то время как мир шел вперед, она почти застыла на месте, и, прежде чем пробудилась и осознала смысл своего существования, разрыв между ней и ведущими державами Запада в вопросах материальной культуры стал очень большим" [23].

В некоторых политических, социальных и материальных аспектах Япония действительно отстала от Запада - чтобы крайне быстро наверстать упущенное после 1853 г. Однако в самой Японии в соответствии с ее собственными национальными нравами за это время развилась своеобразная и во многих отношениях богатая местная культура - культура Эдо, несмотря на все ограничения феодальной системы. Эта культура sui generis^* получила импульсы еще до эпохи изоляции и, как мы показали, имела широкий диапазон общих черт с западной культурой. Первые ростки пробились в период Киото, но, поскольку они могли быть обусловлены внешними причинами, вероятно, появились в Японии в период расцвета мореплавания, еще в XVI в.

^* (В себе самой (лат.).)