Роскошь

Вполне естественно, что подъем буржуазного сословия состоятельных торговцев и миллионеров сопровождался ростом роскоши, как в быту, так и в развлечениях. Как обычно бывает у представителей такого сословия, быстро разбогатевших и неспособных в силу отсутствия традиции или возможностей стать крупными феодалами-землевладельцами, они могли тратить свои денежные средства только на требующие больших расходов развлечения и представления. Так, Навая Куроэмон и его младший брат Дзюроэмон, богатейшие люди Киото эпохи Гэнроку, жили в великолепных особняках и "их бурная жизнь поражала весь Киото". Рассказывают, что, когда однажды богатый торговец из Эдо прибыл в Киото и пригласил братьев Навая на банкет с целью добиться их расположения, он смог удовлетворить их, только потратив на один этот прием 20 000 каммэ серебра. Когда Куроэмон стал финансовым распорядителем при князе Мацудайра, ему присвоили самурайский ранг, и с тех пор он разгуливал по улицам Киото в сопровождении слуг, вооруженных копьями. Дзюроэмона тоже повысили в ранге, что позволяло ему носить мечи - привилегия военного сословия самураев, - ездить верхом на коне и разгуливать по городу под охраной копьеносцев. Эти и многие другие нувориши были собирателями и знатоками прекраснейших произведений искусства, а также покровителями художников. Рассказывают, что богатое семейство Итикава, первоначально входившее в сословие феодальных даймё, но еще более разбогатевшее на торговле, обладало поразительно редкими и ценными вещами, которые оно было вынуждено продать вследствие банкротства семьи, в середине эпохи Токугава вызывало восхищение жителей Киото. Знаменитый дом Ёдоя в Осака, прежде чем его погубил ревнивый сёгун Цунаёси, гордился неслыханным богатством и антикварными вещами, более ценными, чем те, которыми обладали крупнейшие феодальные князья. В его коллекции было: 21 цельная золотая курица с 10 цыплятами, 14 цельных золотых попугаев ара, 15 цельных золотых воробьев, 51 цельный золотой и серебряный голубь, жемчуга, кораллы, 173 рубина, агаты, янтарь и т. п., 150 000 фунтов ртути, более 700 мечей, свыше 1700 рулонов замши, бархата, шелка и парчи, 480 ковров, 96 стеклянных створчатых ширм, цельная золотая шахматная доска толщиной в три дюйма, 3 500 000 рё в золотых монетах^*, 14 166 000 рё серебра и 550 000 рё в медных монетах, около 750 китайских картин и т. д., не считая 540 домов и около 250 угодий и полей с 1500 арендаторами. Кинокуния Бундзаэмон, человек сомнительного происхождения, родившийся в 1615 г.^**, отправился в Эдо и, продав привезенные морем апельсины из провинции Кии, стал крупным лесоторговцем и наконец добился подряда на поставки сёгунскому правительству. После этого он вел сумасбродный образ жизни, распутствовал в Ёсивара^***; дом его занимал целый квартал, и он устраивал щедрые приемы для официальных лиц. Его имя повсюду прославляли в стихах, превозносили профессиональные певцы. Он дошел до того, что каждый день менял в своем доме циновки, изготовлением которых постоянно занимался целый отряд плетельщиков. Все это делалось ради того, чтобы продемонстрировать представителям официальной власти уважение и заботу. Сохранилось много других рассказов о расточительности и выходках, которые позволяли себе эти предприимчивые люди, быстро разбогатевшие на выгодных торговых или банковских сделках [77, т. 2, с. 222-228].

^* (Рё - денежная единица, равная стоимости годовой нормы риса на одного человека (примеч. ред.).)

^** (Годы жизни Кинокуния Бундзаэмона - 1672-1734 (примеч. ред.).)

^*** (Ёсивара - район "веселых кварталов" в Эдо (примеч. ред.).)

Это был воистину "позолоченный" век. О наблюдавшемся у части горожан, торговцев стремлении к роскоши свидетельствуют ограничения, которыми бакуфу пытались как-то их сдержать: "Горожане и слуги не должны носить шелковых одежд", "Горожане не должны носить накидок", "Горожане не должны вести расточительный образ жизни", "Горожане не должны устраивать роскошных приемов". Однако, как отмечает Джордж Сэнсом, "именно это горожане и предпочитали делать и никакими указами сёгуну было не заставить их отказаться от удовольствий, которые те могли получить за свои деньги. Время от времени слишком кичливый торговец или ростовщик вызывал такое возмущение бакуфу, что его имущество конфисковывалось, бывали также случаи, когда слуги сёгуната пытались закрепить законы, ограничивающие расточительность, путем ареста слишком богато одетых лавочников. Но тяга к роскоши укоренилась слишком глубоко, чтобы ее можно было пресечь, и горожане, если им было запрещено проявлять ее внешне, тратили свои деньги на менее очевидные, но еще более дорогостоящие удовольствия" [66, с. 463].

Следует отметить, что одновременно то же самое наблюдалось и в Англии в пресловутый период Реставрации. В 1660 г. там покончили со сдержанностью предыдущей пуританской эпохи и ограничениями, введенными сёгуноподобным правителем Кромвелем, и начался период резкой реакции на пуританство. Историк Грин отмечает, что "умеренность в одежде, в речи, в поведении вызывала насмешки". [Самюэль] Батлер в своем "Гудибрасе" с шутовской педантичностью осыпал прошлое обвинениями, в которых привлекала скорее содержащаяся в них ненависть ко всему, чем юмор. Отличительными чертами истинного джентльмена стали дуэлянтство и распутство, а почтенные богословы сквозь пальцы смотрели на глупости "честных парней", которые дрались, играли в азартные игры, сквернословили, пьянствовали и заканчивали разгульный день ночевкой в сточной канаве. Жизнь светского человека колебалась между фривольностью и распущенностью. В одной из комедий того времени придворному говорят, что "он должен хорошо одеваться, уметь танцевать, фехтовать, писать любовные письма, обладать приятным голосом, быть влюбленным и осторожным, но не слишком постоянным" [27, т. 2, с. 569]. Конечно, все это наблюдалось преимущественно в столице и среди придворных и джентри, точно так же как это было в Эдо среди сёгунских придворных и самураев. Что же касается простого народа, то "основная масса англичан была удовлетворена возвращением ей "майских деревьев" и сладких пирожков". Точно так же и низшие слои японского общества искали свободы в "веселых кварталах", чайных домах и общественных парках.

Что же касается одежды, то щегольство английских джентри и горожан в XVII в. было не менее сумасбродным, о чем свидетельствует любое описание костюмов времен Карла I, Карла II или Иакова I. Мужчины наравне с женщинами использовали рюши и перья, яркие, дорогие шелка и бархат, кружевные жабо, пряжки и украшения с драгоценными камнями, пудру и косметику. Моды, позаимствованные во времена правления Карла II у двора Людовика XIV, можно сравнить с изощренной элегантностью окружения принца Гэндзи. Любопытно отметить, что даже после появления париков в Англии продолжали быть в моде косички, часто завязанные черной шерстяной лентой, а в армии они были окончательно отменены только в 1808 г. Шпага также стала неотъемлемой частью мужского костюма даже у гражданских лиц. В феврале 1661 г., в воскресенье, Пипис, сын портного, испытывавший робкое пристрастие к изящным одеждам, "начал носить свой плащ и шпагу, как теперь принято у джентльменов". Как и у японских самураев, этот обычай продолжал существовать до XIX в.

Не вникая подробно в принимавшиеся Иэясу и последующими сёгунами законы, направленные против роскоши, с целью пресечь расточительность в быту и одеяниях, следует заметить, что в этот же период в Англии костюмы дворян достигли таких фантастических высот изощренного великолепия, что неоднократно издавались законы и указы, регулирующие конкретные проявления моды: Генрихом VIII, удерживавшим средние сословия от безрассудного подражания прекрасному полу; Марией [Стюарт], постановившей, что штрафу должен быть подвергнут всякий человек с доходом менее 20 фунтов в год, если в его шляпе или туфлях обнаружат шелковую подкладку; Иаковом I, Карлом I, Карлом II и т. д. Иэясу, издававший законы против неоправданной роскоши, не был одинок.