Бессмертный Хокусаи

Интересно Ито говорил о "Фудзи в ясную погоду". Действительно, эта картина Хокусаи будет жить вечно. Фудзи возвышается величественно на фоне голубого неба, склоны освещены солнечным алым светом, опоясаны внизу зеленым лесом. Чуть прогнутый конус этой горы можно встретить всюду.

М. Первое, что я увидел, войдя в свой номер токийского отеля, - "Фудзи" Хокусаи на стене. Хитрые держатели гостиниц отлично знают, что нравится европейцам.

К. Именно в самой Японии я как-то особенно оценила пейзажи Хокусаи. Увидела остроту зрения, богатство оттенков, философское настроение. Утесы, скалы, порыв ветра раскрывают величие мира. Все это дает искусная живая линия. То она рвется, то плавно или бурно, зигзагами, движется...

В Японии Хокусаи любят и как человека. Рассказывают о Хокусаи разные легенды. Читали мне бодрые слова, как будто им сказанные: "С шести лет мной овладела страсть рисовать все предметы. В 50 лет я выпустил значительное количество произведений всякого рода, но ни одно из них не удовлетворило меня. Настоящая работа началась к 70 годам. Настоящее понимание природы пробуждается во мне теперь, в 75 лет, поэтому я надеюсь, что в 80 лет я достигну известной силы проникновения, которая будет развиваться далее до моих 90 лет, и в 100 лет я смогу гордо заявить, что мое понимание совершенно художественно. И если бы мне было суждено прожить 110 лет, я надеюсь, что жизненное и правдивое понимание природы будет сиять из каждой моей линии и точки".

М. Хокусаи дожил до 89 лет. Иногда я думаю: ведь пейзаж Японии за столетие после смерти Хокусаи сильно изменился. Почему же живы для нас серии его пейзажей? "36 видов Фудзи", "100 видов Фудзи", "Мосты", "Путешествие по стране водопадов"... Ведь уже не из бревен воздвигают теперь в Японии мосты, а из стальных ферм. Вольные водопады отдали свою силу гидростанциям. Электрические поезда и разноцветные лимузины бегут вокруг Фудзи... А Хокусаи все жив. Почему?

К. Думаю, потому он жив, что истинный предмет для великих пейзажистов - не вид страны, а отношение человека к ней. В этом-то национальный дух и проявляется.

Вспомни картину "Америка" Рокуэлла Кента. Избушка в горах, семья переселенцев, мужчина широко размахнулся топором - рубит дерево. Ведь это не столько пейзаж Дальнего Запада, сколько воспоминание о предприимчивости американских пионеров...

М. Наверно, так и с Хокусаи. В его гравюрах есть нечто, что их соотносит с японской современностью... Мне кажется, это - всегда присущий японцам эстетизм, тяга к любованию своей страной и ее природой. В пейзажах Хокусаи с их грандиозной композицией, с деталями, свободно, но скупо отобранными, - совершенный вкус, острейшая чувствительность, утонченное восхищение. И второе - демократизм. Опора на народ, пренебрежение к правилам феодального искусства, поэзия обыденного труда. Среди криптомерии, под конусом вулкана, в струйках дождя художник видит рыбака с сетями, крестьянина за жатвой, носильщика с грузом, ремесленника, плетущего корзину.

К. А ты рассмотри заново гравюру Хиросиге "Снегопад". Ее можно повесить в любой современной квартире всего земного шара. Смелые линии, почти космический покой, тишина пространства, ощущение холода, ритмичный звон сосулек. И опять идет по этому ледяному простору среди опасностей храбрый человек.

Теперь будь внимательнее. Я продолжу рассказ о докторе Ито.

Он приносит в палаты выздоравливающим после операций картины старых мастеров. В папке у него для этого сложены гравюры Харунобу, как он сказал, "с нежными девушками и динамическим настроением".