Сасадзима Кихэй

К числу мастеров гравюры, творчество которых неразрывно связано с воздействием каллиграфии, относится художник Сасадзима Кихэй. Он начал работать в гравюре еще до войны и в настоящее время является одним из интересных и плодотворно работающих мастеров.

Сасадзима родился в 1906 году в районе Масико, северо-восточнее Токио, в центре производства народной керамики, всегда притягивавшем художников своими самобытными изделиями из глины.

Рис. 143. Сасадзима Кихэй

С раннего детства он имел возможность наблюдать работу народных мастеров и полюбил их живые, лаконичные, простые формы.

По окончании художественного училища Сасадзима долгое время работал учителем рисования и каллиграфии, а свободное время отдавал творчеству: писал маслом, пробовал резать гравюру. Встреча с Хирацка, посещение его лекций по гравюре определили дальнейший путь художника, утвердили в решении серьезно заняться ксилографией. Активная работа в гравюре начинается у Сасадзима после войны. Но каллиграфия навсегда осталась его любимым занятием, которому он уделяет столько же сил и времени, сколько и гравюре. Японский иероглиф - это рисунок, имеющей одновременно фонетическую, изобразительную и смысловую основу. Каллиграфия издавна была близка монохромной живописи тушью. Ее основы провозглашены важнейшим эстетическим принципом в направлении "бундзин-га". Художественные приемы каллиграфии (использование сильной темпераментной линии и динамичных мазков, передающих движение кисти) в большей или меньшей степени свойственны каждому японскому художнику.

Рис. 144. Актер театра Кабуки

В творчестве Сасадзима связь с каллиграфией наиболее отчетлива. Но эта связь проявит себя позднее. Первые же работы художника были неразрывны с деятельностью театра Кабуки. Во время войны ему пришлось много работать в театре, рисовать портреты актеров, делать афиши и рекламные щиты. Друзья натолкнули его на мысль создать серию портретов актеров в технике черно-белой гравюры. Это увлекло художника, и он стал делать подготовительные зарисовки с натуры. Интерес к жанру "якуся-э" (портрет актера), традиционного в укиё-э, привел к изучению искусства Сяраку¹. Сасадзима открыл в искусстве Сяраку немало нового для себя. Он подметил, что образы Сяраку соответствуют типажу лиц крестьян того времени, что темный фон, который мы видим в гравюрах старинного мастера, раньше был серебряным, а теперь значительно потускнел. В гравюрах Сяраку Сасадзима прежде всего привлекали простота и лаконичность выражения больших человеческих чувств, огромное внутреннее напряжение созданных им образов. Не случайно портреты актеров Сасадзима напоминают яркие, экспрессивные образы Сяраку. Наибольшее число их создано художником уже после войны, в начале 50-х годов. В эти годы все более усиливавшееся американское влияние и распространение абстрактного искусства вызывают резкий протест у целого ряда художников. Искусству беспредметному, космополитическому они стремятся противопоставить свое, подлинно национальное, связанное с давними традициями и вместе с тем глубоко современное творчество. Сасадзима вместе с другими мастерами обращается в эти годы к пейзажу, создавая картины родной природы, передавая ее красоту и многообразие.

¹ (Сяраку - художник классического периода гравюры укиё-э (работал в 1794 - 1795 годах), создавал преимущественно портреты актеров, отличавшиеся чертами гротескности, острой экспрессией и яркой декоративностью)

Рис. 145. Озеро

Техника черно-белой гравюры становится излюбленной у Сасадзима. "Я много занимался каллиграфией, - рассказывает художник, - поэтому был подготовлен к черно-белым композициям. Кроме того, когда я преподавал в школе, то имел время для занятия гравюрой только ночью, а черный и белый цвета больше всего подходят для работы при искусственном освещении".

Рис. 146. Пагода

Творческий путь Сасадзима окончательно определила встреча с Мунаката, таким же, как и он, любителем каллиграфии. Мунаката оказал сильное воздействие на формирование самого характера творчества Сасадзима. Обоих художников объединяет любовь к "нанга" и глубокая внутренняя связь их творчества с традициями монохромной живописи тушью, страстное увлечение каллиграфией и виртуозное владение ее техникой. Сасадзима почерпнул у Мунаката принципы декоративного построения композиции и систему ритмических чередований черных и белых пятен. Он считает себя учеником Мунаката и продолжает питать большую любовь и уважение к его творчеству. Однако своей приверженностью к национальному пейзажу, любовью к монохромной гравюре и живописи тушью он где-то смыкается с Хирацка. При всем этом произведения Сасадзима отличаются ярко выраженной индивидуальной манерой, особым миром идей и образов. Творчество Сасадзима, хотя и испытало некоторое внешнее воздействие, тем не менее обладает рядом таких индивидуальных художественных качеств, которые позволяют рассматривать его как самостоятельное явление в современной гравюре. "Моя задача состоит в том, - говорит художник, - чтобы найти свой собственный путь в искусстве. Я ищу чисто японскую выразительность в гравюре, хочу отойти от линейной перспективы и третьего измерения и попытаться работать лишь в двух измерениях, то есть применить то, на чем основана каллиграфия".

Рис. 147. Пейзаж

Сасадзима много путешествует по стране, почти ежегодно посещает древние города Нара и Киото. Каждая поездка обогащает его новыми впечатлениями, рождает волнующие художественные образы. Мастерство Сасадзима, его особый графический язык, основанный на острых штрихах и линиях, подчинены передаче внутренней жизни природы. Каждый раз вновь найденной ритмизацией мелких, дробных штрихов и пятен, особым характером орнаментального узора художнику удается передать солнечные блики ("Ранняя весна в горах", 1947), шквальные порывы ветра, склоняющего деревья ("Дерево под ветром", 1959), неистовое движение воды ("Горный поток", 1954) или покой и тишину застывшей воды ("Озеро зимой", 1961). Его пейзажи, несмотря на их монохромность, кажутся пронизанными светом, наполненными движением, звуками.

Гравюры Сасадзима, подобно картинам мастеров "нанга", отличаются плотной заполненностью листа рисунком, превращающим изображение в орнаментальные композиции. При этом характер его штрихов, линий, пятен всегда вызывает ощущение внутреннего беспокойства. Эмоциональная острота произведений вытекает из особого, необычайно тонкого восприятия природы. Любую пейзажную тему Сасадзима трактует очень по-своему. Даже самый привычный для каждого японца пейзаж с Фудзи (излюбленный мотив японских поэтов и художников всех времен) он превращает в глубоко личную тему, где священная гора утрачивает всякие черты величия и недоступности и становится обычным элементом пейзажа ("Фудзи и лес", 1950; "Фудзи в облаках", 1959). Особенно заметно это в гравюре "Вид на Фудзи с окраины города" (1958), где художник изобразил гору со стороны грязных неприглядных окраин. Колючие, острые штрихи и пятна на переднем плане листа и черный конус горы на втором - все это создает впечатление напряженного беспокойства, тревожного волнения. Художником создано большое количество пейзажей, посвященных Фудзи, и все листы необычайно разнообразны по мыслям и настроению.

Рис. 148. Вид на Фудзи с окраины города

Пейзажи Сасадзима - это отношение художника к действительности, воплощенное в образах природы, это взгляд на природу глазами современного человека, который уже не видит в ней прежней гармонии и покоя. Художник переносит на природу свое внутреннее смятенное состояние, наделяя тревогой и волнением даже такой поэтичный мотив, как "Цветение вишни" (1962). Усыпанное ажурными цветами дерево на фоне пагоды не радует, не успокаивает; весь лист наполнен напряженным нервным трепетом линий, штрихов, пятен. Если сравнить пейзажи Хирацка с пейзажами Сасадзима, то сразу станет очевидным, насколько последние более динамичны и экспрессивны, сколько внутренней силы и движения внес Сасадзима в привычное монохромное изображение природы.

Рис. 149. Фудо-мёо с огнем

В пейзажных работах, созданных в последние годы, художник использует новый прием - "такидзури"¹. Он делает более глубокой резьбу доски, при этом увлажненная бумага под сильным давлением дает своеобразный рельеф, в котором отчетливо проступают следы резца и шероховатая фактура доски. Графическое изображение, дополненное выпуклым рисунком, приобретает таким образом неожиданный эффект: сохраняя плоскость листа, художник передает как бы случайные объемы, отчего пейзажи кажутся подвижными, дышащими. Подобным способом созданы гравюры "Ветер" (1961), "Лес" (1961), "Сакура" (1962), "Дорога к храму Томадзи" (1964), "Пейзаж в Нара" (1964), "Храм Нигацудо" (1966). Благодаря технике "такидзури" пейзажи еще в большей степени, чем прежде, наполнялись неистовой силой, сообщающей образам большую выразительность и редкую взволнованность. Сочетание рельефа с очень сложными по ритму дробными черно-белыми штрихами и пятнами стало ведущим стилистическим признаком произведений Сасадзима последних лет. Этот прием "работает" не только на усиление экспрессии, но также подчеркивает декоративную выразительность его гравюр.

¹ (Такидзури - особый вид слепой печати на увлажненной бумаге, создающей вдавленный узор, своеобразный рельеф)

Начиная с 1962 года Сасадзима наряду с пейзажем делает гравюры с изображением буддийских божеств. Появление этой темы художник объясняет своим увлечением древней скульптурой, великолепные образцы которой он имеет возможность видеть ежегодно, посещая Нара, а также желанием осмыслить этическую сторону буддийской религии. "Будда прежде всего человек, - говорит художник, - и я хочу всячески подчеркнуть это в своих гравюрах". Его излюбленные божества: боги-устрашители, охраняющие Будду, - Фудо-мёо и Ситеннэо, богиня красоты Бэнтэн, юноша-воин Асюра, богиня милосердия Каннон и другие "демократичные" боги. Эти популярные в народе божества стали "героями" гравюр Сасадзима. Одни из них художник выполнил в технике черно-белой гравюры, другие - в цвете, с подкраской от руки.

Рис. 150. Фудо-мёо многорукий

Гравюры "Фудо-мёо № 3" (1962), "Фудо-мёо с лошадиной головой" (1964), "Фудо-мёо № 20" (1960) и другие отличаются большой внутренней силой, в то же время в них много наивной простоты, идущей от народного искусства лубочных картин типа "э-мма"¹ или резных деревянных изделий. Грубые, рубленые штрихи и линии в изображении божеств в сочетании с рельефной печатью дают почти скульптурное ощущение объема и позволяют почувствовать осязаемость самого материала - дерева. В его листах можно найти немало сходных черт с народной деревянной пластикой и даже со скульптурой мастера Энку², в искусстве которого также ясно проступает народная основа.

¹ (Э-мма - живопись лубочного характера на деревянных досках и использовавшаяся в виде талисманов у воинов)

² (Энку - народный скульптор, странствующий монах, жил в XVIII веке, высекал из дерева изображения буддийских божеств в своеобразной экспрессивной манере)

Рис. 151. Ситеннэо. Листы из серии

Фудо-мёо у Сасадзима - это воплощение силы и мужества; здесь много взято из средневекового искусства, от образа крестьянина-воина. В этих гравюрах художника интересует в основном передача сильных человеческих эмоций: гнева, злобы, ужаса, страха, что и вызывает подобную экспрессивную манеру изображения. Острохарактерное выражение лица всегда подчеркивается соответствующей динамичной позой, жестом.

Отдельные гравюры с изображением Фудо-мёо художник нередко подкрашивает с изнаночной стороны красно-коричневой краской, которая, неравномерно растекаясь по бумаге высветленными или уплотненными красочными пятнами, создает впечатление мерцания огня, движения языков пламени. Эти неровные цветовые пятна еще больше усиливают зловещие черты, которыми наделены его образы богов-устрашителей.

Рис. 152. Ситеннэо. Листы из серии

Несколько иными выглядят у Сасадзима женские божества Бэнтэн и Китидзётэн. Они отличаются от Фудо-мёо большей мягкостью и пластической изысканностью. Гравюры с изображением женских божеств покоряют своей декоративностью, разнообразием использования орнаментальных мотивов в рисунке платья, украшениях, нимбе. Характер линий здесь также иной, он более утонченный, не такой резкий и прерывистый, как в изображениях Фудо-мёо, контрасты черно-белых пятен более сдержанны.

Рис. 153. Танцующие боги

Образы божеств Китидзётэн и Бэнтэн у Сасадзима не лишены своих конкретных, индивидуальных характеристик. Китидзётэн - изысканно нежная, с удлиненной шеей, гибкими, изящными руками; Бэнтэн - полнощекая, круглолицая, напоминает здоровую и крепкую крестьянскую девушку. Обе они как бы олицетворяют разные стороны женской красоты. Всей своей художественной структурой они близки к образам народного искусства, напоминают вырезки из бумаги или трафарет для украшения тканей. В работах Сасадзима отчетливо проступают декоративные качества его искусства. Очень скромными средствами в пределах одной только черно-белой гравюры он умеет создать удивительное разнообразие декоративных эффектов. Очень индивидуальная графическая манера художника, богатство фактуры и силуэта создают зримый пластический образ, который придает его произведениям внутреннюю значительность, серьезность и глубину. В то же время в его всегда размельченных черных штрихах и пятнах тонут и растворяются основные элементы формы, а благодаря постоянному использованию одних и тех же, однажды найденных приемов отдельные листы художника подчас кажутся однообразными.

Рис. 154. Богиня Китидзётэн

Сасадзима Кихэй - художник очень чуткого, нервного склада. Внешне он кажется необычайно спокойным и сдержанным. Он небольшого роста, с шевелюрой прямых седеющих волос. В его внешнем облике, в выражении лица, в резко очерченной линии рта есть что-то от актеров Кабуки. Он легко и свободно режет гравюру, быстро и без напряжения работает резцом. Говорит четко, прерывисто, обдумывая каждую фразу.

Рис. 155. Богиня Бэнтэн

Автору посчастливилось неоднократно встречаться с Сасадзима и посещать его скромное ателье в одном из отдаленных районов Токио. Художник охотно рассказывал о себе и о своем творчестве, делился своими мыслями о современном искусстве. Он активно отрицает абстрактное искусство и с большим уважением относится к старой гравюре.

В изданной в 1968 году книге "Итидзин", представляющей сборник статей, заметок и воспоминаний художника, Сасадзима пишет следующее: "Абстракционисты не могут делать того, что делаем мы. Только с помощью реалистического метода (слово, которое теперь кажется всем устаревшим) можно добиться подлинного самовыражения в искусстве, утвердить его непреходящую ценность. Сейчас во всех странах есть общая тенденция всячески принижать реализм. Но-моему, такое положение временное, и оно не может долго длиться. Это - не что иное, как дань моде"¹.

¹ ("Итидзин". Токио, 1968, стр. 8, на японском языке)

Творчество Сасадзима входит в русло так называемого "традиционного направления". Конечно, он традиционен в использовании художественных приемов, линии, черно-белого пятна, но образы, созданные им, отнюдь не традиционны - они современны по своему духу и эмоциональному напряжению. В своих гравюрах художник очень тонко улавливает и передает сложные ритмы нашего времени.

В искусстве Сасадзима заложена большая острота и самобытность видения. Это одна из граней "традиционного направления". Его творчество одновременно близко и Хирацка и Мунаката. Будучи учеником обоих мастеров, он впитал в себя многие характерные черты их искусства. Глубоко национальное по духу и художественной структуре, искусство Сасадзима пользуется заслуженным признанием. Он создал свой особый мир образов родной природы и буддийских божеств, обогащенных глубокими связями с национальными традициями и с народным искусством. Это придает особую силу и жизненность его произведениям, это движет его творчеством, в этом художник черпает свои духовные силы.