Поэзия и драматургия

Примерно в то же время, когда ему было лет девятнадцать-двадцать, о нем впервые услышали и как о поэте. Опубликованная в Киото книга под названием "Такарагура" ("Сокровищница") представляла собой сборник стихотворений авторов, проживающих в императорской столице. В этой антологии появились и хайкай Тикамацу. Вероятно, он тоже поддался модным среди его самурайских покровителей и наставников увлечениям. Нитобэ Инадзо упоминает о широко распространенном методе, предназначенном воспитывать утонченность вкусов. "Искусство стихосложения поощрялось якобы затем, чтобы выразить, а в действительности, чтобы воспитать у них более изящные чувства. Поэтому в нашей поэзии существует сильное подводное течение, сочетающее в себе пафос с нежностью. Хорошим примером этого является известный анекдот об одном неотесанном самурае. Когда ему велели заняться стихосложением и в качестве темы для первого задания предложили "Мелодии певчих птиц", его пылкая натура взбунтовалась, и он бросил к ногам своего учителя такое неуклюжее творение:

 "Храбрый воин избегает
 Тех, кто способен слышать
 Трели певчей птицы".

Его наставник, не обескураженный проявлением грубых чувств, продолжал вдохновлять юношу до тех пор, пока однажды в душе того при звуке сладостного пения соловья не родилась музыка и он не написал:

 "Стоит воин, сильный, в доспехах,
 Слушает песнь соловья,
 Скупо разливающуюся среди деревьев""

[57, с. 49-50].

Слышал Тикамацу эту притчу или нет, но его ранняя попытка попробовать свои силы в сложении стихов не шла вразрез с занятиями более достойными для мужчины его сословия, а вполне соответствовала принятому среди самураев кодексу морали и благородства.

Примерно в этот же период, с 1671 по 1672 г., будущий драматург снова поступил на самурайскую службу. Как уже говорилось, в своем "Предсмертном послании" он упоминает о том, что служил более чем одному благородному дому. Фудзии, современный биограф, отмечает, что, покинув дом брата, он поступил на службу в знатную семью Итидзё, где познакомился с обычаями и обрядами аристократии (если к тому времени он еще не был полностью в них посвящен) и в особенности с классическими пьесами Но и их древней традицией. Эти знания необычайно ему пригодились для некоторых ранних произведений, в которых ощущается влияние Но. Фудзии полагает, что, когда Тикамацу порвал свои связи с этим торжественным театром, он продолжал считать себя многим ему обязанным.

В анналах того времени говорится, что Тикамацу также служил у придворного вельможи Огимати, если, конечно, речь не идет об одном и том же человеке, упоминаемом под разными именами. В старинной хронике "Окинагуса" ("Записки старика") упоминается о том, что "в юности Тикамацу служил у господина Огимати, придворного киотоского вельможи". Этот человек, прославленный автор юмористических стихов, писал также пьесы для декламатора дзёрури Удзи Kaгa. Тикамацу приходилось отправляться с поручениями к этому сказителю. Обладая литературным талантом, Тикамацу иногда помогал своему хозяину в сочинении пьес. Позднее именно он уговорил Гидаю, старшего ученика Kaгa, выработать ровный стиль декламации, который получил наименование "стиль Гидаю", и начал сам писать пьесы для Гидаю.

Поэтому мы встречаем его в компании знатного хозяина, поэта-юмориста и автора пьес для кукольного театра, и хорошо известного исполнителя пьес Kaгa. Тогда, по-видимому, начался его интерес к театру и связь с этим миром. Как отмечалось, он уже пробовал писать стихи в жанре хайкай и одно из его стихотворений удостоилось чести быть включенным в киотоскую антологию. Вполне возможно, что примерно в это же время он выполнял обязанности рабочего сцены: иногда стучал в деревянные колотушки, оповещая о начале и конце действия и сцены в японской драме или же для сопровождения хора, иногда же помогал при ремонте сценического реквизита. Это было в театре Кабуки - Мияко Мандаю-дза в квартале Сидзё (Киото). Точно неизвестно, служил ли он там до того, как в 1677 г. была поставлена его первая пьеса, или же это было следствием признания успеха, завоеванного молодым драматургом.

В любом случае, после нескольких лет службы среди придворных аристократов, где он усвоил обычаи и традиции этого сословия и приобрел хорошие познания как в классических пьесах Но, так и в пьесах для кукольных театров, подобных тем, что писал его сюзерен Огимати, мы видим, что он полностью окунулся в драматургию Кабуки и на личном опыте познакомился со сценической техникой, которая на протяжении всей последующей карьеры драматурга безупречно ему служила.

Подобно Шекспиру, он, вероятно, даже исполнял на сцене второстепенные роли, только после этого, возможно, и принял театральный псевдоним Тикамацу Мондзаэмон. Происхождение этого имени не совсем понятно. Уже говорилось, что, возможно, он положил в его основу название одного из буддийских храмов, в котором был послушником. Но Фудзии также замечает, что актеры и раньше пользовались этим именем. Среди актеров театра Мандаю-дза были Тикамацу Кэнносукэ, Тикамацу Кёно-сукэ и Тикамацу Умэносукэ, хотя неясно, использовалась ли эта фамилия ими до того, как ее принял Мондзаэмон, или же все они входили в "школу", названную так в честь Мондзаэмона. Среди учеников прославленных актеров существовал (и существует до сих пор) обычай принимать фамилию или название "школы" своего учителя. Обычно перед смертью учитель сам выбирал из группы учеников самого любимого, которому предстояло стать преемником и принять имя учителя. Таким образом, после смерти Тикамацу Мондзаэмона среди его учеников, писавших для Такэмото-дза в Осака, мы находим Тикамацу Хандзи (1724-1783), который принял это имя, потому что унаследовал "школу" Тикамацу, равно как Тикамацу Токусо (1758-1810), ученика Хандзи, и еще одного автора пьес для кукольного театра - Тикамацу Янаги. Поэтому неясно, кто же был первым носителем этой фамилии.

Итак, юный драматург оказался в новой среде и на новом поприще. Будучи отпрыском самурайского рода и вассалом нескольких знатных домов, связанных с императорским двором в Киото, он не только хорошо знал аристократическую среду, ее увлечения и привычки, но и прочно усвоил классические традиции императорского двора, его этикет, литературу и драму Но. Традиции и нравы этого круга, которые великолепно описала Мурасаки в "Гэндзи-моногатари" ("Повести о Гэндзи"), за последующие пять веков мало изменились^*. В результате обучения в храмовой школе Тикамацу приобрел глубокие познания в области буддийской философии и религии своего времени. Благодаря общению с драматургами, поэтами, исполнителями дзёрури и актерами его природный литературный талант стимулировался людьми искусства и театра, с которыми он встречался в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет. Таким образом, он прошел хорошую школу, подготовившись к будущей творческой жизни, и обладал всем необходимым, чтобы внести великий вклад в блистательную эпоху Гэнроку, которая была не за горами.

^* ("Повесть о Гэндзи" написана в начале XI в., т. е. более чем за 600 лет до рождения Тикамацу Мондзаэмона (примеч. ред.).)