Народная поэзия

В то время как новое просвещение народа шло через популярные иллюстрированные книги эдзоси, которые давали его воображению новые картины или зарисовки из повседневной жизни, ученые продолжали вести дискуссии, а националистически настроенные вагакуся способствовали возрождению японской литературы в противовес принесенной извне китайской, люди из среднего сословия начали заниматься сочинением стихов. Возможно, в этом отражалось льстивое подражание представителям высших сословий, среди которых занятие поэзией считалось аристократичным и благородным, а возможно, и было вызовом этим сословиям. Поэзия определенного рода являлась отличительной особенностью японской культуры. Стало невозможно не допускать к ней рифмоплетов из средних сословий, поэтому ее спустили с вершины Парнаса и включили в специфическую сферу поэзии элементы разговорного языка, подобно тому как в значительно больших масштабах Данте сделал то же для Италии.

Мы уже упоминали о своеобразной форме японской имажистской поэзии, известной как танка, или ее компоненте хайкай, которые с незапамятных времен представляли собой традиционное развлечение образованных сословий^*. В некоторых отношениях эта поэтическая форма выкристаллизовалась в упражнения, скованные строжайшими правилами и предписаниями в области просодии и тематики, поражающими своей детализацией. Форма эта не изменилась по сей день. Но в конце XVI-начале XVII в. произошло значительное ослабление сковывающих ограничений, и благодаря большей внутренней свободе поэзия хайкай получила новый толчок к развитию в среде народа. К концу XVI в. законодателем моды в этой напоминающей эпиграммы поэзии стал самурай по имени Мацунага Тэйтоку (1571-1653), опубликовавший сборник "Огарагаса", где провозглашались новые принципы, отличные от тех, которыми так долго руководствовались сочинители "сцепленных строк". Он стал общепризнанным наставником своей эпохи, и указом императора ему был присвоен титул "Хана-но мото" ("Цветочная печать")^**, что позволяло Тэйтоку осуществлять контроль над всеми лидерами меньших поэтических школ и их учениками, он обладал правом выдавать им дипломы или лишать этих дипломов. Хотя он был человеком эксцентричным и совершенно безрассудным, у него осталось множество последователей, в том числе такие, как конфуцианский ученый Хаяси Радзан и выдающийся защитник японизма Китамура Кигин.

^* (Автор смешивает здесь термины хайкай (шуточные стихотворения со строфикой танка, т. е. 5-7-5-7-7 слогов, появившиеся еще в раннесредневековой японской поэзии) и хокку (начальные 17 слогов танка, оформившиеся в самостоятельные стихотворения - хайку и распространившиеся в XVI - XVII вв.). В XVII в. словом хайкай стали обозначать несколько литературных жанров, в том числе хайку (примеч. ред.).)

^** (Хана-но мото означает "Корень цветущего дерева". Тэйтоку первым получил от двора такой титул, означавший признание его лучшим среди поэтов рэнга. Иногда он пользовался этим титулом как псевдонимом, подписывая им свои стихи (примеч. ред.).)

Среди его наиболее знаменитых учеников - одним из пяти, снискавших славу "пяти звезд", - был Ясухара Тэйсицу (1610-1673), который даже превзошел учителя, хотя сам был столь низкого мнения о своих творениях, что только три стихотворения счел достойными остаться в веках, остальные же предал огню^*. В своем путевом дневнике "По тропинкам Севера" Басё рассказывает, как однажды он прибыл на горячие источники в Яманака. "Хозяином в гостинице состоит еще молодой парень Кумэноскэ. Его отец любил поэзию хайкай; когда Тэйсицу, давным-давно, еще молодым, прибыл из столицы сюда, он был посрамлен им в знании изящного, вернулся в столицу, сделался учеником старца Тэйтоку и стал известным. И, прославившись, он в этом селении за слова суждения не брал платы. Теперь-то все это стало рассказом былых времен"^**.

^* (Тэйсицу вторым после Тэйтоку получил титул Хана-но мото. Сохранилось несколько сборников его стихотворений.)

^** (Пер. Н. И. Фельдман (см.: Восток. Сборник первый. Литература Китая и Японии. М., 1935).)

Когда искусство стихосложения стало менее формализованным, его популярность возросла, и некоторое время процветала школа Данрин, чье влияние распространялось из Эдо во все стороны. Чемберлен так рассказывает о происхождении школы Данрин. "Самурай из провинции Хиго по имени Нисияма Соин (1605-1682), чей хозяин был уволен со службы, отправился в Киото и Осака, где он обрил голову и стал буддийским монахом. В храме Тэммангу он молил даровать ему поэтическое вдохновение и преподнес на алтарь одно за другим все свои сочинения^*<. . .> Поэт предавался всевозможным словесным выкрутасам и искренним изощрениям. Между тем подобный мишурный блеск нашел признание в незадолго до того основанном процветающем городе Эдо, где он пришелся по вкусу узкому кругу стихотворцев, уставших от простоты старой школы из Киото. В 1664 г. их кружок, известный под названием Данрин ("лес бесед"), тепло приветствовал Соина в Эдо. Он его возглавил и, странствуя по всей стране, от Нагасаки до крайнего Севера, где его учеником стал один из местных даймё, повсюду распространял новую моду, в чем ему помогал Сайкаку, популярнейший новеллист того времени" [17].

^* (Синтоистское святилище Китано Тэммангу посвящено культу Тэмман-тэндзина, под именем которого как покровитель поэзии и учености был обожествлен поэт и государственный деятель Сугавара Митидзанэ (845-903) (примеч. ред.).)

Тот же автор сообщает нам, что, хотя над японской литературой довлели китайские образцы, с незапамятных времен существовало правило, запрещающее использовать в поэзии какие-либо слова, кроме чисто японских. Тем самым исключалось более половины словарного запаса, поскольку он был наполовину китайским, в том числе и многие из наиболее употребительных слов, не считая слов, выражающих тончайшие оттенки значений. Исключение их сразу ограничило сферу поэтического выражения, способствовало приданию ей большей искусственности и все более и более отдаляло ее от реальной жизни. В серьезной поэзии запрет на употребление любых иностранных слов оказался настолько силен, что нарушить его было невозможно, и в результате она погрязла в манерности и показной подражательности. Именно в рассматриваемый нами период произошли кардинальные изменения: были разрушены устаревшие ограничения, и, например, в школе Данрин, появилась определенная свобода. Создавались стихи юмористические и на разговорном языке, в том числе использовалась лексика иностранного или "нечистого" происхождения. Благодаря этому появилось широкое поле деятельности для ума и языка, который долго был связан средневековыми путами. Как мы увидим, Басё, самый великий из поэтов хайкай, ощутил себя наследником новой свободы, но приложил огромные усилия, заново очищая язык, однако уже не возвращаясь в узкие рамки классических ограничений. В этом смысле он был представителем нового движения, оставаясь одновременно и традиционалистом.