В. М. Головнин в японском плену

(Головины Василий Михайлович (1776-1831) - русский мореплаватель, ученый-историк и географ, экономист и лингвист, кораблестроитель и навигатор, этнограф и теоретик военно-морского дела, философ и литератор, государственный и общественный деятель. И во всех областях своей многогранной деятельности всегда шел нехожеными путями, обогащая науку новыми открытиями.- Прим. ред. )

Неправомерные действия русских офицеров

Осенью 1806 г., за год до смерти Резанова, фрегат "Юнона" под командованием капитан-лейтенанта военно-морского флота Хвостова вышел из Охотска. Хвостов по своему личному усмотрению решил применить строгие меры в отношении японцев на Сахалине. Вскоре его корабль прибыл в залив Анива.

В то время для ведения торговли княжество Мацумаэ располагало на Сахалине опорным пунктом, куда ежегодно направляло своих вассалов для осуществления торговых операций. Обычно они находились там в период с лета до осени, оставляя до следующего года лишь незначительную охрану. В октябре команда Хвостова высадилась на берег в Куеюнокотан и совершила набег на такой пункт княжества Мацумаэ, но должностных лиц там не оказалось. Четырех человек из числа охраны арестовали и в качестве пленных доставили на корабль, захватив имевшиеся на пункте 600 мешков риса, посуду, разного рода одежду, а здание сожгли. Хвостов приказал матросу прибить к дому старшины селения медную доску с надписью:

"1806 года октября 12 дня российский фрегат "Юнона" под начальством флота лейтенанта Хвоетова в знак принятия острова Сахалина и жителей оного под Всемилостивейшее покровительство российскаго императора Александра Первого старшине селения на западном берегу губы Анивы пожаловал серебряную медаль на Владимирской ленте. Всякое другое приходящее судно, как российское, так и иностранное, просим старшину сего принимать за российского подданного. Российского флота лейтенант Хвостов"^*. (Копия этой надписи хранится в библиотеке университета Васэда и в музее Осака.)

^* (Головин В. М. Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812 и 1813 годах, с приобщением замечаний его о Японском государстве и народе. Хабаровск, 1972, с. 115. - Прим. ред.)

Губернатора Хакодате обеспокоило тревожное сообщение об инциденте на Итурупе, тем более что не прошло и месяца после сообщения о насильственных действиях на Сахалине.

В мае 1807 г. "Юнона" под командованием Хвоетова и "Авось" под командованием Давыдова появились в море у Найбо, острова Итуруп, и без предупреждения стали обстреливать берег из пушек. На следующий день русские высадились на берег бухты Найбо, арестовали охрану, забрали соль, утварь, одежду, подожгли здание и, подняв якоря, ушли. Вслед за тем 5 июня оба корабля появились в море у Сяна и там же обстреляли опорный пункт. Должностные лица из числа охраны скрылись. 6 июня, высадившись на берег, Хвостов забрал значительное количество продовольствия и оружия. Сойдя на берег на следующий день, команда Хвоетова доставила на "Юнону" в качестве пленного Омура Дзигохэя из княжества Намбу, который, получив легкое ранение, не смог скрыться.

Затем корабли направились на Сахалин, и 26 июня их команды высадились на берег в Куеюнокотан, а 27 июня в Рутака были сожжены сторожевой пост и склад. 4 июля корабли появились в море у острова Ре-буи, захватили торговое оудно и сожгли его. 7 июля было обстреляно и ограблено судно княжества Мацумаэ. После этого корабли подошли к острову Рисири, напали на судно, стоявшее на якоре и принадлежавшее центральному правительству, а также на торговое судно княжества Мацумаэ. Имевшиеся на них товары были забраны, а сооружения на берегу преданы огню. Перед уходом Хвостов отпустил на шлюпке восемь пленных японцев, оставив двух (Сахээ и Накагава Городзи) в качестве переводчиков.

Накагава Городзи в дальнейшем находился в России в течение шести лет, изучал медицину и стал первым в Японии специалистом по оспопрививанию. Но об этом ниже.

Таким образом, два морских офицера, Хвостов и Давыдов, возвращались домой в приподнятом, боевом настроении. 16 июля 1807 г. они прибыли в Охотск.

Там они были арестованы наместником Охотска И. Н. Бухариным за "самовольные действия"^*. В дальнейшем в защиту Хвоетова и Давыдова вступилась Российско-американская компания, и они были освобождены.

^* (Действия Хвостова и Давыдова по защите русских интересов на Курильских островах и Сахалине не получили одобрения в некоторых правительственных кругах России. Высокую оценку патриотическим поступкам двух русских офицеров дал Г. И. Невельской в книге "Подвиги русских морских офицеров на Крайнем Востоке России, 1849-1855". - Прим. ред.)

Действия русских офицеров на Курилах и Сахалине в значительной степени ухудшили чувства японцев в отношении России. Правительство бакуфу приняло решение постоянно держать в северных районах войска из Намбу, Цугару, Акита, Сёнай, Оу и охранять этот район. Затем в 1808 г. на обследование Сахалина были направлены Мацуда Дэндзюро и Мамия Риндзо. В дальнейшем Риндзо выпустил книгу "Дневник путешествия в район восточной части Татарского пролива" и "Чертеж Сахалина" и оставил много записей о новых обследованиях в этих районах.

Арест Головнина

17 июня 1811 г., на четвертый год после отплытия Хвостова с Сахалина, в бухте Сяна на острове Итуруп появился русский военный корабль. Это был военный шлюп "Диана" под командованием капитана 3-го ранга военно-морского флота Василия Михайловича Головнина.

Головнин, получив указание военно-морского министерства произвести топографическую съемку южной части Курильских островов и Охотского побережья к северу от 53°38' с. ш. вплоть до порта Охоток, на шлюпе вышел из Петропавловска. Команда "Дианы" проводила топографические измерения Курильских островов, но из-за нехватки продовольствия и воды шлюп зашел в порт для пополнения припасов.

Головнин не имел отношения к случаю с Хвостовым, но он читал записи, сделанные Хвостовым и Давыдовым, и знал, что российское правительство осуждает подобные самоуправные действия. При всем том Головнин остерегался японцев. Однако он не предполагал, что действия Хвоетова и Давыдова вызвали во всей Японии вспышку негодования. Поэтому Головнин настроен был весьма миролюбиво, лично высадился на берег и при встрече с японским должностным лицом ответил, что намерен проследовать в пункт Фурэбэцу. Головнин держал курс прямо на остров Кунашир, где имелся хороший причал. На рассвете 5 июля шлюп вошел в залив Томари. С "Дианы" была направлена к берегу шлюпка с матросами, чтобы получить пресную воду и пополнить продовольственные запасы, но их обстреляли японские пушки. Представитель губернатора Мацумаэ, решивший хитростью задержать русских, сообщил о том, что он хотел бы вступить в переговоры, если Головнин и часть его команды сойдут на берег. 11 июля ничего не подозревавшие Головнин и группа моряков посетили пункт Томари. Японский представитель заявил русским, что, "поскольку для пополнения запасов продовольствия необходимо иметь разрешение княжества Мацумаэ, он просил бы направить туда офицера". Когда же русские отказались сделать это, вся группа была арестована.

Под домашним арестом в Мацумаэ

Арестованными русскими оказались (Капитан "Дианы" Головнин, мичман Мур, штурман Хлебников, четверо матросов и переводчик - житель Курил Алексей Чекин. Крепко связанных по рукам и ногам русских отправили в Хакодате.

Головнин знал, что бесчинства Хвоетова вызвали недоброжелательные чувства японцев к русским, но нехватка топлива, воды и продуктов питания заставила его зайти в порт. Вероятно, он имел намерение разъяснить обстоятельства этого инцидента и хотел лично сойти на берег, чтобы встретиться с должностными лицами Японии.

В России японские пленные в тюрьму не заключались. В феодальной же Японии русских крепко связали и обращались с ними как с преступниками, так что вначале Головнин подумал, что "именно японцы являются самым диким народом на свете". В дальнейшем он постепенно изменит свою точку зрения.

После строгого допроса, проведенного в Хакодате, Головнина и его товарищей в конце сентября 1811 г. переправили в Мацумаэ и заперли в темном помещении, похожем на амбар. Спустя несколько дней начался допрос у губернатора. Через день-два подробный допрос продолжился. Цель его состояла в том, чтобы выведать различные факты, касающиеся России. На протяжении многочасовых допросов Головнина и членов его команды кормили впроголодь, что не могло не отразиться нэ состоянии их здоровья и настроении.

19 ноября губернатор объявил о невиновности Головнина, признав его не имеющим никакого отношения к действиям Хвостов а. Однако Головнину было сказано, что надо "ожидать получения инструкции из Эдо". Головнина и его группу перевели в жилой дом и держали под домашним арестом, питание улучшили. Под арестом Головнин и его команда находились свыше двух лет.

Подробное описание жизни в японском плену Головнин дал в своей книге "Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев" (вышла в свет в Петербурге в 1816 г.).

Неудачный побег

Ночью 23 апреля 1812 г. русские пленные, за исключением мичмана Мура, совершили побег, прорыв скрытый подкоп под стеной дома. Русские собирались выйти к берегу, захватить судно и добраться на нем до Камчатки, но этому помешало незнание местности, отсутствие запаса продуктов. На девятый день беглецы, проплутав по горам, долинам и лесам, были окружены и схвачены.

Головнин так писал об этом: "Но, к великому нашему удивлению, увидели вместо поселян несколько десятков солдат под командою одного офицера, бывшего на лошади. Кроме сабель и кинжалов они были вооружены ружьями и стрелами. Они уже успели окружить наших четырех товарищей, которые принуждены были сдаться. Мы из кустов видели, как японцы им связали руки назад, спрашивали об нас и повели к морскому берегу"^*.

^* (Головин В. М. - Цит соч., с. 206. - Прим. ред.)

Вскоре Головнин и матрос Макаров были тоже схвачены. Со связанными назад руками их повели в селение на морском берегу. "Впрочем, - писал Головнин,- нам не делали никаких обид или ругательств, но, напротив того, приметив, что я хромал и не мог без большой боли ступать ногою, двое из них взяли меня под руки и помогали подниматься на горы и вообще пособляли идти трудными местами".

Некоторое время русских содержали в тюремном помещении, но вскоре, освободив, перевели в жилой дом. Отношение к ним существенно изменилось к лучшему.

Находясь в плену, русские вынуждены были почти без отдыха обучать самураев различным наукам и переводить с ними русские учебники и книги на японский язык.

Арест Такадая Кахэя

Когда Головнина арестовали, его помощник капитан-лейтенант П. И. Рикорд пытался оказать ему помощь, но с берега усиленно палили из пушек, так что не было никакой возможности приблизиться к нему.

3 августа 1812 г. шлюп "Диана" в сопровождении одного небольшого корабля вторично пришел на Кунашир. На нем находились семь потерпевших кораблекрушение японцев, захваченных на Итурупе год тому назад. Их возглавлял Городзи. Ему был вручен документ, в котором говорилось о "желательности обмена японцев на Головнина и других русских". Получив этот документ, чиновник ответил, что "все семеро русских, захваченных в прошлом году, убиты". Рикорда это сообщение поразило, но, не поверив этому, он высадил на берег Городзи и других японцев и через них запросил "письменное объяснение причины гибели русских".

14 августа Рикорд задержал судно, проходившее у мыса Кэрамуи. Это было судно Такадая Кахэй "Кансэ-мару", на борту которого находилось сорок человек команды. Оно шло с Итурупа в Мацумаэ и по пути зашло в порт на Кунашире. Члены его экипажа, испугавшись русских, бросились в море, и многие из них утонули. Кахэй спокойно представился владельцем этого судна и попросил "оказать помощь остальным". От него Рикорд узнал, что капитан "Дианы" Головнин жив и здоров и находится в Мацумаэ. По внешнему виду и манере держаться с достоинством Рикорд понял, что Кахэй не простой человек. До выяснения обстоятельств дела с Головниным Рикорд решил Кахэя и еще четверых японцев взять заложниками, перегрузил на "Диану" товары, имевшиеся на "Кансэ-мару", и возвратился в Петропавловск.

Уважительное отношение к Кахэю

Плененный Такадая Кахэй пользовался у русских уважением и жил довольно свободно. Японцы, которые до этого оказывались в Петропавловске, представляли низшие слои японского общества - лодочники, охранники. Кахэй был первым из японцев, облик которого свидетельствовал о его принадлежности к японскому са-мурайству. Он стал изучать русский язык. О нем подробно и живо написано в "Записках флота капитана Рикор-да о плавании его к японским берегам в 1812 и 1813 гг.". Кахэй являлся сторонником налаживания японо-русских торговых отношений и предпочитал разрешать конфликты мирным путем. Русские уважали Кахэя, называя его "начальником".

Во время бесед Рикорда с Кахэем в значительной степени выяснились позиции сторон. Кахэй знал, что Рикорд беспокоится о судьбе Головнина и готов был сделать все, что было в его силах, для его освобождения. Он сообщил Рикорду о том, что "Головнин жив и здоров и что для его возвращения хорошо было бы вручить японскому правительству извинительное письмо с разъяснением того, что действия Хвостова и его команды были самостийными и что русское правительство не имеет к этим действиям никакого отношения".

Следуя этому совету Кахэя, Рикорд направил письмо наместнику губернатора в Охотске и запросил официальное послание от губернатора Иркутска в адрес губернатора Мацумаэ. Кахэй предложил взять на себя посредническую роль в этом деле. Рикорд считал, что освобождение капитана "Дианы", а также установление отношений с Японией зависят именно от Кахэя. Поэтому он не стал дожидаться ответа из Иркутска и решил немедленно отпустить Кахэя в Японию.

Встреча с Мамия Риндзо

Давайте вернемся и посмотрим, как протекала жизнь Головнина в Мацумаэ.

Однажды в Мацумаэ приехал Мамия Риндзо и, держа прибор для топографической съемки местности, попросил русских объяснить, как им пользоваться. Головнин по этому поводу так писал в своей книге:

"Он стал ходить к нам всякий день и был у нас почти с утра до вечера, рассказывая о своих путешествиях и показывая планы и рисунки описанных им земель, которые видеть для нас было весьма любопытно... Тщеславие его было столь велико, что он беспрестанно рассказывал о своих подвигах и трудностях, им понесенных, для лучшего объяснения коих показывал дорожные свои сковородки, на которых готовил кушанье, и тут же у нас на очаге всякий день что-нибудь варил и жарил, сам ел и нас потчевал... Иногда он перед нами храбрился и говорил, что после набегов Хвостова японцы хотели послать в Охотск три судна с тем, чтоб место сие разорить до основания. Мы смеялись и шутили над ним, говоря, что крайне сожалеем, что японцы не могут найти дороги туда, иначе нехудо было бы, если б они послали не три судна, а тридцать или триста, верно, ни одно бы из них не возвратилось домой. Тогда он обижался и уверял нас, что японцы не хуже других умеют драться. Надобно знать, что это был еще первый японец, который перед нами хвалился своим искусством в военных делах и грозил нам; за то не только мы, но и товарищи его над ним смеялись... Ринзо... утверждал здесь перед губернатором и в столицу отправил донесение, что, по мнению его, мы непременно обманываем японцев и что мы не случайно к мим пришли, а в качестве шпионов"^*.

^* (Головнин В. М. Цит. соч., с. 172, 173, 180. - Прим. ред.)

На Кунашир

Шел 1812 год. Сообщалось, что войска Наполеона вошли в Москву. Кахэй опасался, что война России с Францией окажется отрицательно на решении вопроса о Головнине.

В мае 1813 г. шлюп "Диана" вновь отправился на Кунашир. Кахэй с письмом Рикорда высадился на берег. До этого Рикорд, разорвав свой носовой платок надвое и отдавая половину Кахэю, оказал: "Если ты мой близкий друг, то послезавтра или самое позднее через два дня ты вернешься с этой половиной платка". - "Если я не умру, то выполню свое обещание", - твердо ответил Кахэй.

Рикорд в Хакодате

Высадившийся на Кунашире Такадая Кахэй доставил письмо Рикорда по назначению. В результате бесед с должностными лицами было решено "передать Головнина в обмен на извинительное письмо наместника Охотска". Сообщив это Рикорду, Кахэй возвратился в Мацумаэ.

Рикорд встретился с наместником Охотска М. И. Миницким и получил письмо губернатора Иркутска, которое перевел обрусевший японец Петр Киселев. В письме официально удостоверялось следующее: "Набег Хвостова и Давыдова является действием самочинным. Русский император в отношении Японии настроен доброжелательно, и, если Япония имеет желание поддерживать с Россией добрососедские отношения, освобождение русских способствовало бы этому"^*.

^* (Извинения русского правительства за "самочинные действия" русских офицеров были не чем иным, как дипломатическим маневром, имевшим целью сохранить дружественные отношения с Японией в условиях войны с Наполеоном. Россия считала Сахалин и Курильские острова своими территориями. Направляя Е. В. Путятина в 1852 г. в Японию для переговоров об установлении дипломатических отношений, министерство иностранных дел дало ему инструкцию договориться о границах с Японией по проливу Лаперуза. - Прим. ред.)

С этим письмом и вместе с переводчиком Киселевым Рикорд на шлюпе "Диана" отправился из Охотска и 27 сентября 1813 г. вошел в порт Хакодате. Кахэй встретил его в море, вместе с Рикордом сошел на берег и представил его должностному лицу княжества Мацумаэ Такахаси Сампэй, который занимался расследованием этого дела. Переводчиком с японской стороны был Мураками Тэйсукэ.

В один из дней Рикорду удалось встретиться с Головниным в помещении таможни под наблюдением японских чиновников. Оба без слов обнялись.

Чиновник одновременно вручил Рикорду официальное послание губернатора Мацумаэ. В нем сообщалось, что русские моряки будут освобождены, но впредь приближаться к границам Японии запрещается. Головнин и Рикорд выразили благодарность за освобождение русских моряков и передали специальное послание иркутского губернатора, в котором выражалась благодарность за освобождение моряков и одновременно высказывалось пожелание вступить в переговоры с Японией с целью заключения соглашения о дружеских отношениях между двумя странами. Головины сказал, что в июне-июле будущего года направит на Итуруп небольшое судно. Но это ему осуществить не удалось.

Возвращение Головнина на родину

6 октября губернатор Мацумаэ принял Головнина, зачитал ему предписание правительства бакуфу об освобождении арестованных моряков и вручил свое письменное поздравление и пожелание счастливого пути. В письме говорилось:

"С позапрошлого года вы находились в приграничном японском месте и в чужом климате, но теперь благополучно возвращаетесь; это мне очень приятно. Вы, Головнин, как старший из своих товарищей, имели более заботы, чем и достигли своего радостного предмета, что мне также весьма приятно. Вы законы земли нашей несколько познали, кои запрещают торговлю с иностранцами и повелевают чужия суда удалять от берегов наших пальбою, и потому, по возвращении в ваше отечество, о сем постановлении нашем объявите. Желаю вам благополучного пути".

Головнин выразил свою благодарность губернатору. 7 октября русские моряки были официально освобождены и, переодетые в лучшее платье, смогли возвратиться на "Диану".

За время пребывания русских в плену (более двух лет) часть японцев, особенно переводчики, сблизились с ними. Эти японцы приходили на "Диану" и с выражением грусти прощались с русскими. Русские преподнесли каждому знакомому японцу подарок. Старший священник Хакодате получил от губернатора разрешение в течение пяти дней служить в храмах молебны о благополучном возвращении русских на родину.

Утром 10 октября "Диана", подняв паруса, стала выходить из гавани. Такадая Кахэй и переводчик Мураками Тэйсукэ на шлюпке провожали русских. Японцы, собравшиеся на берегу, низко кланялись русским, стоявшим на палубе, желали счастливого пути и кричали "банзай!"^*. "Диана" покинула Хакодате и 3 ноября 1813 г. прибыла в Петропавловск.

^* (Ура! - Прим. перев.)

Таким образом, японо-русский конфликт был разрешен. Головнин пишет: "Теперь да позволено мне будеть сказать мнение мое на замечания некоторых господ, которые обхождение с нами японцев и согласие их нас освободить приписывают их трусости и говорят, будто они боялись мщения России. Я, с моей стороны, приписываю все поступки японцев в рассуждении нас их человеколюбию"^*.

^* (Головнин В. М. Цит. соч., с. 291. - Прим. ред.)

На протяжении следующих сорока лет не возникало подобного инцидента, по которому бы правительства Японии и России вступали в непосредственные переговоры. В течение длительного времени северное небо было безоблачным. Однако в эти сорок лет Россия не только никогда не забывала о существовании проблем Тихого океана, а, наоборот, продолжала активизировать свою деятельность в отношении закрытой Японии в акватории от берегов Америки до берегов южного Китая.

Банкротство Такадая Кахэя

Наместник Охотска Миницкий направил благодарственное письмо Кахэю за его благодеяния в деле установления дружественных отношений между двумя странами.

Кахэй получил от сёгуна вознаграждение за заслуги в посредничестве между двумя странами. В дальнейшем Кахэй открыл в Хакодате книжный магазин. Затем были открыты его филиалы в префектуре Хёго, в Осака и Эдо. Но вскоре Кахэй передал свое дело младшему брату и жил затворником на своей родине - на острове Авадзи. Скончался он в 1827 г. в возрасте 59 лет.

Следует сказать, что в феодальной Японии Такадая Кахэй был выдающейся личностью.

В знак благодарности за усилия Кахэя в установлении контактов между Японией и Россией русские обещали при встрече в море с судном Кахэя, если на нем будет вымпел с гербом фирмы Такадая, поднять флаги расцвечивания. Однажды судно Такадая встретилось в море у восточного побережья Хоккайдо с двумя русскими судами. Суда двух сторон вывесили флаги расцвечивания. Однако об обещании русских стало известно японским властям. Было начато дело против фирмы Такадая, ее заподозрили в торговле (Контрабандными товарами. В результате расследования это не подтвердилось, но об обещании русских официальные власти помнили. В 1833 г. собственность семьи Такадая была конфискована, книжный магазин в Хакодате и его филиалы были закрыты. Как и следовало ожидать, дела дома Такадая, процветавшие до этого времени, завершились банкротством.