...Осака - Кобе...

...Осака - Кобе...

К. Из Токио мы поехали в Осака, второй по величине город Японии.

Путь шел на запад, чуть отклоняясь к югу. Поезд то выбегал к морю, которое открылось слева, то нырял в горы. Мелькали мостики, отели, автомобили, цветы... Там курортные места. Временами склоны гор над морем были так нарядны, так обжиты, так тщательно возделаны, что напоминали наш Крым или, пожалуй, берега Италии где-нибудь около Амальфи.

День стоял ясный - и вдали, за тонкими высокими трубами бумажной фабрики, я впервые увидела Фудзи - символ Японии, На голубом зимнем небе - строгий снежный конус с розовым облаком в ложбинке на вершине.

Путь изгибался, великая гора с правой стороны иногда переходила на левую. Мы метались по вагону. Японцы понимали, улыбались с гордостью и благодарностью.

Щиты с огромными белыми, желтыми, красными иероглифами стояли низко вдоль дороги - восхваление всяких товаров...

М. И единственное, что ты была в состоянии прочесть, - восклицательный знак в конце фразы.

К. Там было одно сплошное восклицание. Возвышались рекламные башенки, призывали покупать телевизоры. Среди полей торчали гигантские, с дерево величиной, разноцветные бутылки виски и ликеров.

На холмах и рощицах, в слиянии с природой, стояли синтоистские храмики. Перед ними - тории, ворота красного или серого цвета. Чуть изогнутая перекладина делает их похожими на иероглиф.

Японцы, кажется, считают эти ворота воплощением своей страны, потому что тории совмещают простоту и утонченность.

Сочетание простоты и утонченности выражается особым словом "сибуй". В Японии, если говорить о настоящей Японии, это высший художественный принцип.

Когда у меня в Москве была в гостях Тикако, сестра твоего переводчика, студентка университета имени Лумумбы, она объяснила это понятие так:

- Чай не слишком сладкий и не слишком горький. Очень вкусный. Ничего лишнего. Сибуй.

В воротах вверху от столба к столбу протянута толстая веревка, "оберегающая от всего злого". У храмиков я могла разглядеть пучки цветов, мандариновые ветки - приношения.

За курортом Атами с грохотом пронеслись сквозь длиннейший тоннель. Экспресс мчался со скоростью более ста километров в час. Японская колея сравнительно узкая, вагон сильно раскачивался, и мы боялись, что торт слетит с полки...

М. Какой торт?

К. Ореховый, который мы везли из Москвы... Погоди, покончу с дорогой.

Была теплая японская зима, похожая на осень. Японцы завершали летние работы на полях. Собирали урожай, на велосипедах в прицепных тележках везли сено. Катили двуколки с дровами. Крестьянки в белых платках с уголками, свисающими по бокам, в коротких кимоно и штанах развешивали на бамбуковых палках какие-то плоды, чтобы их сушить. Снимали мандарины.

Проехали Сидзуока, главное в Японии место мандариновых рощ. Ровные ряды деревьев. Краски - зеленая, оранжевая. Плантации круглых как шары чайных кустов...

По рекам, сбегавшим с гор в ровные долины, шли плоты из бревен. В маленькой теплой заводи дети связывали плотик, плыли на лодочке.

Водная блестящая гладь. Яркое солнце. Прозрачный воздух, как у нас в сентябре, когда летают паутинки. Говорят, в Японии паутинки летают не осенью, а весной.

Так я видела японское "бабье лето"; здесь его называют "малой весной"...

М. А я ехал по той же дороге - и пейзаж был совсем другой. Из Токио Наири Зарьян и Всеволод Иванов отправились на север, на остров Хоккайдо, вплоть до селений айнов, а Олесь Гончар, Ирина Львова, я и переводчица Саэ Ямагути, женщина внимательная и чуткая, полетели в самолете на юг, на остров Кюсю.