предыдущая главасодержаниеследующая глава

Глава девятая, рассказывающая о современных Чио-Чио-сан, какими они видятся издалека и вблизи


В токийском корпункте Советского телевидения и радио раздался телефонный звонок, и в трубке я услышал решительный мужской голос:

- Советское радио чуть не каждый день передает песни в исполнении Аллы Пугачевой. Однажды ее показывали по нашему телевидению. Она мне нравится, и я, - голос в телефонной трубке загремел еще категоричней, - хочу на ней жениться. Согласны ли вы, представитель Советского телевидения и радио, на наш брак?

Честно скажу, я растерялся в этой дикой ситуации, в которую не поверил бы, попади в нее кто-нибудь другой. Энергичный, требовательный напор звонившего японца не позволил мне отнестись с юмором к его словам. И я задал не самый, наверное, удачный вопрос:

- Может, вам лучше попросить согласия у самой Аллы Пугачевой?

Ответ прозвучал, как я и должен был ожидать, безапелляционно:

- Ее мнение меня интересует во вторую очередь. Главное, чтобы Советское радио, где она, мне кажется, работает, дало разрешение на свадьбу.

В Японии я достаточно нагляделся на факты женского неравенства, но, пожалуй, впервые столкнулся с такой предельно откровенной демонстрацией пренебрежения правами, чувствами, достоинством женщины.

Юноша Идзанаги и девушка Идзанами были отряжены богами создать из хаоса землю. Так уверяют японские мифы. Разумеется, бывшие небожители сотворили прежде всего Японию. Потом они захотели пожениться. Юноша Идзанаги пошел вокруг воздвигнутой им Колонны Небесного Величия налево, а девушка Идзанами - направо. Когда они встретились, то Идзанами первая воскликнула: "Как приятно видеть такого прекрасного юношу!" На что Идзанаги ответил: "Как приятно любить такую прекрасную девушку!"

В положенный срок Идзанами родила сына. Но был он слаб и лишен костей, как пиявка. Второй ребенок оказался не лучше первого. Испуганные родители обратились к богам. И те ответили: "Виновата женщина. Она согрешила, когда, обойдя Колонну Небесного Величия, первая обратилась к мужчине. Вперед мужчины женщина никогда не должна забегать".

Позади мужчины японская женщина находится и теперь. Думаю, достаточно далеко, чтобы не наступать на мужскую тень, как того требует от женщины старый обычай. Женское неравноправие приносит предпринимателям выгоду, и оно рассматривается почти как божественная воля.

На развилке двух самых оживленных в токийском районе Сибуя улиц, у входа в многоэтажный универмаг звучал электроорган. Заманить людей в магазин мелодиями любимых песен - распространенный в Японии рекламный прием. Но на сей раз торговая реклама показалась мне социальным символом. На электрооргане играла женщина. Вместе с инструментом она была заключена в клетку, сооруженную на высоком постаменте. Что клетка - сплошь из стекла, разделенного на большие квадраты красивыми деревянными рамами, суть символа не меняло. Свобода японской женщины не ограничена колючей проволокой официальных запретов. Конституция страны провозглашает равенство всех людей, независимо от пола. Однако традиция предписывает рассматривать женщину только как жену и мать. Эта традиция вместе с другими неформальными ущемлениями женских прав превращена в стеклянную клетку, изолирующую японку от мира и жизни.

Не сразу получился наш разговор. Женщина дичилась иностранцев с микрофоном и кинокамерой, стеснялась отвечать на вопросы. Потребовалось время, прежде чем я смог спросить у "сирены XX века" главное, что хотел:

- Что чувствуете вы в этом прозрачном и глухом узилище?

Женщина долго молчала, рассеянно наигрывая на электрооргане незатейливую мелодию. Потом оторвала взгляд от уличной суеты, казавшейся из клетки бесшумной, и тихо проговорила:

- Иногда мне не хочется выходить отсюда. - Она снова помолчала и продолжила, кивнув на улицу за стеклом: - Не хочется идти туда...

Японская женщина работает дважды в жизни. Первый раз - после окончания учебного заведения. Ее берут на конвейер, за прилавок, в прихожую перед кабинетом босса, где она и служит миловидной витриной фирмы, и прислуживает боссу, с поклоном распахивая перед ним дверь, сервируя ему чай - словом, выполняя множество дел, сколь ничтожных, столь и унизительных, если учесть, что за плечами женщины полная средняя школа, а то и университет. Поручать ей более серьезную работу да еще тратить деньги на производственное обучение, по мнению японского предпринимателя, бессмысленно, поскольку после замужества она скорей всего будет уволена. Вслед за рождением ребенка будет уволена непременно.

Во второй раз женщина идет работать, когда ребенок вырастает. Вернувшись из школы, он в состоянии разогреть обед без риска устроить пожар или нанести себе увечье, самостоятельно сделать уроки и, оставаясь один в доме, найти интересное занятие. Но у женщины нет специальности. И ей не засчитывается при повторном трудоустройстве прошлый стаж. Следовательно, женщина не имеет права на выходное пособие, когда настанет время уйти с работы по возрасту. Иными словами, система пожизненного найма на женщину не распространяется и попасть в число постоянных работников она не может. Женщина находит себе применение на мелких и средних предприятиях, на надомных и поденных работах вроде той, что получила в универмаге "сирена XX века". Заработная плата женщины не превышает 52 процентов заработка мужчины, выполняющего одинаковую с ней работу. Женщины составляют почти 80 процентов низкооплачиваемых рабочих в Японии.

Я знал предприятия, где постоянные работники - сплошь мужчины, а временные, то есть занятые неполный рабочий день и потому хуже оплачиваемые и не пользующиеся социальными благами, - женщины. Постоянные работники обязаны были приходить на работу в 8 часов 30 минут утра, временные - в 9 часов. В девять утра запускался на предприятиях и конвейер.

Французская газета "Монд" описала трудовой день временных работниц в фирме "Таканэ электронике", выполняющей заказы крупной компании "Кэнон". Женщины - их 180 из общего числа 200 рабочих фирмы - заняты на сборке "неполный, как уверяет фирма, день": с 8 часов 30 минут утра до 17 часов, то есть восемь часов (30 минут составляет обеденный перерыв). Поскольку работницы наняты временно, у них - почасовая оплата: 530 иен. "В Токио - самом дорогом городе мира - на эти деньги можно купить треть чашки кофе", - попутно сообщила газета.

На токийской фабрике-кухне, выпускавшей "бэнто" - готовые к употреблению завтраки в деревянных коробочках, трудились сплошь временные работники и сплошь женщины. Им платили по 470 иен в час. А на такой же фабрике-кухне в городе Кобе и того меньше - 220 иен. В 1984 году временных работниц насчитывалось в Японии около 5 миллионов. За последние десять лет их число удвоилось.

На верфи в городе Кобе
На верфи в городе Кобе

Вернусь, однако, к репортажу в газете "Монд".

Госпожа Минова, работающая "временно" уже 20 лет, в том числе девять лет в "Таканэ электронике", производит точечную пайку интегральных микросхем по 8 часов шесть дней в неделю, рассказала далее "Монд". Госпоже Минова - 50 лет, но ее так и не включили в штат постоянных работников. Госпожа Минова не охвачена социальным страхованием, ей не обеспечивается пенсия, она не может быть членом профсоюза. У нее нет ни одного дня оплачиваемого отпуска. Подводя итог рассказу, газета "Монд" весьма к месту привела выкладку: с 1977 по 1984 год оборот фирмы "Таканэ электронике" увеличился с 2 до 10 миллионов долларов.

В США одно из средств предпринимателей уменьшать издержки производства и повышать конкурентоспособность товаров - это дискриминация в оплате труда негров, пуэрториканцев и других национальных меньшинств, в Западной Европе - ограбление рабочих-иммигрантов. Роль национальных меньшинств и рабочих-иммигрантов в Японии выполняют женщины.

На исходе провозглашенного в 1975 году Организацией Объединенных Наций "Десятилетия женщины" японский парламент одобрил наконец Конвенцию ООН, запрещающую дискриминацию по признаку пола. 25 июня 1985 года тогдашний министр иностранных дел Японии Синтаро Абэ торжественно вручил генеральному секретарю Организации Объединенных Наций Пересу де Куэльяру документ о ратификации конвенции. Дальнейшая проволочка грозила нанести ущерб международному авторитету Японии, хотя добиться от предпринимателей выполнения конвенции японские власти не рассчитывали.

Почти день в день с церемонией вручения Пересу де Куэльяру документа о ратификации японским парламентом Конвенции ООН министерство труда обнародовало результаты обследования кадровой политики крупных фирм. И выяснилось, что только треть из них собирается зачислять на работу не одних мужчин, а и женщин тоже и что лишь в 30 процентах фирм, согласных нанимать женщин, им намерены предоставлять административные посты.

Зная, что рано или поздно, но ратифицировать Конвенцию ООН придется, правительство не могло не принять мер, которые, по мнению властей, должны убедить мир: в Японии занялась заря женского равноправия. В 1975 году в министерствах и ведомствах на должностях, соответствующих начальнику управления и выше, числилось 15 женщин. К концу "Десятилетия женщины" - в 1985 году - их стало 34. Печать дружно ударила в литавры. Министерство транспорта позволило женщинам сдавать экзамены на получение должности авиадиспетчера. Две женщины такие экзамены выдержали, и о первом дне их работы в контрольной вышке аэропорта газеты и телевидение возвестили как о большой сенсации.

Если бы верблюд пролез в игольное ушко и телевидение сумело снять это, а печать - подробно описать, то даже такое событие не смогло бы отвлечь внимание японской публики от назначения 62-летней юристки Айко Ноды председателем окружного суда в городе Саппоро на острове Хоккайдо. И не удивительно: подобного в истории Японии еще не было. О неистовом шуме, поднявшемся в связи со столь диковинным с точки зрения японских традиций происшествием, Нода с горечью сказала: "Уже одно это неопровержимо свидетельствует, что наше общество дискриминирует женщин".

Долго судачила печать о назначении в парфюмерной фирме "Канэбо" женщины председателем наблюдательного совета и об открытии банком "Мицубиси" вакансий для женщин - по одной в год. С 1979 года в банк действительно приняли семерых женщин, но трех через некоторое время уволили, так как они вышли замуж. Об этом печать, правда, не сообщила. Видимо, постеснялась.

Японская поговорка напоминает, что краб роет нору, сообразуясь с размером своей скорлупы. Японское правительство не прочь засунуть Конвенцию ООН в такую узкую щель, чтобы скорлупа международного документа лопнула и не осталось надежды на сохранение его жизни. Предприниматели уже заявили, что равные возможности мужчин и женщин при устройстве на работу заведут в тупик их кадровую политику, а премьер-министр Ясухиро Накасонэ прямо сказал в парламенте о нежелании правительства строго следить за выполнением закона, составленного на основе Конвенции ООН, поскольку осуществлению этих равных возможностей мешают, как выразился глава кабинета, "исторически сложившиеся в Японии условия и общественное устройство".

Предприниматели сослались на итоги обследования, устроенного газетой "Асахи". 54 процента опрошенных мужчин заявили, что не хотят иметь напарником на рабочем месте женщину, а 68 процентов - решительно отказались подчиняться начальнику-даме. До сих пор мнение рабочих редко волновало предпринимателей. Теперь же они в отсталых взглядах части мужского персонала нашли опору своему нежеланию менять весьма прибыльную кадровую политику. Что же касается заявления премьер-министра относительно "общественного устройства", которое мешает ликвидировать женское неравноправие, то здесь он абсолютно прав. Капитализм и равенство женщины с мужчиной несовместимы.

Одобрив ооновскую конвенцию, правительство Японии было вынуждено предпринять следующий шаг. 1 апреля 1986 года начал действовать одобренный парламентом закон о равных возможностях для мужчин и женщин при устройстве на работу. Совпадение дня розыгрышей и шуток и даты вступления в силу закона вызывает закономерное желание поиронизировать по этому поводу, да только мрачный розыгрыш получился у японских властей. Закон составлен в форме пожелания, чтобы женщин зачисляли в штат постоянных работников наравне с мужчинами и предоставляли им социальные льготы на равных с мужчинами основаниях. Никаких наказаний за нарушение этих пожеланий закон не предусматривает. Ограничившись деликатными рекомендациями в самом главном вопросе, закон весьма грозно требует, например, не задерживать после 10 часов вечера "хостесс" - девушек, обслуживающих посетителей в барах, или не публиковать объявления о приеме на службу отдельно для мужчин и отдельно для женщин.

Неудивительно, что проверка, устроенная общественностью три месяца спустя после того, как закон обрел жизнь, показала: только 16 процентов женщин почувствовали изменение, очень небольшое, в отношении к ним работодателей. Адвокат Саёко Исии, специализирующаяся на гражданских исках по делам о женской дискриминации, в газетном интервью точно охарактеризовала суть закона: "Он принят правительством с целью сохранить неравноправное положение женщин и в то же время избежать критики за несоблюдение Конвенции ООН". Иного закона правительство и не могло составить. Выступая перед членами либерально-демократической партии, премьер-министр Накасонэ отозвался о японских женщинах с пренебрежением, понятным для феодала, который, имея в виду своих сыновей и дочерей, говорил: "У меня два мальчика и три разочарования", но недопустимым для современного государственного деятеля. "Женщины обращают больше внимания на цвет моего галстука, чем на содержание того, что я говорю", - сказал премьер-министр.

Все же треть фирм не отказывает, судя по данным министерства труда, женщинам в работе. Эти данные я приводил. Действительно, женщин нанимают, но примерно так, как это делает крупная книготорговая компания "Кинокуния". Профсоюз заполучил тайную инструкцию, адресованную менеджерам, отвечавшим в "Кинокуния" за найм персонала. Инструкция не разрешала брать на работу некрасивых, низкорослых, носящих очки, разведенных, склонных к дискуссии, интересующихся демократическим движением женщин. В запретный список попали и поклонницы искусства Ван Гога. Наверное, Ван Гог в представлении хозяев "Кинокуния" выглядел воплощением вольнодумства. Ограничений на прием в компанию некрасивых, низкорослых, носящих очки и разведенных мужчин инструкция не предусматривала.

Из 763 депутатов японского парламента женщин - только 29. За немногим исключением, все они - представительницы коммунистической и социалистической партий. Среди юристов женщин 2,5 процента, среди инженеров - 1,8 процента, среди директоров начальных школ - 1,6 процента, женщин - директоров средних и повышенных средних школ нет вообще и, наконец, среди депутатов местных органов власти женщин - 0,9 процента. Известие, что на 1 июля 1986 года число депутатов-женщин в местных органах власти перевалило за четыреста, газеты поместили на самых видных местах, а телевидение передало в основных выпусках новостей. Повышенное внимание к этому событию объяснялось поистине его исторической значимостью: столь "многолюдного" представительства женщин в префектуральных, городских и сельских ассамблеях не было за сто с лишним лет существования в Японии парламентаризма. Всего в местных органах власти насчитывается 45 870 депутатов.

Если не считать конвейера на промышленных предприятиях, где используется в основном женский труд, женщинами укомплектованы более чем наполовину кадры младшего медицинского персонала, работников телефонных станций, ткацкого производства, уборщиков, официантов, продавцов, парикмахеров.

В последнее время обозначилась область, весьма, однако, неожиданная, где для женщин открылись некоторые перспективы. Я имею в виду вооруженные силы. Японское Управление национальной обороны объявило о намерении довести к 1995 году число женщин-военнослужащих до 5 тысяч. Новобранки пополнят подразделения связистов, техников, обслуживающих средства противовоздушной обороны, интендантов. План военного ведомства объясняется не прогрессивностью взглядов его руководителей на проблему женского равноправия, а слабым притоком в армию мужчин. "И яд бывает лекарством" - этой японской поговоркой прокомментировал решение управления один из генералов. В поговорку он вложил тот же смысл, какой заключен в русском выражении "на безрыбье и рак - рыба".

Исстари устоявшийся стереотип пренебрежительного отношения к женщине оказывается тем прочнее, чем лучше он помогает предпринимателям умножать прибыли. Теперь 35,6 процента японцев, получающих зарплату, - женщины. Иными словами, каждый третий человек труда получает чуть больше половины того, что платят предприниматели каждому из остальных двух. А ведь этот третий работает не меньше, чем они. Более того, 11 процентов работающих женщин, опрошенных Японским центром по трудоустройству, выразили твердую уверенность, что они трудятся больше и лучше мужчин равной квалификации и одинакового с ними возраста. А 57 процентов указали, что работают с мужчинами наравне.

Есть, однако, поле деятельности, где японка владычествует над мужчиной, причем не скрывая, мне думается, испытываемого ею при этом наслаждения, а возможно, даже сознательно вымещая на мужчине всю горечь, что накопилась за многие годы мук, которые доставлял женщине мужской эгоизм. У японцев бытует поговорка: "землетрясение, гром, пожар, отец". Это - квадрига самых страшных для японца источников опасности, расположенных в убывающей градации. Я добавил бы пятую божью кару: женщина в мундире дорожной полиции.

В миниатюрных, наподобие "Запорожцев", автомашинах девушки с личиками, над которыми поработали, кажется, лучшие мировые косметические фирмы, в полицейской униформе, сшитой, как представляется, в парижских домах моделей, разъезжают по улицам японских городов и вылавливают нарушителей правил дорожного движения. Поскольку за рулем автомобиля сидят главным образом мужчины, а уж нарушают правила только они, то создается единственная в японской действительности ситуация, когда мужчина униженно преклоняет колени перед женщиной.

С регулировщиком-мужчиной есть надежда договориться: под воздействием потока просительных фраз и жарких клятв никогда в жизни не преступать больше правил дорожного движения японский регулировщик, пожалуй, и отпустит с миром. Регулировщица - никогда! Самые изысканные комплименты, прозрачные намеки на приятный вечер, который можно было бы провести вдвоем после окончания рабочего дня, действуют на регулировщиц не более чем объяснение в любви - на гипсовую девушку с веслом в парке культуры и отдыха.

Минута отдыха
Минута отдыха

С дотошностью Шерлока Холмса регулировщица проверит водительское удостоверение, другие бумаги нарушителя правил и документы, имеющиеся при машине, - от страхового свидетельства до тетради технических осмотров. Являя пишущей публике образец трудоспособности, регулировщица подробно и аккуратно занесет в бланк протокола все, что отражено в бумагах и документах. Вы можете торопиться на поезд, на свидание, на похороны родственника, регулировщица не сократит и не убыстрит ритуал оформления протокола. И, лишь поставив последнюю предусмотренную служебной инструкцией точку, регулировщица с ошеломляющей вежливостью объяснит вам, где и когда следует уплатить штраф, с грациозным поклоном вручит квитанцию и с милой улыбкой попрощается.

- Ведь это же современная разновидность инквизиции! - пожаловался я начальнику Токийского полицейского управления, с кем договаривался о телевизионных съемках работы регулировщиц. - Наверное, они специально зверствуют над мужчинами? - предположил я.

Полицейский рассмеялся и сказал:

- Просто девушки с предельной точностью выполняют свои обязанности. Если ошибку допустит регулировщик, будут считать: оплошал полицейский. Если же ошибется регулировщица, скажут: опростоволосилась женщина, да и присовокупят: чего, мол, от нее еще можно ждать!

Разговор в Токийском полицейском управлении навел меня на мысль: а не возобладал ли японский прагматизм над укоренившимся пренебрежительным отношением к женщине? В Токио, например, на 12 миллионов жителей приходятся 3 миллиона автомобилей, улицы составляют лишь 13 процентов общей городской площади, в то время как в Лондоне - 25, а в Вашингтоне - 35 процентов. Дорожное движение в японской столице превратилось в проблему, не уступающую по остроте загрязнению среды. Может быть, немезиды в полицейской форме своим тщанием в службе и непреклонностью к нарушителям и спасают город от дорожно-транспортного хаоса?

Убежденность в том, что мужчине предопределена руководящая роль в семье и обществе, а женщине - роль только домохозяйки, закладывается в сознание японца уже в школе. Я перелистал учебники и хрестоматии по обществоведению, по домоводству, по иностранным языкам. В текстах для заучивания и чтения, предназначенных учащимся начальной и средней школы, женщина упоминается лишь как безымянная "мать" или "сестра", в редких случаях - как "сиделка". В учебнике по обществоведению для повышенной средней школы о женщине сказано так: "Поскольку женщина легко привыкает к монотонной работе, то лучшего труда, чем за прилавком магазина, для нее не сыскать". Учебник биологии оказался щедрее. В нем милостиво признается за женщиной право на труд секретарем и даже лифтером. А "Курс домоводства", обязательный для изучения девочками и факультативный для мальчиков, без всяких околичностей отводит женщине участь послушной исполнительницы мужской воли.

Сдается, учебники достигают цели. Причем, похоже, что женская половина учащихся проникается верой в законность мужского превосходства в обществе столь же глубоко, как и мужская. Во всяком случае, Японский центр по трудоустройству, опросивший 10 тысяч выпускниц учебных заведений, программа обучения в которых примерно соответствует программе наших техникумов, выявил, что 70 процентов девушек совсем не стремятся продвинуться по службе и столько же - сами хотели бы оставить работу после замужества или рождения ребенка.

Лет восемь назад во время парламентских выборов появилась Японская партия женщин. На ее агитплакатах были изображены здание парламента и над ним - большой женский глаз с вытекающей слезой. "Никто не поймет слез женщины, кроме женщины!" - значился на плакате девиз партии. Ее председатель Мисако Эноки перечислила мне программные требования:

- Повысить роль женщины в экономической жизни страны, законодательно обязать предпринимателей брать на работу женщин наравне с мужчинами, предоставить женщинам право работать на ответственных постах в государственных учреждениях.

- Такую программу наверняка поддержит подавляющее большинство японских женщин, - выразил я уверенность.

- Нет, - расстроенно сказала Эноки. - Скорее мужчины отдадут голоса нашей партии, чем женщины, - грустно пошутила она.

Председатель Японской партии женщин оказалась права. Партия не сумела провести в парламент своих кандидатов. Более того, опрос, устроенный в связи с ее предвыборной кампанией, показал, что 80 процентов женщин сочли деятельность партии ненужной.

Правящему классу нетрудно сохранять и поддерживать такой пережиток, как неравноправное положение женщины, поскольку в народе постоянно культивируется общинное сознание. Оно-то и рассматривает реальное освобождение женщины как бунт против общинных порядков, причем этот предрассудок разделяют не только мужчины, но и значительная часть самих женщин.

Если японские женщины и добиваются более значимого места в обществе, то с единственной целью: найти работу, которая соответствовала бы их образовательной и профессиональной подготовке. Половина женщин, желающих получить место, объясняет это скудостью семейного бюджета, необходимостью скопить деньги на образование детей, иметь сбережения на жизнь в старости. Оттого усилия женщин направлены прежде всего на то, чтобы доказать: они в состоянии справляться почти с любым делом, каким занимаются мужчины.

В окраинный токийский район, застроенный пяти - восьмиэтажными жилыми домами, в которых проживают семьи служащих и рабочих крупных фирм, меня и кинооператора привело сообщение в спортивной газете. В Японии началась подготовка к первому футбольному чемпионату среди женских команд, говорилось в сообщении. Мы приехали снять телевизионный репортаж о тренировке команды "Космос".

Пятнадцать женщин в футболках, трусах и бутсах выбежали на газон стадиона. Тренер-мужчина провел со спортсменками разминку, затем показал технический прием, именуемый "игрой в стенку", и женщины в течение получаса отрабатывали его. Три спортсменки пробивали вратарю одиннадцатиметровые штрафные удары. Дождавшись паузы в тренировке, я вышел с микрофоном на поле.

- Почему вы занялись футболом?

Я стоял в центре обступивших меня спортсменок и протянул микрофон ближайшей из них.

- Очень веселая игра, - улыбаясь, сказала спортсменка. - Этот вопрос задают часто, и у нас готов, как видите, хороший на него ответ. Главное конечно же не в занимательности футбола. - Спортсменка посерьезнела. - Мы хотим доказать, что нет занятий, которые женщине были бы доступны меньше, чем мужчине. Но такой вот ответ до сих пор никто еще не опубликовал.

- Как относится к вашему футбольному увлечению муж? - спросил я другую спортсменку.

- Известно, что жена нужна мужчине работящая и здоровая. - Женщины вокруг весело рассмеялись. - Поэтому мой муж попросту обязан поддерживать мою страсть к футболу.

А потом я обратился к тренеру:

- Способны ли женщины к футболу?

- Очень способны, - решительно заявил тренер.

- А в сравнении с мужчинами?

- Почему-то считается, - сказал тренер, - что женщине посильны игровые виды спорта, какие требуют небольших площадок. Я убедился, что женщинам, - тренер показал на спортсменок, индивидуально работавших с мячом, - не тяжелы нагрузки, которые диктует простор футбольного поля. Что же касается выполнения тренерских игровых установок, то футболистам-мужчинам было бы не грех поучиться этому у женщин.

Сообщившая о предстоящем женском футбольном чемпионате спортивная газета - та, что не привела полностью ответ спортсменок из команды "Космос" на вопрос, почему они занялись футболом, - не удержалась от ядовитого замечания: "Не кончится ли все это тем, что во время матчей наши мысли станет занимать не техника и тактика футболисток, а достоинства косметики, которой пользуются соперничающие команды?"

В период феодальных междоусобиц XV - XVI веков да и в последовавшую за ним токугавскую эпоху, продолжавшуюся два с половиной столетия, кланы укрепляли отношения между собой путем замужества дочерей. Браки служили политическим целям. Супружеская любовь приносилась в жертву интересам семьи. С тех пор минула еще сотня лет. А браки по сговору не исчезли. Они и сегодня составляют половину всех бракосочетаний.

Сговариваются, как и прежде, родители. Бывает, намеревающиеся породниться семьи выясняют финансовое положение друг друга при содействии частных детективных агентств. Случается, за взятки дознаются через поликлиники о физических особенностях жениха и невесты.

Крупные фирмы тоже не чураются "коннозаводческого" подхода к бракам своих сотрудников. Заведующие секретариатами имеют альбомы фотографий девушек, чьи родители хотели бы выдать их замуж за молодых людей из этих фирм. Молодым людям предлагается выбрать по фотографиям потенциальных невест. Через управления кадров родители девушек разузнают всю подноготную юношей. Когда семьи приходят к выводу, что положение в обществе и материальный достаток, уровень образования жениха и невесты, перспективы жениха на службе и подготовленность невесты к замужеству устраивают обе стороны, происходит сговор.

Нередко обязанности свах берут на себя муниципалитеты. Население северного японского острова Хоккайдо, слывущего среди японцев краем суровым, растет медленно. Мужчин там больше, чем женщин. И власти острова ежегодно отправляют по нескольку десятков юношей в Осака, Нагою и другие города центральной Японии на поиски невест. Муниципалитеты этих городов собирают в залах девушек, ищущих женихов, и устраивают смотрины. "Вначале встреча проходила в обстановке взаимной неловкости, - услышал я по радио отчет о смотринах в Осака. - Однако после того как мужчины показали карту и фотографии Хоккайдо, особенно зеленых пастбищ, а девушки рассказали о себе, атмосфера заметно потеплела", - без тени юмора сообщил корреспондент. Мэры и старосты семнадцати отдаленных городов и деревень северной префектуры Иватэ готовы выплатить премию тем, кто подыщет невесту местному мужчине. В Каван, к примеру, не жалеют 100 тысяч иен, лишь бы мужчина - уроженец городка обрел семейное счастье.

Вероятно, было бы странно, если бы японцы не стали применять в матримониальных целях и достижения научно-технической революции. Конторы, которые подбирают пары брачующихся при помощи компьютеров, сделались в Японии обычными. Одна из таких контор соединила узами брака уже более 26 тысяч мужчин и женщин.

Чтобы компьютер смог заняться поисками достойного жениха или подходящей невесты, искателю или искательнице семейного счастья надо ответить программисту на 22 вопроса, касающихся биографии, на 40 вопросов относительно особенностей характера и увлечений, на 20 вопросов о ближайших родственниках. Компьютеру надо, например, знать группу крови, величину зарплаты, степень религиозности и воззрения по поводу внебрачных связей. За 400 тысяч иен программист вводит в компьютер карточку с данными о потенциальном женихе или невесте еженедельно в течение трех лет, за 100 тысяч иен - ежемесячно. Напомню, что средняя в Японии заработная плата рабочего или служащего - 300 тысяч.

На иронические замечания иностранцев по поводу сговоренных браков японцы обычно отвечают: "У вас женятся, потому что любят, у нас любят, потому что женятся". Если исходить из статистики, то брак по-японски выглядит предпочтительнее: в Японии на тысячу человек населения приходится 1,5 развода, в США - почти в четыре раза больше. Если же взять браки, заключенные при помощи электронной свахи, то здесь разводы составляют 0,0004 (четыре десятитысячных!) процента от общего числа семей, образовавшихся благодаря содействию компьютера. Иными словами, один развод на 2500 браков. Но не стоит спешить с выводом, что счастливы японские семьи.

Когда помолвка состоялась, семья жениха вручает семье невесты значительную сумму денег на приобретение приданого. Я знаю немало случаев, когда эта сумма превышала пять-шесть месячных зарплат отца жениха. Я было подумал, что подобная щедрость вызвана добротой родителей, желающих дать сыну и невестке возможность безбедно начать семейную жизнь. Но оказалось, что в соответствии с неписаной традицией невестина сторона должна потратить на приданое в четыре - пять раз больше, чем вложила родня жениха. То есть чем шире ее жест, тем тяжелей бремя, которое обязаны возложить на себя родители невесты.

Заключение брака превратилось, таким образом, в сделку, весьма и весьма разорительную для одной из сторон - невестиной. Причем если у невесты есть незамужние сестры, их шансы найти мужей значительно сократятся, прояви родители скупость. В том, что брак - сделка, окончательно убедило меня выступление по учебному каналу токийского телевидения видного социолога. "К браку нужно относиться не как к чему-то такому, что сулит наслаждение, радость и счастье, а как к средству продления человеческого рода", - со спокойной уверенностью сказал ученый. "Благодаря браку происходит не породнение двух любящих сердец, а создается союз двух домов", - прочел я в японской книге по вопросам семьи. Совсем как в феодальную пору.

Японские свадьбы очень напоминают профсоюзные собрания. Разница только в том, что свадебный регламент выдерживается несравненно строже, чем распорядок собрания. Залы для свадебного пиршества сдаются во дворцах бракосочетаний ровно на два часа. Затянуть ритуал невозможно - едва выпроваживают одних гостей из зала, как столы накрываются для следующей свадьбы.

У входа в зал я увидел человека со списком гостей. Отметился в списке и положил на черный лаковый поднос конверт с деньгами. Это - свадебный подарок. По мнению японцев, такая форма свадебного подарка практичнее, чем любая другая. Облаченные в кимоно жених и невеста, он - в строгом темном, она - в красном, как восходящее солнце, приветствовали гостей. Кимоно были взяты напрокат. Неразумно тратиться на наряд, который неприменим ни для какого иного мероприятия, кроме свадьбы. Во втором отделении торжества жених переоденется во фрак, а невеста - в кружевное длинное платье с фатой. Костюмы - тоже из прокатной конторы.

На столах в зале - таблички с фамилиями. Полсотни гостей расселись согласно табличкам. На возвышении - стол для молодоженов, их родителей и их начальства. Вплотную к президиуму стоял микрофон, перед ним - ведущий, которого на собрании назвали бы председателем. Первому ведущий предоставил слово начальнику жениха. Он описал выдающиеся деловые и моральные качества молодожена. Вслед выступил начальник невесты. От него гости узнали, что невеста не хуже жениха. И дальше по заранее согласованному списку к микрофону подходили гости.

Когда очередь дошла до меня, я решил нарушить торжественное, как годовой отчет месткома, течение брачной церемонии. Японцы снисходительны к иностранцам, даже если они поступают вопреки общепринятым обычаям. Уверенность, что и в отношении меня молодожены и гости не сделают исключения, придала мне отваги, и для начала я рассказал анекдот, который имел бы, без сомнения, успех в нашей аудитории, но здесь камнем повис в мертвой тишине зала. Потом я объяснил присутствовавшим смысл требования "горько!". Тишина сделалась вязкой. Ее можно было резать ножом. Мне ничего не оставалось, как броситься головой в омут.

- Горько! - отчаянно воскликнул я.

Молодожены вспыхнули ярче ткани, которая пошла на

невестино кимоно. Они потерянно уставились на меня, как кролики на удава.

- Горько! Горько! Горько! - Я уже не возглашал, а приказывал.

Молодожены медленно поднялись, механическим движением, будто роботы, повернулись друг к другу, жених ткнулся носом в подбородок невесте, и оба, словно подкошенные, рухнули на свои стулья. Ясно было: молодожены поцеловались, да еще на людях, впервые в жизни - женитьба свершилась по сговору. Положение спас ведущий - он принялся зачитывать приветственные телеграммы от родственников и друзей, не сумевших приехать на свадьбу.

За десять минут до завершения двухчасового срока, отпущенного на торжество, официанты проворно разнесли кофе и у ног каждого гостя поставили высокие бумажные пакеты. Молодожены одаривали гостей керамическими чашками хорошей гончарной работы. Гости разом поднялись с мест и без шума и толкотни потянулись к выходу - мужчины все до единого в черных костюмах с белыми галстуками, женщины - в черных кимоно с ярким крупным рисунком - цветы или птицы - по подолу. Свадьба кончилась. У молодых началась семейная жизнь.

В XVII веке в Японии сочинили "Наставление для женщины", которое было в ту пору сводом обязательных правил женского поведения. "Женщина должна смотреть на своего мужа как на господина и должна служить ему с благоговением и почтением, никогда не позволяя себе думать о нем с неодобрением или легкомысленно, - предписывало "Наставление". - Когда муж делает распоряжения свои, жена никогда не должна ослушаться его... Если когда-либо муж разгневается, то жена должна слушать его со страхом и трепетом... Жена должна смотреть на своего мужа, как будто он само небо, и никогда не уставать думать о том, как лучше подчиняться ему, и тем избежать небесной кары".

С тех давних пор, когда было сотворено "Наставление", остались в ходу у японцев выражения "сюдзин", "данна", что означает "хозяин", "повелитель". С ними жена обращается к мужу. Японцы старшего поколения подзывают жен не иначе как возгласом "ой!", то есть "эй, ты!". А именуют своих спутниц жизни в лучшем случае "канаи" - "нечто находящееся внутри дома", но могут употребить и слово "гусай". Оно переводится как "моя глупая жена".

В поистине универсальной японской статистике я не нашел данных относительно того, сколько японских мужей и как часто бьют жен, но в том, что бьют, я нисколько не сомневаюсь. Дочь бывшего премьер-министра Какуэй Танаки откровенно сказала в интервью, что отец напоминал ее мужу о необходимости бить жену, так как это позволит ему "почувствовать себя еще больше мужчиной".

Изменились времена, но прежними остались нравы. Сейчас родители не укладывают дочерей спать со связанными ногами, как поступали в старину в самурайских семьях, чтобы с малолетства приучить к скромной позе даже во сне: лежать на спине с вытянутыми ногами. Сейчас старшеклассницы нередко попросту не ночуют дома. Но дух "Наставления для женщины" жив. Его свято хранят мужчины.

 Вставать раньше меня,
 Ложиться позже меня
 Ты должна.
 
 Мужу угождать,
 Мужа ублажать
 Ты должна. 
 Веселой и доброй быть, 
 Про привлекательность не забыть 
 Ты должна.

Это не песенка-шутка, как может показаться. Это - шлягер, сделавшийся в 1979 году самым популярным на японской эстраде. "Декларацию мужа-хозяина" исполнял очень известный тогда певец и артист кино Масаси Сада. "Песня года" определяется в Японии по числу заявок на ее исполнение, полученных теле- и радиокомпаниями. Надо полагать, мужчины не поскупились на почтовые открытки с просьбами еще и еще передать песню, воспевавшую мужской домострой.

Японский рукотворный сад
Японский рукотворный сад

 Ты хочешь выйти замуж за меня? Тогда усвой: 
 Готовить вкусно ты должна, 
 Чтоб в доме чистоту беречь умела, 
 Меня красивым содержать могла, 
 Мои капризы преданно терпела 
 И от любви ко мне всегда шалела. 
 Усвой, коль хочешь выйти замуж за меня, 
 Что раньше мужа умереть ты не должна.

Последнее условие продиктовано тем, что муж может не пережить потерю жены, но не из-за безмерной любви к ней, а из-за боязни остаться без готовой на все прислуги.

- Как вы относитесь к женскому равноправию? - поинтересовался я у певца Масаси Сада.

- Может, равноправие и должно быть, - ответил певец, - да только женщина непригодна для труда, требующего ума и способностей.

Со смирением Чио-Чио-сан принимает японская женщина желанные сердцу мужчины установления. Двадцати тысячам японских жен в возрасте от 20 до 50 лет был предложен вопрос: "Что вы делаете для своего мужа по утрам?" Наибольшее число женщин - 4770 человек - указали, что чистят мужу ботинки. Далее следовали ответы: "Готовлю мужу завтрак", "Помогаю ему одеться". Некоторые женщины последний ответ конкретизировали: "Повязываю мужу галстук", "Надеваю ему на ноги носки".


Руководитель управления внешних сношений токийской телекомпании раз в году устраивал у себя дома прием для иностранных теле- и радиокорреспондентов, аккредитованных в Японии. Сам долго проработавший за границей, владевший несколькими языками начальник управления обладал широким взглядом на жизнь, на общество и не стеснялся высказывать их, демонстрируя живой и нестандартный ум. Жена была под стать ему по образованности и воспитанию, но я ни разу не слышал, чтобы во время приемов она пускалась в серьезные разговоры с гостями. Стоило гостям завязать с ней беседу, как подходил муж и завладевал их вниманием, а жена вместе с прислугой смиренно спешила на кухню за новой закуской. Японец считает, что женщина должна разговаривать в мужской компании лишь тогда, когда ее о чем-то спросят, да и то коротко.

Американка, вышедшая замуж за японца, поразилась, приехав в Японию: муж не брал ее с собой, когда развлекался с приятелями в баре, когда играл в гольф или в маджан - разновидность домино. В письме, посланном в японский женский журнал, американка написала: "Меня предупреждали, что в Японии очень сильна общинная замкнутость, что японцы не впускают в свои изолированные группки иностранцев. Но оказалось, что среди "чужаков" - не только иностранцы, но и жены-японки".

Еще горше свидетельство японской женщины: "Моему мужу 40 лет. Каждое утро в половине седьмого он уходит на работу и возвращается около полуночи. Все выходные дни спит. Единственное, что я слышу от него: "Я занят". Теперь я не настолько наивна, чтобы верить ему. Он действительно много работает, и фирма дает ему возможность ежевечерне бывать с сослуживцами в баре или в клубе, где играют в маджан. Он никогда не проводит со мной свободное время. Так прошло уже 15 лет. Я отчаялась что-либо изменить". Жена вице-президента очень большой фирмы высказалась о том же образно и точно: "Муж квартирует в моем доме 20 лет".

Журнал, откуда я привел отрывки из писем, обратился за разъяснением к мужчинам. Половина опрошенных в Токио глав семейств испытывала, как выяснилось, раздражение, когда жены заговаривали с ними о работе, о событиях в Японии и в мире и даже о бейсболе.

Верно сказано, что каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но только не в Японии. Там несчастливые семьи несчастливы одинаково. Прежде всего из-за отсутствия нежности между супругами. Испокон века считается у японцев, что истинный мужчина не должен афишировать своих чувств. На вопрос к японцу среднего возраста, сказал ли он хоть раз жене слова любви, наверняка последует уклончивая реплика: "Мужчинам не пристало говорить об этом". Вынудив же японца ответить на вопрос прямо, почти уверен, что услышишь: "Если жена думает, что я не люблю ее, она не поверит моим словам. А если жена знает о моей любви, то зачем об этом говорить?"

Японские несчастливые семьи несчастливы, кроме того, из-за отсутствия в них общих интересов, выходящих за рамки домашних забот. Японские мужчины не посвящают жен в свою деловую жизнь и не позволяют им включаться в жизнь общественную из опасения, что женщинам захочется покинуть стеклянную клетку домашних обязанностей, иначе говоря, у них появится желание стряхнуть с себя покорность.

Мужчины достигают своей цели. Но слишком дорогой ценой. В возрасте 20 лет 73 процента японских женщин постоянно думают о своих мужьях. К 40 годам вспоминают о них в течение дня лишь 12 процентов жен. С точки зрения зрелой японской женщины, муж хорош, если он всегда здоровый и всегда отсутствующий. Свыше 40 процентов женщин, кому больше 40 лет, хотели бы развестись.

Однако разводиться не спешат. И не потому, что свыкаются со своей участью. Помимо потери семьи развод грозит японской женщине огромными материальными лишениями и, самое главное, почти полной невозможностью устроиться на сколько-нибудь приличную работу. Годовой доход разведенных женщин на 40 процентов ниже среднего женского заработка, а он, как я уже рассказывал, весьма невелик. Только 11 процентов разведенных японок получают алименты от бывших мужей.

Американская журналистка Джейн Кондон метко, на мой взгляд, написала в книге о японских женщинах: "Американка, проснувшись утром и почувствовав себя несчастной, меняет прическу, работу или мужа. Короче, что-то предпринимает. Японка, проснувшись утром, не задается вопросом, счастлива ли она. Счастье не имеет для нее особого значения. Главное для японской жены - надежность и стабильность существования. "Разве муж не обеспечивает меня деньгами, разве надо мной нет крыши?" - рассуждает японка".

Кажущаяся безропотность японской женщины сбивает с толку иностранцев, которые все еще видят в ней Чио-Чио-сан и продолжают верить в пословицу, популярную на Востоке: "Повара надо иметь китайца, а жену - японку". Что касается повара, согласен полностью. Китайская кухня необыкновенно вкусна и безумно экзотична. А вот в отношении жены-японки вряд ли пословица права.

- Японские мужчины хотят обзавестись семьей гораздо сильнее, чем женщины, - услышал я от активной участницы движения за женское равноправие.

- Но проведенные в Японии обследования свидетельствуют, что брак - главная цель в жизни как раз женщин, а не мужчин, - поставил я под сомнение слова общественницы.

- Мужчине нужна служанка, а еще лучше - рабыня, потому он и ищет, часто очень настойчиво, себе жену,- сказала общественница. В самом деле, 26 процентов мужчин, опрошенных в Токио, откровенно заявили, что не женились бы, если б могли сами следить за собой. - Женщине же ничего не остается, как идти в неизбежное рабство. Мужчина установил в обществе порядки, при которых иной судьбы у женщины быть не может. Но заметьте, - общественница сделала особое ударение на том, что стала говорить дальше, - рабский труд никогда не отличался ни производительностью, ни качеством. Оттого японские жены - самые, наверное, плохие хозяйки в мире.

Первое время наш токийский корпункт располагался в двухэтажном особнячке в районе, который обошли разрушения и пожары, вызванные американскими воздушными бомбардировками японской столицы в годы войны. Здесь сохранились не только дома довоенной постройки - деревянные, с раздвижными стенами и с черепичной крышей. Остались в неприкосновенности и отчетливо выраженные общинные отношения между соседями. Все знали друг о друге все и друг с другом были накоротке.

Из своего окна я видел два дома - они располагались метрах в десяти от корпункта. Скученность - характерная черта старых японских поселений. Утром из обоих домов почти одновременно выходили сначала мужья, отправлявшиеся на работу, вслед за ними выбегали дети со школьными ранцами. Хозяйки в одинаково повязанных передниках появлялись в дверях своих домов, едва ли не дуэтом восклицали в спину детям: "иттэ ирассяй!" - "счастливого пути!" и громкими голосами принимались судачить.

Это был японский, то есть исключительно вежливый по речевым оборотам, вариант старой миниатюры Аркадия Райкина: "А он?", "А она?", "Иди ты!". Следовало стыдливое или ехидное хихиканье. И опять "А он?", "А она?", "Иди ты!". И так до бесконечности. Я мог услышать самые разные, вплоть до интимных, подробности семейных отношений других наших соседей, учителей, у которых учились дети хозяек, приятельниц, с кем хозяйки общались. Закрывать окно было бесполезно: зычные голоса женщин легко проникали сквозь тонкие стены. И если бы не ежедневная так называемая "семейная драма", которую в одно и то же время передавало с продолжением телевидение и которую хозяйки не пропускали, трудно сказать, когда они прекратили бы разговор.

Японские жилища не только звукопроницаемы, но и "взглядопронизываемы". Хозяйки распахивали раздвижные стены своих домов - примерно так, как открывают железнодорожные товарные вагоны, - и перед моими глазами проходил весь их трудовой день.

После телевизионного спектакля хозяйки выносили наружу матрацы, подушки, одеяла и развешивали для проветривания. Брали в руки метлы и подметали пол. Много времени это не занимало, поскольку и без того тесные комнатки были плотно, как в мебельном магазине, заставлены шкафами, полками, этажерками, столами, столиками и еще чем-то, что трудно и назвать. Метлы в щели между шкафами, под низкие столы и столики не пролезали, до укромных уголков в комнатах не добирались, и женщины без сожаления, как я видел, мирились с этим.

По телевидению начиналась полуденная передача для домохозяек, и мои соседки замирали у телевизоров. Потом они выходили на крыльцо и обсуждали передачу: "А он?", "А она?", "Иди ты!" - теперь это относилось к персонажам передачи. Хозяйки вдруг спохватывались, что пора идти в магазин, снимали передники и усаживались перед зеркалом. Уверен, "звезды" театра или кино гримируются быстрее, чем японки наводят глянец на свои лица, отправляясь за покупками.

Моими соседями были зажиточные семьи. Женщины могли позволить себе не трудиться ради заработка, а домашняя работа энтузиазма у них, как я убедился, не вызывала. И когда я прочел в статистическом справочнике, что японские домохозяйки смотрят телевизор в среднем 6 часов в день, на еду и косметику тратят 4 часа, на общение с соседками и приятельницами - 3 часа и на сон - 8 часов, то мне не показался преувеличенным вывод активистки движения за женское равноправие, что японские жены - нерадивые хозяйки.

Мужей моих соседок не смущало, надо полагать, отсутствие трудолюбия у жен. Они были теми, кого японские жены именуют "годзэн-сама", то есть "господин полуночник". Нет, не загулам предавались эти мужчины. Они задерживались в фирмах, дома лишь "квартируя". У мужчин, без сомнения, не хватало сил, времени да и не было желания вникать в быт. Ведь женились-то они, чтобы иметь домоправительниц. Вот пусть Жены и занимаются хозяйством, детьми и уходом за мужьями. Достаточно того, что "годзэн-сама" приносит в дом всю, до последней иены, зарплату.

И получилось так, что в доме японский мужчина поменялся ролями с женщиной. Рабыня в социальном и экономическом смысле, женщина превратилась в домашнего рабовладельца, подчас не менее жестокого, чем общество, отказавшее женщине в праве на достойное уважения место в жизни.

"Все считают меня скотиной, а Томико - несправедливо обиженной женщиной,- поделился своими горестями американец, состоявший в браке с японкой 10 лет.- Со стороны кажется,- говорил он,- что единственная цель Томико - ублажать каждую мою прихоть. Но поверьте,- жаловался американец,- она только с виду Чио-Чио-сан. За внешней мягкой оболочкой - чистая сталь. Она непреклонна во всем, что касается дома,- от того, какую часть моей зарплаты надо класть в банк, до того, в какую школу следует отдать нашего ребенка. И переубедить ее невозможно".

Японские мужья бунтуют, однако, не часто. Они возбуждают лишь треть всех бракоразводных дел. Японское выражение "кака дэнка" - "быть под каблуком у жены" родилось не сегодня и не вчера и даже не в нынешнем столетии. Жена одного из бывших японских премьер-министров, женщина простая и непосредственная, говорила репортерам, что ее муж "вряд ли сам знает, как нужно умываться", а в другой раз непринужденно уверяла, что "никогда не била мужа".

Московское издательство попросило меня передать деловое предложение видному японскому эссеисту, знатоку зарубежной литературы. Вечером мы встретились, и я пригласил профессора в бар. Но профессор говорить о деле в баре отказался, и мы поехали к нему домой. По телефону профессор предупредил жену, что явится не один. Я слышал о жене профессора, как о современной женщине, получившей два высших образования - в Японии и за границей, и мне было интересно с ней познакомиться.

Когда профессор раздвинул дверь своего дома - красивого одноэтажного строения на окраине Токио, я увидел, что его жена уже ждала нас в прихожей. Стоя на коленях, она склонилась в глубоком поклоне. Профессор поднял почти к самому ее лицу сначала одну, потом другую ногу, и жена грациозным движением сняла с ног туфли. Она протянула было руки к моей обуви, но я поспешил разуться сам.

Из прихожей в дом вел узкий, длинный коридор. Впереди двигался профессор, за ним - жена, замыкал шествие я. Профессор на ходу сбросил с плеч пиджак. Жена сзади подхватила его и прижала к груди. Профессор расстегнул ремень, жена на ходу ловко подхватила брюки с пола и быстро накинула на профессора домашнее кимоно. Пока женщина шла впереди меня, я быстро разделся тоже и облачился в кимоно, приготовленное для меня. В такси профессор настоял, чтобы я заночевал у него - время, мол, позднее, а до города - длинный путь, и потому мы сразу же избавились от верхней одежды.

Профессор провел меня в гостиную - неширокую, устланную циновками комнату с традиционной "токонома" - нишей, где в изящной вазе красовались две белые хризантемы в обрамлении причудливо изогнутых сосновых веточек. Непривычное сочетание растений и утонченная красота композиции прочно приковывали к себе взгляд. Мне сделались понятнее чувства древнего японского поэта, который написал:

 Видели все на свете
 Мои глаза - и вернулись
 к вам, белые хризантемы.

Японцы оценивают кулинарные способности хозяйки по "мисо" - супу из соевой пасты, а ее художественный вкус - по "токонома". Что касается художественного вкуса, с ним у хозяйки все было в полном порядке.

Мы с профессором сели на циновки у низкого столика, накрытого на двоих. Жена тут же принесла бокалы, пиво и закуску. Прежде чем войти в гостиную, она опустилась на колени и с подносом в руке подползла к столу. Так она и носила нам с кухни блюда, составившие наш ужин. Попробовав "мисо", я понял, что и кулинар из хозяйки - высшего класса. Я пытался уговорить ее присоединиться к нам, но она конфузливо смеялась, благодарила и спешила скрыться в кухне. Мужчины беседовали, и женщине не пристало им докучать. Однако стоило нам оставить ничего не значивший разговор и приступить к делу, как жена профессора задержалась в гостиной и скромно примостилась возле мужа.

Он с величественным видом курил и, смежив веки, слушал меня. Вопросы задавала жена. И скоро сделалось ясно: переговоры я веду не с профессором, а с его женой. Она сразу смекнула, что в моем предложении выгодно профессору и что - не очень, выдвинула встречные пожелания, и мы довольно быстро договорились. Тогда профессор раскрыл глаза и важно проговорил:

- Хорошо, я согласен.

Жена стремглав метнулась на кухню, возвратилась с подносом, на котором возвышалась новая бутылка пива, на коленях подползла к столу и наполнила наши бокалы. Я попросил принести третий бокал - для нее, но она, как и прежде, конфузливо рассмеялась, поблагодарила и скрылась на кухне. Мужчины продолжали беседу, и женщине не пристало им докучать.

Читатель понял, конечно, что я слегка утрировал, рассказывая о встрече с профессором и его женой. Сделал я это, чтобы резче оттенить положение мужа и жены в доме. Одна из весьма процветавших токийских деловых дам - исключения бывают из любых правил - сказала: "Большинство японских женщин думают о своих мужьях так: "Он, как ребенок, и от него нельзя ожидать ответственных поступков". Однако никто из японских женщин никогда не признает этого вслух".

Если взять икебану, "чайную церемонию" и прочие аналогичные проявления японской культуры не как профессиональное занятие художников, а как хобби, скрашивающие жизнь и украшающие быт, то в Японии это мир прежде всего женщин, а не мужчин, хотя мужчины не лишены, естественно, понимания и чувства красоты.

На многочисленных курсах и в тысячах кружков, где обучают технологии составления икебаны, совершения "чайной церемонии", выклеивания картин из аппликаций - бумажной, шелковой, кожаной, выращивания бонсая - карликовых деревьев в цветочных горшках - словом, где приобщают к эстетическим хобби, которым несть числа, занимаются в основном женщины. Мужчинам некогда. Тяга же женщин к красоте объясняется не только тем, что у значительной части их достаточно свободного времени. Его можно убить и просмотром телепрограмм. Но времяпровождение на курсах и в кружках, где женщины учатся творить красоту, дает им неизмеримо больше - они получают возможности для самовыражения, правда в пределах группы, но зато в полной независимости от мужчин. И женщины достигают высот, с которых эгоизм общества, где доминируют мужчины, выглядит самонадеянным и смехотворным.

В природе магнолия не соседствует с васильками и мимоза не цветет одновременно с астрами. В учебных классах школы Миюки Ииды воистину не ждут милостей от природы. Для учащихся школы природа - образец, отталкиваясь от которого они созидают из шелка и тонкой проволоки и магнолию, и васильки, и мимозу, и астры, и еще сотни разных цветов.

- Раньше при доме японца имелся сад, - сказала Миюки Иида. - Пусть совсем крохотный, но все же - кусочек природы. Теперь японцы живут в закопченных городах, селятся в переполненных бетонных коробках. У людей не стало времени, чтобы съездить в лес. Да и где найдешь сейчас его, этот лес? И я учу людей делать цветы.

Когда смотришь на волны, изображенные на картине, то, даже если на полотне значится фамилия Айвазовского, в голову не приходит мысль встать от картины подальше, чтобы, чего доброго, не промокнуть. При виде цветов, сделанных Иидой и ее учениками, чудится, будто они источают аромат. Рука не подымается потрогать бутоны из опаски невзначай стряхнуть нежную пыльцу.

- Война уничтожает цветы, - сказала Иида. - В 1945 году Токио был превращен в выгоревший пустырь. Многие японцы потеряли тогда веру в жизнь. Я собирала на пепелище тряпки и делала из них цветы. Прекрасное помогает людям обрести жизненную силу и делает их лучше.

Видно, неспроста рассказывается в японском мифе, что когда богиня солнца скрылась в священной пещере и мир погрузился во мрак, то выманила наружу богиню и вернула на небо солнце, а вместе с солнцем - и жизнь женщина Амэ-но Удзумэ, причем достигла этого тоже с помощью искусства, в данном случае - танца.

Японская женщина ассоциируется с кимоно, как японский пейзаж - с горой Фудзи. Однако увидеть на улице большого города японку в кимоно не легче, чем разглядеть вершину Фудзи из задымленного Токио. Цеха со стремительными конвейерами, компьютизированные конторы, городская железная дорога, на тесноту в которой посетовала бы даже сельдь, побывавшая в бочке, исключают кимоно из повседневного обихода, но не могут изгнать его из сердца японцев. Пусть кимоно извлекается из пронафталиненных шкафов лишь в Новый год да по случаю приглашения на свадьбу или на похороны, но оно обязательно есть у каждой японки. Вероятно, их непоколебимая верность традиционной одежде и спасла кимоно от забвения.

Покрой кимоно, сложившись четырнадцать веков назад, не изменился до сих пор - постоянство, способное привести в ужас современных модельеров. Илья Ильф в своих записных книжках сделал пометку: "Одесский портной - брюки не шьет, а строит". Японка тоже кимоно не шьет - она его конструирует, складывая из кусков ткани, вырезанных в виде прямоугольных фигур. Одно и то же кимоно приходится впору женщинам высоким и миниатюрным, худым и полным, но это не означает, что "сконструировать" кимоно проще, чем "построить" брюки. Требуются десять лет, чтобы выучиться шить парадное кимоно. Самые простые кимоно можно начинать "конструировать" через два года учебы. Это сказала мне Нахоко Нэмото - преподавательница самой известной в Японии школы, где обучают шить, надевать и носить кимоно. И хотя за десятилетний курс берут в школе немалые деньги, японки ежевечерне заполняют классы до отказа.

- Сколько надо учиться, чтобы правильно надевать кимоно? - спросил я у Нэмото.

- Года обучения бывает обычно достаточно, - ответила она.- Досадно, что дома и в общеобразовательной школе не показывают, как следует носить кимоно. А жаль, - посетовала Нэмото, - потому что японка, сменив европейское платье на кимоно, начинает мыслить и чувствовать иначе.

И это была правда. Знакомая актриса, исполнявшая в телевизионных спектаклях роли зловещих и коварных женщин, готовых и на убийство для достижения цели, вела себя, как "кавалерист-девица" из "Гусарской баллады", когда облачалась в юбку или брюки. Но в кимоно она становилась воплощением мягкости и безыскусности и всегда смущалась, если я вспоминал о ее телевизионных героинях. На концерте "рок-группы" студентки в джинсах опрокидывали полицейских, чтобы пробиться к эстраде и дотронуться до кумиров. Те же студентки в кимоно не поводили и глазом в сторону телевизора, хотя на экране пела их любимая "рок-группа".

- Вы обращали внимание, как двигаются люди в мундире и в пиджаке? - сказала Нахоко Нэмото. - Одинаково чеканя шаг - в первом случае и каждый своей походкой - во втором. Так меняется и японка в зависимости от того, что на ней - юбка или кимоно.

Хрестоматийным образцом самопожертвования японской женщины служит на протяжении уже четырех столетий жена самурая Кадзутоё Яманоути. Яманоути был беден. Его годовое жалованье не превышало 400 кулей риса. На свои сбережения жена купила ему прекрасного коня. На нем Яманоути выигрывал все придворные турниры, выходил победителем в самых жестоких схватках на поле боя. И сделался в конце концов самурай князем с доходом более 200 тысяч кулей риса в год.

Не исключено, что пример жены средневекового самурая подвигнул современную японку на поступок, который показался бы невероятным, если б о нем не поведали очевидцы. Жена служащего издательской фирмы явилась к президенту, положила перед ним книгу записей семейных доходов и расходов и спросила: "Можно ли жить на зарплату, какую мой муж получает в фирме?" Изумленный отвагой женщины, преступившей традиционные нормы поведения, президент растерялся, посмотрел на цифры в книге и признал: "Да. Жить на эту зарплату трудно". - "В таком случае прибавьте!" - сказала женщина, чем привела президента в предынфарктное состояние. И он удовлетворил ее требование.

Назначение легенды о жене самурая Кадзутоё Яманоути и современного продолжения этого сказания, красочно описанного газетами, - наставлять женщин преданности мужьям. Но, с другой стороны, разве не учат легенда и ее продолжение японских мужчин, что их успехи добыты ценой жертв со стороны женщин? Когда-нибудь, много лет спустя, сегодняшние японские реалии станут казаться потомкам "годзэнсама" - "господ полуночников" такими же преданиями, как нынешние японцы воспринимают легенду о жене Кадзутоё Яманоути. И не сочтут ли будущие поколения, что победами над американскими и западноевропейскими конкурентами во второй половине XX века Япония в немалой степени обязана домохозяйкам, которые так или иначе освободили мужчин от всех хлопот и беспокойств, за исключением заботы об увеличении валового национального продукта?

предыдущая главасодержаниеследующая глава








© NIPPON-HISTORY.RU, 2013-2020
При использовании материалов обязательна установка ссылки:
http://nippon-history.ru/ 'Nippon-History.ru: История Японии'
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь