Татибана Косай

Загадочная биография

В связи с постройкой в Хэда судна хотелось бы обязательно рассказать о случае с Татибана Косаем, который, воспользовавшись возвращением русских на [родину, тайно прибыл в Россию и стал преподавателем японского языка в Петербурге. Сведения о Косае встречаются в различных книгах, однако до сих пор не ясны происхождение Косая и обстоятельства его побега из Японии.

На основании установленных данных, Татибана Косай родился в 1820 г. в семье самурая низшего сословия княжества Какэгава и являлся вторым сыном Татибана Дзиро Уэймона. Его звали Кумэдзо. Однако по неизвестной причине он с раннего возраста стал носить имя Масуда Косай. Хираока Маеахидэ, собрав многочисленные материалы, пишет о нем следующее: "Первоначально его имя было Татибана Кумэдзо. Был он подданным княжества Какэгава. Он был человеком широкой души, любил военное дело и разбирался в артиллерии. Косай учился в голландской школе у Огата Коэна и выступал против политики изгнания иностранцев. То ли он имел неприятности из-за своих новых идей, то ли его прямой характер навредил ему, но впоследствии он покинул княжество Какэгава и странствовал по стране. Одно время он увлекался азартными играми и неоднократно нарушал законы, за что трижды попадал в тюрьму. По-видимому раскаявшись, он постригся в монахи и даже стал впоследствии настоятелем храма Хоммондзи в Икэгами. Но затем он оставил свой пост и отправился бродяжничать. Когда в Идзу приехали русские, он под именем Масуда находился в храме Рэнгэдзи в Хэда".

В княжестве Какэгава уделялось значительное внимание наукам. Поскольку глава княжества Ота Сукэмото являлся сторонником открытия портов, то наверняка в его княжестве были такие молодые самураи, которые стремились изучать западную культуру в голландских школах. Одной из таких известных голландских школ была школа, открытая Огата Козном в Осака. Есть предположения, что, несмотря на свое простое происхождение, Косай благодаря хорошему к нему расположению князя был помещен в эту школу. По-видимому, последнее обстоятельство вызвало неприязнь к нему в княжестве и явилось причиной его бродяжничества. Все сведения о Косае недостоверны, но ясно одно, что он был разочарован в порядках феодальной Японии и искал свободу за ее пределами.

Тайный отъезд из Японии

Косай, скитавшийся по полуострову Идзу, познакомился с русским переводчиком китайского языка Иосифом Антоновичем Гошкевичем. Переводчик русского языка периода Мэйдзи Сига Уратаро в газете "Нагасаки нити-нити" за июль 1915 г. писал: "Гошкевич попросил Косая купить карты и материалы по топографии. Косай, получив деньги в сумме 50 рё, отправился в Одавара за покупкой. Поскольку книпи в Японии стоили дешево, то оставшиеся деньги Косай прокутил в веселой компании и возвратился, неся книги в узле. В то время следили за людьми, покупающими в большом количестве карты и иллюстрированную литературу, и тщательно расследовали такие случаи. Что касается Косая, то было ясно, что эту литературу он приобрел для русских. Спасаясь от преследования, Косай вбежал в комнату Гошкевича и попросил спрятать его. Он убедил также Путятина в том, что иначе его могут казнить".

Все это выглядит весьма драматично, но есть сомнение в том, что запрещенные к продаже карты можно было так легко приобрести в Одавара. По другим источникам, Косай дал Гошкевичу различные географические карты Японии, его схватили и заключили в частном доме деревни Хэда. Но однажды ночью он совершил побег и скрылся у русских.

"...Поскольку Гошкевич интересовался японским языком, он с удовольствием спрятал Косая, но оказался в затруднительном положении, когда ему нужно было возвращаться на родину. Воспользовавшись этим случаем, Косай решает бежать из Японии и получает на это согласие русских. Естественно, что официально они не могли его взять с собой, поэтому был разработан план его побега. Говорят, что, когда русские грузились на американское судно, Косая посадили в деревянный сундук и как груз доставили на корабль. Когда в день отплытия судна для досмотра явился японский чиновник, Косаю надели рыжий парик, укутали шерстяным одеялом и уложили в постель лицом вниз, сказав чиновнику, что у этого матроса инфекционное заболевание. Чиновник, отвернувшись, поспешно вышел".

Так или иначе, 35-летний Косай попал на русское судно, возвращавшееся на родину в июне 1855 г.

Возвращение на родину

"Грета", возвращавшаяся с русскими моряками на родину, среди которых был и Косай, вышла из Хэда 2 июня 1855 г. Это было американское судно с немецким портом приписки. Судно направилось в порт Аян в Охотском море, но было задержано английской эскадрой, блокировавшей порт. Англичане разрешили сойти на берег только священнику Махову, корабельному врачу и больным. Остальные были направлены в Гонконг, а затем в Лондон. После окончания Крымской войны, примерно в апреле 1856 г., русских освободили, и они возвратились в Россию. Среди них были Косай и Гошкевич.

Жизнь на положении интернированных для этих двоих была вопреки всему приятной. Используя свободное время, которого было в избытке, они смогли продвинуться далеко во взаимном обучении японскому и русскому языкам. Гошкевич писал по этому поводу, что в течение 10-месячного пребывания на английском военном корабле в качестве пленного он располагал значительным временем и вынужден был чем-то заниматься. У него имелось несколько книг, полученных от японских друзей в качестве подарков. Среди них - пять словарей небольшого формата. Это были самые лучшие японско-русские словари.

После освобождения Косай в сопровождении Гошкевича приехал в столицу России Петербург. Его сразу определили в Азиатский департамент министерства иностранных дел, и в 1857 г. он стал переводчиком девятого разряда. В январе следующего года Косая окрестили и нарекли Владимиром Иосифовичем Яматовым. Гошкевич был его крестным отцом. Фамилия Яматов происходит от слова Ямато^*. Участие Гошкевича в крещении Косая свидетельствует о тесной дружбе этих двух людей.

^* (Ямато - древнее название Японии.- Прим. перев.)

Выпуск первого японско-русского словаря

Находясь на службе в Азиатском департаменте, Косай совместно с Гошкевичем выпустил "Японско-русский словарь" (изд. Азиатского департамента МИД России, 1857 г.). На лицевой стороне словаря по-русски написано: "Составлен Иосифом Антоновичем Гошкевичем при помощи японца Татибана Косая". Скорописью японскими иероглифами даны название словаря и фамилия Татибана Косай. Поскольку во время печатания словаря не было типографского шрифта каны и иероглифов, то его печатание осуществлялось литографским способом с написанного Татибана. В предисловии к словарю Гошкевич рассказывает о японском языке, японских иероглифах, об истории изучения европейцами японского языка. Это было первое в России издание такого ценного словаря. Этот факт свидетельствует, видимо, о том, какие усилия прилагала Россия для изучения Японии. На следующий год после выпуска этот словарь был удостоен Демидовской премии Петербургской императорской академии. Кроме того, этот словарь получил высокую оценку европейских японоведов.

Участие Косая в приеме японской делегации

Косай женился на русской, у него было два сына. Известно, что он был переводчиком на государственной службе, сотрудничал в выпуске словаря, но чем он занимался кроме этого, неизвестно. Сообщалось о том, что на военном корабле он объехал многие страны, появлялся в Индии, что был якобы и в Нью-Йорке. Когда в 1862 г. в Петербург прибыла японская миссия Такэноути Симоцукэ-но-ками, то Косай, не появляясь открыто, оказывал (всяческое содействие в приеме делегации. Один из сопровождавших делегацию, Фукудзава Юкити^*, писал: "Во время пребывания в Петербурге для японской миссии специально арендовали официальную резиденцию. Для организации приемов делегации к ней было приставлено пять-шесть человек, которые постоянно находились в резиденции, устраивали разного рода банкеты. Приемы были довольно радушные, лучше быть не могло. Во время таких банкетов, познакомившись с членами группы по проведению приемов, делегация вела разного рода беседы и узнала, что в России в последнее время живет один японец. Эти слухи казались достоверными. Говорили, что имя этого человека Яматов и что, несомненно, он японец. Конечно, эти слухи исходили не от членов группы по организации приемов, а стали известны от посторонних. Этот факт скрывали, но о нем на самом деле знали все. Хотелось встретиться с Яматовым, однако он никак не появлялся. В конце концов во время нашего пребывания он так и не обнаружил себя. Хотя он себя не обнаружил, однако часто во время приемов залы были украшены на японский манер. Например, внутри комнат находились подставки для мечей, на кроватях - японские деревянные валики под голову, в ванной комнате - мешочки с рисовыми отрубями^**, пища тоже, насколько возможно, была японского приготовления, палочки для еды и чашки также походили на японские. Никак не подумаешь, что такие вещи могли быть сделаны русским человеком. Увиденное и услышанное, вне всякого сомнения, указывало на присутствие японца. Это было ясно, но мы уехали, так и не узнав о нем".

^* (Фукудзава Юкити (1835-1901), реформатор, писатель и педагог. 20-летним юношей он приехал в Нагасаки и занялся гол-ландоведением. Через год он переехал в Осака и стал изучать медицину. Убедившись в том, что голландская наука не отражает уровня общеевропейской науки, стал изучать английский язык и европейскую медицину. В 1860 г. на судне "Канрин-мару" прибыл в Сан-Франциско. Вернувшись оттуда, поступил на службу в аппарат бакуфу. Его интересовали отношения Японии с Россией, и он добился включения в миссию, отправлявшуюся в Петербург. - Прим. ред.)

^** (Рисовые отруби применялись вместо мыла. - Прим. перев.)

Косай, оказывая делегации по мере возможности помощь, не мог показаться сам, так как понимал, что, выехав тайно из Японии, нарушил закон страны.

Несколько ранее в качестве первого консула в Хакодате из России отправился И. А. Гошкевич.

Встреча японцев с Татибана Косаем

Косай так и не показался на глаза Фукудзава Юкити и предстал перед японцами лишь спустя четыре года.

В период Бакумацу^* правительство бакуфу, используя благоприятную возможность, направило студентов на учебу в Голландию, а затем в Англию. Почти одновременно с этим такие сильные княжества, как Тёсю, Сацума и другие, тайно направляли студентов на учебу за границу. Например, Ито Тосисукэ из княжества Тёсю, Матида Кусэ из княжества Сацума, Мори Аринори учились за границей. Губернатор Хакодате также решил направить студентов на учебу в Россию, трижды обращался к консулу Гошкевичу и вел переговоры об этом в соответствующих правительственных инстанциях. В конце концов было решено направить в Россию группу из шести студентов во главе с Яманоути Сакудзаэмон и Итикава Бункити. В июле 1865 г. группа отбыла из Хакодате и, обогнув мыс Доброй Надежды, в январе 1866 г. прибыла в Петербург. Эту группу сопровождал Гошкевич. Он препроводил студентов в Азиатский департамент министерства иностранных дел и неожиданно представил им японца по имени Яматов. Студенты были удивлены этой встрече.

^* (Бакумацу - последние годы токугавского сёгуната (бакуфу) (1853-1867). - Прим. перев.)

Яманоути Сакудзаэмон в своем дневнике пишет следующее: "Сменив фамилию Татибана Косай на Яматова, он служил в Азиатском департаменте. В год он получал пятьсот рублей, имел звание лейтенанта. Нам сказали, что он попал в Россию в результате кораблекрушения во время тайфуна и что не известно, что он за человек, но он не был из числа власть имущих; состоял на официальной службе, рано ушел из отцовского дома, много странствовал, жил в районе горы Роккодзан, учился искусству стрельбы у мастера по имени Роккотэй и познал его секреты. Некоторое время изучал поэзию хайкай^* и одинаково глубоко знал как японскую, так и китайскую науку".

^* (Хайкай - краткостишье, состоящее из 17 слогов: 5-7-5 слогов. - Прим. перев.)

Косай ежедневно посещал студентов и всячески их опекал.

Удивление Мори Аринори

(Мори Аринори (или Юрэй) (1848-1889) - государственный деятель эпохи Мэйдзи. По заданию своего даймё из Кагосима изучал историю и экономику Англии и США. В 1875 г. основал в Токио школу подготовки кадров для. торговли. В 1885 г. занял пост министра в правительстве. - Прим. peд.)

В 1866 г. правительство бакуфу направило в Петербург полномочную делегацию в составе Коидэ Яматоно-ками и Исикава Суруга-но-ками для обсуждения вопроса о государственной границе на Сахалине.

Косай в это время, впервые дав знать о себе, оказывает содействие в приеме этой делегации. Для делегации, прибывшей в далекую чужую страну, был во многом удивителен тот факт, что в русской столице живет японец, и это, по-видимому, вселяло в них уверенность. Летом того же года обучающийся за границей студент из Сацума Мори Аринори, используя летние каникулы, приехал в Петербург. В записках о поездке в Россию он отмечает, что встречался с Косаем, который рассказывал ему о своей жизни. "Все это записано с его слов, но многому трудно поверить. Он так и не назвал своего настоящего имени. В России он назывался Владимиром Я'матовым".

Косай с удовольствием вызвался показать Мори достопримечательности столицы. Вдвоем они осмотрели бриллиантовый, золотой и серебряный фонды в залах императорского дворца, отдали дань уважения Петру Великому. Затем по рекомендации Косая Мори посетил директора Азиатского департамента министерства иностранных дел П. Стремоухова и даже обменялся с ним фотографиями. Во второй половине дня Мори был в гостях у Моргана, состоятельного англичанина. Kaк раз там оказался Путятин с супругой, и Мори с Косаем слушали воспоминания Путятина о Японии.

В последний день пребывания Мори пригласил на прощание студентов правительства бакуфу, Косая, отца и сына Гошкевичей (отец отсутствовал из-за болезни) и выразил благодарность за теплое к нему отношение во время пребывания в России. Косай проводил Мори до порта Кронштадт. Косай, конечно, не предполагал, что 19-летний юноша Мори впоследствии станет высокопоставленным чиновником правительства Мэйдзи.

Возвращение на родину и последние годы жизни

В 1870 г. в Петербургском университете было решено ввести обучение японскому языку. Косая пригласили быть первым преподавателем японского языка.

Когда в 1873 г. в Россию прибыла делегация правительства Мэйдзи во главе с Ивакура Томоми, Косай оказывал помощь также и в ее приеме. Японцы сказали Косаю, что его уже давно не обвиняют в том, что он совершил побег за границу, и рекомендовали возвратиться на родину. Этот факт свидетельствует о том, что правительство Японии стремилось иметь людей, знающих русский язык. Косай не остался равнодушен к этому предложению и обратился с просьбой к русскому правительству о возвращении на родину. Вскоре в Петербург приехал первый посол Японии Эномото Такэаки, являвшийся министром старого феодального правительства, и, по-видимому, он оказал содействие Косаю в возвращении на родину.

Русское правительство, согласившись на возвращение Косая, выдало ему деньги на дорогу в сумме 700 руб. и решило выплатить годовое содержание в сумме 300 руб., вознаградив за многолетнюю безупречную службу. Косай оставил в России жену и двоих детей и вместе с делегацией Ивакура в сентябре 1874 г., после 19-летнего отсутствия, возвратился на родину. По-видимому, Косая глубоко поразил новый облик Японии, находящейся в водовороте преобразований.

После возвращения в Японию он жил под именем Масуда Косай и работал переводчиком на переговорах об обмене Курильских островов на Сахалин. Но вскоре, удалившись от дел, построил на территории одного из токийских храмов небольшой домик и провел остаток жизни в полном отрешении от житейской суеты. Умер Косай в мае 1885 г. в возрасте 65 лет. Эти последние годы жизни он провел в одиночестве.