Глава восьмая, рассказывающая о том, как журавлиный крик предотвратил лебединую песню

"У меня очень приятная и удачливая жизнь, и я думаю, что заслужил ее, так как всегда много и упорно трудился. Но иногда в сознание закрадывается тревожащая меня мысль: все, что я имею и чего достиг, - результат только одного счастливого поворота судьбы, а именно: успешно сданного экзамена в университет".

Это сказал известный японский книгоиздатель. Выходец из средней семьи с далекой периферии, он тем не менее сделал удачную карьеру в важном министерстве, получил за рубежом ученую степень, выгодно женился на дочери богатых и влиятельных родителей. Вопреки устоявшемуся у японцев представлению, что на человеческом веку случаются целых семь удач, наверное, по числу добрых богов, бизнесмен отнес свой жизненный успех на счет лишь единственной улыбки фортуны, которой она одарила его на вступительных экзаменах в Токийский университет. И бизнесмен прав. Диплом именно Токийского университета явился пропуском в мир чиновничьей элиты, открыл путь к благоденствию, как оно понимается в буржуазном обществе.

Каждый третий в управленческом персонале японских государственных учреждений и частных фирм - выпускник Токийского университета. Еще пять университетов поставляют правительству и бизнесу руководителей, но не столь обильно, как Токийский; питомец, скажем, Киотского университета - каждый восьмой среди менеджеров, обладатель диплома университета Хитоцубаси - каждый двенадцатый. Выпускники элитарных высших учебных заведений легче и быстрей находят работу в крупных фирмах с пожизненным наймом и со всеми вытекающими из него преимуществами. Их начальная заработная плата выше, чем у тех, кто окончил непрестижные университеты.

"Птицы с роскошным оперением - не обязательно роскошные певцы". Японские предприниматели знают это не хуже древнего философа, кому принадлежит процитированная фраза. "На кого учились наши новобранцы, не имеет для фирмы никакого значения, - сказал директор одного из японских металлургических концернов, отвечавший за найм персонала. - Подготовку, какая нужна фирме, юноши получат на рабочем месте, - объяснил он. - Нас интересуют, - подчеркнул директор, - только их дипломы: чем престижнее университет, тем, значит, сообразительнее, настойчивее и закаленнее в конкурентной борьбе молодые люди. Их-то мы и берем в концерн".

Если верить популярному афоризму, Наполеон вдребезги расколотил чуть ли не половину мира, чтобы добыть великое имя. Для обладания дипломами, на обложке которых значатся великие в Японии имена Токийского, Киотского, Хитоцубаси, Кэйо, Васэда или Токийского технологического университета, японцы готовы совершить то же самое, что сделал Наполеон, да еще сами расшибиться в лепешку вдобавок. Естественно поэтому, что бизнесмен-книгоиздатель назвал счастливым поворот судьбы, приведший его в Токийский университет.

Жизнь многих японцев делится на две неравные части: от рождения и до экзаменов в высшее учебное заведение и от поступления в университет и до старости. Ежегодные опросы показывают, что 80 процентов родителей намеревается давать своим детям высшее образование. Желание осуществляется примерно у трети охотников за университетским дипломом. Начальные 18 - 19 лет жизни японца проходят в аракчеевской муштре с единственной целью: взобраться на университетский бастион, желательно с первой атаки. Следующие победы придут сами. В надлежащее время. Ведь вторую часть жизни удачливый ратоборец, независимо от собственной воли, проводит на эскалаторе, который несет его от взятого бастиона к верхним этажам крепости, именуемой "преуспевание".

В американском журнале "Сенчури мэгэзин" за 1913 год я прочел: "Японский ребенок живет, не имея каких-либо правил и ограничений. Он расцветает, как дикая роза на солнечной стороне улицы". Я показал журнал знакомому японцу, служащему торговой фирмы. Он с сожалением вздохнул и сказал:

- Такого беззаботного детства мне испытать не пришлось. Тем более оно недоступно моему сыну. "Экзаменационный ад" становится все страшней.

- Но вашему сыну только четыре года, - возразил я. - До первых экзаменов - добрый десяток лет!

- Ничего подобного. - Приятель сокрушенно махнул рукой. - Свой первый экзамен сын держит завтра. И я очень волнуюсь за его исход.

Четырехлетнему сынишке моего знакомого предстоял экзамен... в детский сад. В привилегированный детский сад. Из него проще поступить в привилегированную школу. А оттуда - в привилегированный университет: Токийский, Киотский, Хитоцубаси... На 36 мест в детском саду претендовали 660 детей. Требовался отбор, то есть экзамен. Чтобы подготовиться к нему, дети ходили на специальные курсы. Родители платили за курсы почти 220 тысяч иен в месяц - немного меньше, чем японская средняя заработная плата. Если уж искать сравнение в мире ботаники, то нынешнего японского ребенка нужно приравнивать не к дикой розе, а разве что к "бонсаю" - деревцу, выводимому в цветочном горшке. Беспрестанным подрезыванием и подвязкой ветвей, постоянной заменой в горшке земли японцы придают "бонсаю" желательную форму.

Четырехлетний сын служащего торговой фирмы преодолел барьер. На экзамене он пел, танцевал, декламировал стихи и правильно ответил на вопрос, который ему задала экзаменационная комиссия, показав изображение автомобиля без передних колес: "Поедет ли эта машина?" Родителям мальчика экзаменоваться не пришлось, хотя в иных привилегированных детских садах вслед за детьми перед экзаменаторами предстают отцы и матери. Известен анекдотичный случай, когда провалился отец, который сам принимал экзамены у тех, кто хотел поступить на работу в его фирму. Он слишком вольно откидывался на спинку кресла, клал ногу на ногу и жестикулировал руками, отвечая на вопросы.

Мой знакомый не сообщил, сколько ему предстояло платить в детском саду за сынишку. Думаю, что не меньше, чем обошлись курсы по подготовке в детский сад, если средняя по стране стоимость пребывания в дошкольном учреждении составляла тогда 197 тысяч иен в месяц.

К 2000 году в Японии будет ощущаться потребность в двух с половиной миллионах работников, умеющих составлять программы для компьютеров, обращаться с электронно-вычислительными машинами, налаживать роботы. Японские родители, чьи сыновья еще только освоились со словами "мама" и "папа", уже озабочены тем, чтобы в число этих двух с половиной миллионов специалистов попали их дети. И ищут детские сады, дошкольные группы, в которых слова "компьютер", "ЭВМ", "программа" становились бы детишкам столь же близкими, как "мама" и "папа".

Дети Японии

Спрос рождает предложение. Я был в детском саду в Кавасаки, пригороде Токио, где четырехлетки играли с компьютером не менее увлеченно, чем с куклами. Воспитательница сказала:

- Вот так, играя, дети за год выучиваются складывать и вычитать числа до сотни, узнают несколько десятков английских слов, а главное - привыкают к компьютерной технике. Она становится для них привычной, как были для нас с вами знакомы в их возрасте счетные палочки.

К компьютеру выстроилась очередь. Я спросил малышку, которая, дожидаясь, пока ей уступят место у панели с клавишами, сосредоточенно ковыряла в носу:

- Что тебе больше нравится - играть с компьютером или смотреть телевизор?

- Играть с компьютером, - ответила девочка.

В газете мне попалось рекламное объявление: "Детские способности определяются в трехлетнем возрасте. Посылайте детей в нашу подготовительную школу, и они вырастут гениями!" Я вспомнил, что лет десять назад точно такая же реклама приглашала в школы фирмы "Ямаха", выпускающей электронные музыкальные инструменты. В этих школах крохотные японские мальчики и девочки, устроившись на маминых коленях, учились играть на электроорганах. Каких же гениев выращивают в подготовительных школах теперь?

Я позвонил по указанному в рекламе телефону и услышал голос автоответчика. Его казенные интонации не вязались с велеречивой японской любезностью: "Примите нашу самую глубокую и искреннюю признательность за внимание к школе, однако вынужден предупредить, испытывая при этом чувство крайней неловкости, что хотя заявления для сдачи вступительных экзаменов мы принимаем, но конкурс уже составляет 20 человек на место. Еще раз огромное спасибо за ваш телефонный звонок". Потом я выяснил, что в подобных школах обучается 82 тысячи трех - пятилетних японцев. Им преподают математику, японский или английский язык. Учащиеся подготовительных школ с математическим уклоном - их подавляющее большинство - овладевают к пяти годам сложением и вычитанием дробей, умножением и делением целых чисел.

Насколько помогают компьютизированные малышовые группы и "школы по подготовке гениев" формированию специалистов, удовлетворяющих требованиям научно-технической революции, мы узнаем лет через пятнадцать - двадцать. А вот побочный эффект тотальной компьютеризации дошкольного и школьного воспитания проявляется уже сейчас.

Токийский район Акихабара. Тысячи прилепившихся друг к другу магазинов и магазинчиков, лавок и лавочек. В них - выстроившиеся рядами холодильники и электроплиты, штабеля телевизоров и видеомагнитофонов, пирамиды из кондиционеров и электрообогревателей, электровентиляторов и микроволновых печей, груды транзисторных радиоприемников, карманных калькуляторов и электробритв. Утро. Самая многолюдная толпа вливается в магазины, торгующие видеоигровыми приставками к телевизорам и записанными на кассетах программами видеоигр. Толпа почти сплошь из подростков. Они занимают места у демонстрационных образцов видеоприставок и принимаются за игру. В Японии поклонников видеоигр - 20 миллионов.

Книжный магазин. Длинные открытые полки с разноцветными и разнокалиберными корешками. Просторные стеллажи с разноформатными и разноликими журналами. Книги и журналы на любой вкус - и возвышенно благородный, и самый низменный. Мальчишки и девчонки в школьной форме и в джинсах, в юбках и шортах стайками и поодиночке забегают в магазин. Равнодушно проходят мимо полок и стеллажей и уверенно направляются к громоздящейся кипе книжек, которую по рисунку на обложке можно принять за сборник сказок.

Беру книжку и я. "Как играть в "Братьев Супер-Марио" - написано в заглавии. Это - пособие по видеоигре. Видеоигровая приставка позволяет увидеть на телеэкране братьев Марио, прозванных за ловкость и смелость Супер-Марио. Они готовы спасти принцессу, заключенную в труднодоступный замок. Замок тщательно охраняют хитрые разбойники. Победить их, пробраться в замок, вызволить принцессу - такую программу надо составить и заложить в видеоигровую приставку. Братья Супер-Марио поступят точно в соответствии с программой. 680 тысяч экземпляров - тираж "Как играть в "Братьев Супер-Марио". Шекспир не издавался в подобном количестве за всю историю японского книгопечатания.

Похожих на "Братьев Супер-Марио" видеоигр уже десятки тысяч. С каждым днем появляются новые, более изощренные. И требуются смекалка опытного сыщика и сообразительность искушенного следопыта, чтобы составлять для них программы. Свойства, без сомнения, важные и нужные. И хорошо, что видеоигры помогают развивать их. Но что стоят эти качества без человечности и правдолюбия, без способности чувствовать прекрасное и желания служить людям? А такие качества видеоигры не воспитывают. От таких качеств они отвращают. Спасение принцессы в "Братьях Супер-Марио" не акт гуманизма, а набор действий, выстроенных в логическую цепь.

- Ребята, кто знает Тома Сойера? - спрашиваю у покупателей книжки "Как играть в "Братьев Супер-Марио".

Молчание. Кто-то смущенно хихикает. Двое, пятясь, намереваются улизнуть. Стоящий ближе всех парень набирается храбрости и выпаливает:

- Это название фирмы, выпускающей видеоигры!

Торговая статистика свидетельствует: в Японии в обиходе более 6 миллионов видеоигровых приставок к телевизорам.

Слова из популярной песни Аллы Пугачевой о детском саде, сделавшемся "вроде института", относятся скорее к Японии, а не к нам. Синдзиро Комацу из отдела дошкольного воспитания министерства просвещения Японии сетует: "Дети вынуждены так много заниматься, что не имеют времени на общение с товарищами, не получают навыков жизни в обществе и оказываются неподготовленными к сложностям человеческих отношений".

В той же песне выражена мечта: "Вот бы сразу взрослым стать, отдохнуть от детства". Японские дети не смеют и грезить об этом, потому что конкурс при поступлении в начальные школы при привилегированных университетах составляет обычно несколько человек на место. В начальных школах, например, при Токийском университете или университете Кэйо конкурс доходит до 12 претендентов на одну вакансию. У детей снова начинается изнуряющая предэкзаменационная муштра, а к родителям возвращается головная боль - счета репетиторов опять разоряют семейный бюджет. "Это похоже на натаскивание собак", - сказала мать шестилетней девочки, которая пять раз в неделю по 8 часов занималась на подготовительных курсах и два раза в неделю - с учителем музыки дома. Родители отказываются даже от повышения по службе, если это сопряжено с переездом на новое место, где нет привилегированной школы.

В Японии всеобщее обязательное девятилетнее школьное обучение. Чтобы поступить в университет, надо закончить так называемую повышенную среднюю школу, то есть проучиться еще три года. Школы делятся на государственные, муниципальные и частные. Повышенные государственные средние школы считаются "дешевыми", частные - "дорогими". По стоимости обучения муниципальные школы занимают место между ними. 267 тысяч иен следовало заплатить в 1984 году за пребывание в государственной повышенной средней школе. В частной школе брали за год 551 тысячу иен.

- Я готов на всякий сверхурочный труд и на любые лишения, только бы подготовить детей к поступлению в университет, - сказал в интервью глава семьи, на примере которой я хотел дать советским телезрителям представление о жизни простых японцев. - Университетский диплом - все равно что чековая книжка, - удивительно точно охарактеризовал отец двух сыновей смысл высшего образования, каким видят его японцы.

За этой чековой книжкой - не богатство, накопленное по крохам, а выигрыш по счастливому лотерейному билету. На вступительных экзаменах в университет отличные школьные отметки, похвальные характеристики значения не имеют. Неважно и умение постигать внутреннюю суть явлений. Такое умение абитуриенту может быть недоступно вообще. Чековая книжка гарантирована, если претендент на нее продемонстрирует всего лишь хорошую память да умение быстро и четко изложить чужие суждения, независимо от того, понятны они экзаменующемуся или нет. "Жестокая конкуренция и непомерное значение, придаваемое оценкам на вступительных экзаменах в университет, душат индивидуальность и творческие способности",- признали авторы доклада по вопросам образования, подготовленного для премьер-министра.

"Чистые листы бумаги" потребны правительственным учреждениям и капиталистическим предприятиям. Поэтому университеты не реанимируют в студентах подавленную индивидуальность, не воспитывают в них способность к творчеству - стараются не испачкать листы. А чтобы листы незапятнанными попали в университеты, нужно в школе сохранить их безукоризненно белыми. Все силы учеников и учителей отдаются подготовке к "экзаменационному аду", который разверзается перед абитуриентами при поступлении в университет. Оттого главный принцип школьного учебного процесса - зубрежка.

На уроке истории я видел, как вызванный к доске ученик читал по фразам учебник, а класс хором повторял фразы за ним. Преподаватель громко хлопал линейкой по столу, когда фраза кончалась. Факты, изложенные в учебнике, он, казалось, вколачивал в головы школьников. "Американских детей учат быть разными, - сказал один японский предприниматель. - Нас же учили копировать".

В роли добровольного учителя я вел занятия в кружке русского языка, организованном при одном из обществ дружбы с Советским Союзом.

- Что это?

Я поднял книгу над головой, чтобы увидела аудитория.

- Это - книга, - произнес я, четко выговаривая звуки. - А теперь, - обратился я к учащимся, - все вместе громко: "Это - книга".

Двенадцать участников кружка хором повторили фразу.

- Пожалуйста, скажите: "Это - книга", - попросил я сидевшую у моего стола девушку.

Она покраснела и сконфуженно опустила глаза, хотя в общем хоре произнесла фразу правильно.

- Может быть, вы? - предложил я соседу девушки, мужчине средних лет.

Он принялся нервно теребить галстук, смущенно заулыбался и отрицательно мотнул головой. Никто не захотел говорить в одиночку, но каждый с готовностью декламировал русские фразы коллективно. В случае ошибки в произношении никто "не терял лица". Если фраза выговаривалась правильно, никто не выделялся своим успехом из группы.

Учебный год в японской школе - самый, наверное, длинный в мире: 240 дней. И несмотря на это, преподаватели задают на дом столько, что старшеклассники вынуждены сидеть над учебниками в дополнение к школьным урокам еще пять - шесть часов в день. Увильнуть невозможно. Бдительные родительницы, охваченные маниакальным стремлением определить своих детей в университеты, непременно престижные, не позволят чадам подняться из-за стола, пока вся домашняя работа не окажется выполненной.

Пытаться ввести японских матерей в заблуждение - напрасный труд. Они не хуже самих школьников знают, что и сколько задано на дом, и не хуже учителей могут определить, полностью и правильно ли решена задачка по физике или вызубрен параграф из курса географии. Нынешних японских родительниц недаром прозвали "кёику мама" - "мама, одержимая образованием". Такая мама не остановится перед тем, чтобы пойти в школу вместо заболевшего ребенка, сесть за его парту и дословно записать объяснения учителей по всем предметам. Дома она заставит ребенка выучить все это "назубок". Японские семьи живут тесно. Разговоры родителей, включенный телевизор, возня младшего брата или сестры мешают заучивать наизусть. Найден был удивительный по прагматизму и бесчеловечности выход. Промышленность выпустила деревянные разборные ящики в рост сидящего человека с партой и электрической лампой внутри - этакие наглухо изолированные от внешнего мира одиночные камеры, которые можно быстро и легко складывать и ставить в комнате. Ящик отпирается только снаружи: пока не вызубришь - не выйдешь.

Зубрежке отдано свободное время. На советской промышленной выставке, проходившей в Токио, нашим гидам помогали японские старшеклассники. Работа в каникулярное время давала им небольшой заработок. После двенадцати часов, проведенных в огромном гулком павильоне среди шума действующих станков и механизмов, в многоголосой толпе посетителей, у ребят не хватало сил добираться до дому, и их поселили в гостинице, где остановились и советские гиды. Однажды вечером я зашел к школьникам. Они сказали, что готовятся поступать в университет, и мне хотелось разузнать, в чем заключается подготовка.

В гостиничном номере на циновках лежали, облачившись в ночные кимоно, трое ребят. Четвертый сидел на корточках, как Будда, и, смежив веки, что-то декламировал. Трое школьников следили по толстой книге и поправляли, когда товарищ ошибался.

- Готовитесь к концерту самодеятельности? - спросил я.

Школьники подняли удивленные лица. Потом захлопнули книгу и подали мне. "Кант. "Критика чистого разума" - было написано на обложке.

- Зачем это вам? - поразился я.

- На экзамене в университет можно очень удивить знанием Канта,- серьезно ответил декламатор.

Школьники подвинулись, освободили мне место, я опустился на циновку, и сидевший на корточках школьник, снова прикрыв веки, заговорил певуче и негромко:

- В метафизической дедукции априорное происхождение категорий вообще было доказано их полным сходством...

- Не сходством, а совпадением, - прервал один из школьников, следивших по книге.

- Да, да, верно,- пересказывавший наизусть Канта школьник открыл глаза. - ...Было доказано их полным совпадением со всеобщими логическими функциями мышления.

Метод домашней подготовки к экзаменам в высшее учебное заведение сделался мне ясным.

"Будешь спать четыре часа - в университет попадешь, будешь спать пять часов - провалишься", - бытует в Японии поговорка. Однако спать не приходится и ученикам начальной школы - им предстоят экзамены в среднюю школу. Засыпают не больше чем на четыре часа учащиеся средней школы - они готовятся к поступлению в повышенную среднюю. И уж, на полную бессонницу обречены школьники 11-х и 12-х классов, кого ожидают вступительные экзамены в университеты. После школьных и домашних занятий они посещают "дзюку", то есть частные курсы. Этих учебных заведений, не подотчетных министерству просвещения, в стране почти 100 тысяч.

Мало спят, надо думать, многие родители детей, занимающихся в "дзюку", придумывая способы пополнения семейного бюджета, так как за "дзюку" надо платить от 150 до 200 тысяч иен в год. Судя по обследованию министерства просвещения, для четверти семей это - тяжелое бремя.

В "дзюку" школьники учат - не учатся, а именно учат - исторические факты - все подряд по хронологической таблице; английские слова - по словарю, страница за страницей; названия станций на главных железнодорожных магистралях - по расписанию поездов, маршрут за маршрутом. Иные методы подготовки к сдаче экзаменов не нужны, более того - они вредны. "По истории Японии мне достался на экзамене вопрос об эпохе Камакура,- рассказал абитуриент, поступавший в столичный университет.- Начни я говорить о политических и экономических причинах восстания, поднятого в 1180 году феодалом Минамото против военного дома Тайра, экзаменаторы провалили бы меня. Им нужно было услышать перечень событий и их даты. И я назвал все до единого события за двухсотлетний период эпохи Камакура".

Праздник 'Камакура' в северной префектуре Акита

Когда же дрессировка не помогает и родители с ужасом убеждаются, что счастливого поворота судьбы ожидать не приходится и что их отпрыску не видать чековой книжки в виде университетского диплома, отцы и матери решаются на крайние поступки. Учитель, переодевшись в женское платье, пытался сдать экзамены в университет за свою дочь. Думаете, его осрамили или осмеяли? Ничуть не бывало. "Это берущая за сердце история, которую нельзя слушать без слез, - откликнулся некий писатель. - Любовь отца к дочери, доведшая его до переодевания в женское платье, достойна похвалы".

Вероятно, нельзя простить таких родителей, но понять их можно. Найм в перворазрядную фирму или в крупное министерство, продвижение по службе в соответствии с возрастом, пост директора, вице-президента, а возможно, и президента или, в худшем случае, внушительное выходное пособие в 55 лет и переход на руководящую работу в дочернее предприятие - вот будущность выпускников престижных университетов. Низкая зарплата в небольшой дочерней фирме, принадлежащей крупному концерну, невозможность занять менеджерскую должность, поскольку она уготована пенсионеру из головного предприятия, ничтожное выходное пособие, безуспешные поиски посильной работы и жалкая старость - удел тех, кому с престижным университетом не повезло.

Акселерация не обошла японских подростков. Они растут быстрей, чем 20 или 25 лет назад. Но ведь стремительно растут и побеги фасоли, хотя нередко стручки бывают пустыми. Сравнение не случайное. "Поколением ростков фасоли" окрестили в Японии нынешних школьников. "Молоток и гвозди, не говоря уже о стамеске или рубанке, превращаются в опасные для их рук предметы, - прочел я в справке, составленной в министерстве просвещения. - Родители озабочены лишь тем, чтобы дети сдали экзамены в университет. 60 процентов опрошенных школьников никогда не очистили для себя яблоко, не приготовили яичницы и не накрыли на стол. Все делают за них матери. У школьников, - с тревогой констатируется в справке, - нет времени для занятий спортом, для развлечений, для гуляния на воздухе. Они зубрят по 10 часов в сутки. Слабое физическое развитие - общая черта всех японских школьников". Составители справки заявили, что, по самым скромным подсчетам, 200 тысяч маленьких японцев ненавидят школу. Ненависть к школе 30 тысяч из них так велика, что они отказываются в нее ходить. Статистика учла только тех школьников, кто пропустил в 1984 году свыше 50 учебных дней.

Оборотной стороной школьной муштры оказывается и такая катастрофическая, по выражению председателя специального правительственного совета по вопросам образования, опасность, как рост хулиганства в классах. За семь месяцев 1985 года сделались известными свыше 155 тысяч случаев насилия школьников над своими товарищами. Четверо учащихся погибли. Девятеро, не выдержав издевательств, покончили с собой. В Токио полиция вынуждена была сформировать особый отряд по борьбе со школьным хулиганством.

Дороги в Токио

1 февраля 1986 года повесился 13-летний Хирофуми Сикагава. Он учился в 8-м классе. В школе на переменах его толкали, разрисовывали лицо фломастерами, заставляли плясать. Нередко били. Хирофуми жаловался учителям, но они отмахивались от него. Дома отец сказал ему: "Дай им сдачи!" Но Хирофуми ответил: "Я не люблю драться. Пусть уж лучше меня побьют, чем я сделаю кому-нибудь больно". После гибели Хирофуми в его портфеле нашли книжку. Она называлась: "Великолепно! Ты выстоял против насилия". Хирофуми хотел выстоять, но не смог.

В феврале 1983 года группа подростков ходила поздним вечером по паркам и подземным переходам Иокогамы и жестоко избивала попадавшихся им бродяг. Из 16 жертв трое от побоев умерли. В городе Кисарадзу десять семиклассников три часа подряд били палкой 14-летнюю девочку из их же группы. Убийцы из Иокогамы и садисты из Кисарадзу воспитывались во вполне респектабельных семьях и не имели приводов в полицию.

Ответственность за рост насилия среди молодежи несут, без сомнения, японские кинофильмы, телепередачи, комиксы. В американской кино- и телепродукции крови льется, надо полагать, больше, но вряд ли где-либо еще, кроме Японии, показывают столько бессмысленных, ничем не оправданных убийств. Однако только ли кинематограф, телевидение и низкопробная литература должны держать ответ за неблагополучие японской молодежи?

Министерство просвещения предприняло попытку разобраться, что склоняет школьников на немотивированное насилие, на самоубийства, что отвращает их от школы, и выяснило следующее: душу японских детей коверкает исступленная и безжалостная погоня за рабочим местом и за деньгами, в которую они включаются с самой ранней поры. Группа экспертов, подготовившая доклад Национальному совету по реформе образования, разделила точку зрения министерства. "Матери и учителя делают упор на подготовке школьников к вступительным экзаменам, а не на психическом развитии детей и воспитании из них личностей. Поэтому мы и видим среди учащихся садистов или безвольных жертв садистов".

Психические нагрузки в этой гонке детям не по силам. Провал на экзаменах, а их невообразимо много на жизненном пути молодого японца, превращается в личную и семейную трагедию. Чтобы сбросить с себя стресс, школьники берутся за палки, велосипедные цепи, обрезки труб и выходят вечером на улицу. У кого не хватает на это духу, вскрывают себе вены. Число школьников, покончивших с собой в 1985 году, на 34 процента превысило соответствующую цифру предыдущего года.

Школа - часть общества. Она твердо следует взглядам теоретика японской педагогики Ацуси Каясима. "Для японских детей жизненно важно усвоить дух общины и семейственности, - говорил Каясима, демонстрируя удивительное единодушие с Исаму Ямаситой, который воспроизвел в судостроительной фирме "Мицуи дзосэн" общинные порядки. - Если в школе выделять детей по их способностям или по иным критериям, - прокламировал Каясима, - это чревато появлением в детях чувства, будто они в чем-то отличны от других".

Учителя признают существование различий в способностях у детей, но тем не менее считают недопустимым выделять кого-либо и ставят всему классу одинаковые оценки. Молотки, которыми заколачивают шляпки вылезающих гвоздей, стучат в японских школах особенно громко. Не оставляют в японских школах на второй год. Даже за дверь с урока не выгоняют, если школьник нашалил. Ничто не должно нарушать общинного единства, создаваемого в классе.

Проектируемая правительством реформа образования позволит молоткам колотить по шляпкам гвоздей еще бойчее. Премьер-министр Накасонэ, инициатор реформы, считает, что образование - главное средство передачи традиционных японских ценностей и добродетелей современному и последующим поколениям. Реформа должна, считает премьер-министр, выправить перекос в воспитании японцев, которые сейчас больше внимания обращают на свободы и права, чем на ответственность и обязанности. Премьер-министр ставит в вину нынешней системе образования общее снижение дисциплины среди молодежи. "В школе следует учить патриотизму и укоренившемуся в японцах уважению к родителям", - заявил Накасонэ. Такую задачу школы можно было бы приветствовать, если бы под "патриотизмом" не подразумевались шовинизм и вера в японскую исключительность, а под "уважением к старшим" не мыслилось беспрекословное подчинение трудящихся - "детей", по фразеологии японских менеджеров, правящему классу, то есть "отцам".

Если цель оправдывает средства, то средства характеризуют цель. В 1977 году за решение задач, поставленных теперь в правительственном проекте реформы образования, взялся бывший яхтсмен-профессионал Хироси Тоцука. Подобно авторам проекта реформы, он решил внушить своим учащимся чувство ответственности, воспитать у них дисциплину, привить патриотизм и уважение к родителям, все это в общинном конечно же понимании. Метод Тоцука избрал самый, с его точки зрения, действенный и, главное, проверенный - им пользовались в старой императорской армии.

Не метафорическим молотком лупили в школе по фигуральным шляпкам гвоздей. Вполне реальными молотками, дубинками, велосипедными цепями били по головам, спинам, ногам детей. В 1979 году 13-летний мальчик умер от перитонита, вызванного разрывом желудка. Год спустя смерть унесла 20-летнего юношу; сильное внутреннее кровотечение вследствие побоев, записано в акте вскрытия. От ожогов скончался тогда же еще один учащийся.

Школу закрыли. Суд обязал Тоцуку выплатить родителям жертв компенсацию. Сумма Тоцуку не расстроила - написанная изувером книжка "Я исцелю их" сделалась бестселлером. И, читая ее, невольно приходишь к мысли: школа Тоцуки - прообраз учебных заведений, о каких мечтают инициаторы реформы образования. "Сэйсинсюги" - "духовное начало" - признак мужества, - проповедовал Тоцука. - Оно проявляется в подчинении личных желаний групповому стремлению. По-настоящему закаливший свой дух,- наставлял Тоцука,- преодолеет любые трудности, надо только сломить свою волю и проникнуться волей группы".

В 1985 году закаляли дух школьников по методу Хироси Тоцука 488 учителей. Это данные министерства юстиции. Один школьник был учителем убит, нескольких учащихся преподаватели изувечили. Как явствует из результатов опроса, проведенного в декабре 1985 года Всеяпонским профсоюзом учителей, 49 процентов преподавателей, истязавших учеников, искренне считали свои методы воспитания не только правильными, но и единственно верными.

Когда мать школьника, которому преподаватель пробил голову бейсбольной битой, пришла в школу, чтобы выразить свое возмущение и призвать изувера к порядку, она услышала от директора: "Вы что, не хотите сделать своего сына настоящим мужчиной? Тогда забирайте его из школы!" Мать так и поступила. И еще подала на учителя в суд. Суд "покарал" его ничтожным штрафом - 30 тысячами иен и оставил трудиться на ниве просвещения. Видно, бейсбольная бита, как и палки, велосипедные цепи или обрезки металлических труб, использовавшиеся другими преподавателями в процессе воспитания "настоящих мужчин", не показалась судьям не соответствующей нашему просвещенному веку.

Бесчеловечность в обращении со школьниками была сколько-нибудь серьезно наказана лишь единожды. Тридцатидевятилетнего Кадзунори Амамори приговорили к трем годам тюрьмы за избиение до смерти 16-летнего одиннадцатиклассника. На суде убийца объяснил свой поступок тем, что школьник нарушил правила поведения в классе и отказался извиниться.

Японцы изменили бы себе, если б в проекте реформы образования не попытались бы ответить на требование времени. Они намерены отказаться от подхода к педагогическому процессу как к сборке автомобилей. Подготовка специалистов должна стать штучным производством. И в проекте реформы стали соседствовать противоречивые концепции: идея "сэйсинсюги" - "духовного начала", будто заимствованная из "императорского рескрипта об образовании" конца XIX столетия, и очень современная мысль о воспитании широко мыслящих индивидуальностей. Один из руководителей совета по подготовке проекта реформы образования, бывший заместитель министра внешней торговли и промышленности, Наохиро Амая сказал: "Не воспитывая индивидуальности, Япония не сможет создать талантливую рабочую силу, без которой немыслим прогресс. Мы долгое время зависели от открытий и изобретений других стран. Сейчас мы должны сделать гораздо больше, чем делали, в фундаментальных науках и фундаментальных технологиях".

Японцу удается все же почувствовать себя однажды дикой розой, вольно растущей на солнечной стороне улицы. Это случается в университете. "Экзаменационный ад" позади. Студенты психологически расслабляются. Они сознают, что четыре университетских года - единственный и последний в жизни период, когда им предоставлена личная свобода. Опрос, преследовавший цель выяснить побудительные мотивы поступления студентов в университет, показал, что 55 процентов стали учащимися высшего учебного заведения ради приобретения специальных знаний и мастерства, 52 процента - ради приобщения к культуре, 50 процентов опрошенных - ради получения свободного времени. Разрешалось называть не один, а три побудительных мотива. Доходит до того, что студенты перестают читать книги. В этом призналась четверть опрошенных в 27 университетах страны. Причем среди первокурсников забросившие книги составляют треть. А те, кто все же про книги не забывают, тратят на чтение не более 45 минут в день.

Поскольку при найме на работу специализация ценится очень мало, это накладывает отпечаток на характер обучения в университетах. Лекционные курсы в аудиториях на пятьсот и более человек - главный способ передачи студентам знаний. Низкая заработная плата заставляет университетских преподавателей искать побочную работу, на которую они обычно и торопятся, избавляясь как можно скорее от занятий со студентами. Семинары чрезвычайно редки.

Однако студенты отдают себе отчет, что наступит конец их свободе и снова они сделаются объектом принуждения и нивелировки со стороны общества. И студенты в конце концов садятся за книги и учат их исступленно, как это могут делать, пожалуй, одни японцы. Благо навыки в таком занятии у них есть. В 1986 году каждый третий студент занимался помимо университета еще в одном учебном заведении: на курсах иностранных языков, в школах бизнеса, в училищах, где обучают работе с компьютерами. В 1985 году вторые учебные заведения окончили полтора миллиона студентов.

После выпускных экзаменов бывшие студенты расстаются с живописными гривами, выбрасывают потертые джинсы и майки с легкомысленными девизами на груди и спине и облачаются в строгие костюмы-тройки. Учреждения и фирмы получают крепкие и прямые гвозди, которые можно легко вколачивать в любые доски. Вчерашние студенты горят жаждой стричь купоны с капиталовложений, произведенных родителями и ими самими в высшее образование, которое они получили.

Японцы упорнее, чем кто-либо в мире, копят деньги. Отказывая себе в питании, в одежде, в развлечениях, они несут иены в банк. Зачем? Опросы вкладчиков дали ответ. Во-первых, на случай болезни, поскольку медицинское обслуживание в Японии платное и чрезвычайно дорогое. Во-вторых, на обучение детей. Передо мной статистика 1976 и 1986 годов. В 1976 году послать ребенка в университет могли семьи, зарабатывавшие за год 2 790 тысяч иен. Десять лет спустя - семьи с годовым доходом 6 010 тысяч иен. Но, может быть, 6 миллионов иен - обычный теперь доход японской семьи? Ничуть не бывало. В среднем японская семья получила в 1986 году 3 897 тысяч иен.

На вопрос, заданный газетой "Джапан тайме", почему столь дорого стоит поступление в университет и пребывание в нем, руководители японского высшего образования единодушно ответили: помимо общего роста цен огромную роль сыграла необходимость заниматься во вторых и даже в третьих учебных заведениях и, наконец, усложнение процесса обучения в самих университетах, вызванное требованиями научно-технической революции. Государство, которое и раньше-то не слишком заботилось о доступности высшего образования, целиком возложило тяготы "усложнения" на плечи родителей студентов. Плечи не каждого рабочего, рядового служащего, мелкого торговца в состоянии выдержать подобный груз. Иными словами, по мере развития научно-технической революции усиливается элитарность японской высшей школы. Кошмарен "экзаменационный ад", но можно найти силы пройти сквозь него. Однако гораздо труднее выдержать экзамен на тяжесть кошелька.

Альберт Эйнштейн, утверждавший: "Образование - это то, что остается, когда забываешь все, чему учился в школе", поклонников в Японии не нашел бы. Эйнштейн высоко ставил способность забывать сделавшиеся ненужными или опровергнутые жизнью теории предшественников, чтобы они не мешали выводить новые, собственные концепции. Но как раз безукоризненную память и прочное знание огромного количества информации, а не дар выводить из запаса сведений истину считают японцы признаком ума и учености. "Упор, который в японских школах и университетах делается на зубрежку, весьма полезен в медицине и в инженерном деле, - сказал видный профессор-медик Сэцуро Эбаси. - Но зубрежка не оказывает никакой помощи в занятии наукой".

Обследования подтверждают вывод Эбаси. После проверки знаний 17 тысяч школьников в разных районах Японии комиссия специалистов заключила, что "наиболее высоких результатов ученики достигают там, где нужны хорошая память и отличное прилежание; что касается предметов, которые требуют образного мышления и теоретизирования, то ученики в них слабы". Профессор математики столичного университета Отяномидзу Масахико Фудзивара прокомментировал доклад так: "Способность к счету совсем не означает, что учащиеся станут успевать в математических науках в университете. Среди моих студентов лучшие - иностранцы, которые обладают способностью определять проблему, логически мыслить и четко выражать мысли". Те немногие японские ученые, которые снискали мировую известность, учились или долго работали в зарубежных университетах.

Наиболее дальновидные руководители японской системы образования отдают себе отчет в ее недостатках. "Ущербность образования в Японии заключается в том, - признал бывший министр просвещения Митио Нагаи, - что оно нацелено на обеспечение сиюминутных практических потребностей общества, а не посвящено достижению долгосрочной цели развития культуры". Чужие идеи, заимствованные и даже развитые дальше, хорошо служили сиюминутным практическим надобностям. Но нельзя вечно жить чужими идеями, не рискуя отстать, оказаться отброшенным назад. Это имел в виду бывший министр.

В области образования сказался японский практицизм. После окончания второй мировой войны нужно было восстановить пришедшее в упадок хозяйство и снова завоевать зарубежные рынки, теперь уже не оружием, а высококачественными товарами. Задача школ и университетов состояла прежде всего в том, чтобы поставлять "ударные отряды" для промышленности и управления. Несмотря на побочные отрицательные эффекты, японская система образования производила и производит "ударные отряды", обладающие кругозором, который достаточен для овладения современной техникой, и приученные к строгой трудовой дисциплине. Рабочей силы, сочетающей в себе эти качества в столь же высокой степени, нет ни в США, ни в западноевропейских странах.

Девяносто три процента японцев имеют полное среднее образование. А среди населения Соединенных Штатов - 20 процентов неграмотных или малограмотных, хотя японский язык несравненно трудней английского в чтении и письме. На заводах фирмы "Тоёта" нет рабочих, которые не закончили бы полную среднюю школу. Понятно, что такой персонал легко осваивает передовую технологию, быстро повышает производительность труда и улучшает качество продукции.

К 25 годам высшее образование получают почти 40 процентов японских юношей. В Соединенных Штатах - только 20 процентов молодых американцев. Лишь 6 процентов японских менеджеров не учились в университете. За десять лет, начиная с 1970 года, американцы удвоили число студентов, изучавших право, хотя общее количество учащихся высших учебных заведений сохранилось неизменным. Японцы же удвоили за это время число тех, кто овладевал техническими специальностями. Акио Морита, председатель правления фирмы "Сони", объясняя причины японских успехов в сравнении с американскими, указал, в частности, на цифры подготовленных в США и Японии адвокатов и инженеров и заметил: "Адвокаты занимаются разделом пирога, инженеры - его увеличением".

Разумеется, и японские университеты готовят юристов. Но и здесь виден прагматизм японцев. На юридическом факультете Токийского университета главное внимание уделяется изучению конкретных вопросов государственного управления, а не юридическим и политическим наукам. Выпускников этого университета принимают на службу самые престижные министерства - финансов, внешней торговли и промышленности, иностранных дел.

Английская газета "Файнэншл тайме" нашла, что чиновники японского государственного аппарата гораздо компетентнее чиновников английских или американских министерств и ведомств, и с изрядной толикой правоты предположила, что частично благодаря этому в Японии сравнительно небольшой государственный аппарат. Действительно, на тысячу человек населения в Японии приходится 17 чиновников, в то время как в США - 82 и в Англии - 109 служащих государственного аппарата.

Пожизненный найм породил у японцев стремление, если можно так выразиться, к "пожизненному производственному обучению". Каждый работник фирмы или учреждения, вплоть до высших руководителей, смотрит на производственное обучение как на обязательную часть своей служебной деятельности. В отличие от американской или западноевропейской фирмы, где производственное обучение служит средством продвижения по службе, на японском предприятии оно рассматривается в качестве способа подготовиться к наилучшему выполнению работы, ибо продвижение по службе зависит от возраста и стажа. Зная, что работники останутся верными фирме, предприниматель без опаски расходует деньги на их производственное обучение.

- Не противится ли персонал внедрению новой технологии или применению новых механизмов? - спросил я в концерне "Мацусита дэнки". - Ведь модернизация приводит к ломке привычного распорядка, заставляет рабочих тратить силы на приспособление к изменившимся условиям труда.

- Прежде чем внедрить новую технологию или установить на конвейере новые механизмы, мы организуем для рабочих курсы повышения квалификации применительно к нововведениям, - ответил главный инженер сборочного цеха телевизорного завода. - Мы стараемся не только научить новшествам, но и увлечь ими, да так, чтобы рабочему хотелось поскорей работать по новой технологии или на новых механизмах. И только после этого мы перестраиваем технологический процесс или останавливаем конвейер для переоснащения, - подчеркнул главный инженер. - Запаздывая с введением новшества, мы с лихвой наверстываем упущенное при освоении его рабочими и в конечном счете за короткий срок повышаем производительность труда.

Принятая на крупных японских предприятиях "ротация" персонала тоже побуждает рабочих учиться, а предпринимателей вкладывать в учебу деньги. В концерне "Мацусита дэнки", например, профессиональное обучение по качеству выше, чем в полной средней школе. Помимо подготовки для концерна квалифицированной, с разносторонней выучкой рабочей силы внутрифирменное образование приковывает работника к концерну еще крепче и обязывает его к оплате долга признательности еще больше.

В указателе научных ссылок, составленном Институтом научной информации США, среди тысячи ученых со всего мира, которые наиболее часто цитируются в научной литературе, значатся имена только девятнадцати японских исследователей. Половина из них работала в зарубежных лабораториях.

Подавляющая часть из 700 тысяч сотрудников японских лабораторий "доводит изделия", внедряет чужие изобретения в производство. Наукой в строгом понимании этого слова занято в десятки раз меньшее количество людей.

В 1983 году японские университеты присудили 2040 ученых степеней, эквивалентных "кандидату наук". В США кандидатов было подготовлено почти 18 тысяч. Если во Франции аспиранты составляют 22 процента общего числа студентов, в Англии - 19 и в США - 12 процентов, то в Японии доля будущих научных работников не превышает в студенческой массе 3 процентов.

Не только система японского образования тому виной. Японские расходы на научные исследования и конструкторские разработки в процентном отношении к валовому национальному продукту уступают лишь советским и западногерманским. Но правительство ФРГ, как и американское или английское правительства, берет на себя до двух третей расходов на науку. Японское правительство оплачивает около 22 процентов затрат. Основная их часть падает на частные фирмы.

Естественно, предприниматели стараются как можно быстрее окупить произведенные на науку затраты и получить прибыль, поэтому направляют капиталовложения в основном на прикладные исследования в ущерб фундаментальным. Частные фирмы, где заработная плата выше и условия труда лучше, чем на государственных предприятиях, не страдают от недостатка работников, окончивших престижные университеты. В государственных же научно-исследовательских институтах с кадрами хуже. А фундаментальными-то разработками занимаются прежде всего государственные НИИ. В итоге Япония производит высококачественную продукцию, однако японская наука лишена притока живительных сил.

По меткому замечанию директора научно-исследовательского центра фирмы "Сони" Макото Кикути, "японцы - величайшие мастера складывать два и два". Добавлю, что производить это арифметическое действие японцы находят особенно прибыльным там, где иностранные математики оставляют попытки добиться правильного результата.

В 1970 году основатель фирмы "Грин кросс" Рёити Найто услыхал о брошенной на полпути работе американских исследователей, стремившихся получить химические растворы, способные абсорбировать кислород. Найто приобрел идею, создал на ее основе флюозол, заменитель крови, и пустил препарат в продажу.

Мало кто в США верил в возможность воплотить на практике идею ученых из Брукхейвенской лаборатории, что в штате Нью-Йорк. Идея заключалась в том, что если использовать сверхпроводящие магниты, встроенные в рельсы и в основание вагонов, то поезд можно поднять над железнодорожным полотном и разогнать при помощи тех же магнитов до фантастической скорости, так как трение в этом случае не будет препятствовать движению. Не верили потому, что не знали, как изготовить магниты.

В 60-х годах директор технического отдела Японской корпорации государственных железных дорог Ёсихиро Кётани тоже не знал этого, но идею купил, ибо чувствовал: у нее есть будущее. В 1983 году на испытательном полигоне корпорации в префектуре Миядзаки я видел похожий на снаряд поезд из двух вагонов, который вскоре после отправления вдруг воспарил над рельсами на высоте примерно десяти сантиметров и промчался - нет, пролетел - семикилометровый отрезок пути со скоростью 594 километра в час. Инженеры железнодорожной корпорации - доводчики чужих идей - нашли способ изготовить нужные магниты.

Японский практицизм выражается в умении не только дорабатывать заимствованные идеи, но и распознавать их потенциальную ценность. Японские фирмы отыскивают в американских университетах начатые научные проекты, финансировать которые отказались или прекратили американские промышленники. В родной почве научные ростки плодоносят быстрее и обильней. Японские корпорации "Сони", "Тоёта", "Канон", "Хитати", ссужающие деньгами американские университеты, которые лишились финансовых милостей отечественных предпринимателей, уже убеждаются в этом.

Сотрудники Аризонского университета тщетно обивали пороги "Дженерал электрик", "Дайасоникс", "Пикер Интернэшнл" и других американских производителей рентгеновской аппаратуры, чтобы получить средства на продолжение разработки многообещающей медицинской технологии, известной под названием "цифровая радиография". Интереса к ней в США никто не проявил. Заинтересовались технологией в Японии. Фирма "Тосиба" ассигновала 5 миллионов долларов и получила преимущественные права на любые лицензии, которые появятся у лаборатории Аризонского университета.

"Это их классический метод, - рассказал корреспонденту журнала "Пари-матч" глава калифорнийской фирмы, дающей промышленные консультации, Стив Лоринг. - Они приезжают с пухлым бумажником и смотрят на то, что вы делаете, а потом делают то же самое, причем лучше и дешевле. Они позаимствовали у нас все - технику, методы, процессы. Мы продали им все, полагая, что обделали выгодное дельце. Мы были уверены, что всегда будем впереди них. Калифорнийская промышленность походила тогда на довольно здорового пса, который гордо помахивал хвостом, а вот теперь хвост вертит собакой".

Бумажники у американских монополистов не менее пухлые, чем у японских, но в мастерстве "складывать два и два" американцы заметно уступают японцам. А те, филигранно отточив это мастерство и широко его используя, стали обновлять промышленные товары втрое чаще, чем в Америке или в Западной Европе, одновременно совершенствуя и улучшая изделия. Но такая арифметика не приносит Нобелевских премий. За послевоенный период этих премий в области естественных наук и медицины удостоились лишь шестеро японцев. За те же 40 лет нобелевскими лауреатами стали 125 американцев, 43 англичанина, 16 немцев из ФРГ. Дания, чье население в 24 раза меньше, чем Японии, и та имеет 9 лауреатов Нобелевской премии.

Японцы наконец вспомнили, что завтракать надо, как учит народная мудрость, с вечера. Еще немного промедления с развитием фундаментальных наук, и наступающие на пятки конкуренты надавят на горло. Английский журнал "Экономист" подметил это изменение в мышлении японцев. "Если западные правительства волнуются по поводу неспособности их стран превращать блестящие идеи в конкурентоспособные товары, - написал журнал, - то японское правительство озабочено тем, что японцы не способны произвести блестящие идеи, необходимые для завтрашних товаров".

Руководствуясь советом древних не менять один крик журавля на тысячу воробьиных чириканий, японцы отобрали те научные направления, где их голос может прозвучать особенно громко, и сосредоточили там основные силы и средства. Денег не стали жалеть, как патронов в решающем бою. С 1980 года Япония увеличила расходы на научные исследования в 6 раз. Для сравнения укажу, что расходы США на те же цели возросли за этот период лишь на 50 процентов. В 1983 году японская фирма "Канон" предоставила для разработки новой технологии 14,6 процента своих доходов, электротехническая фирма "Нихон дэнки" - 13 процентов, а американская "Дженерал электрик" - только 3,4 процента, электронная компания "Ар-Си-Эй" - 2,4 процента. В число научных приоритетов вошли информатика и средства связи, фармацевтика, химия нового поколения, микроэлектроника, космическая техника, атомная энергетика, новые материалы, биоинженерия. Результаты не замедлили сказаться.

Соединенные Штаты уже пытаются заимствовать японские достижения в микроэлектронике.

В 1982 году профессор университета Васэда Итиро Като показал мне искусственную руку, которая могла открывать дверь, сама программируя собственные усилия в зависимости от натяжения пружины в дверном замке, от веса двери и от того, куда - вовнутрь или вовне - дверь распахивается. В 1985 году на Всемирной выставке "Экспо-85" Като представил робота, играющего на рояле. Ноги робота нажимали на педали, а пальцы скользили по клавишам, подчиняясь командам, поступавшим из телекамеры, которая вмонтирована в голову. Телекамера считывала ноты с листа, находившегося на пюпитре. "Сейчас изготовление таких роботов похоже на игру, - сказал Като. - Но через 10 - 20 лет это будет серьезный бизнес".

Профессор Токийского университета Акиёси Вада продвигается в разработке биологического компьютера, а группа специалистов из Хоккайдского университета создает программу для такого компьютера. Он сумеет воспринимать эмоции и реагировать на окружающую обстановку, словно существо, обладающее интеллектом.

Министерство связи Японии вместе с фирмами "Тосиба" и "Тоёта" и с Японской телефонно-телеграфной корпорацией планирует разместить в космосе платформы с 20-метровыми антеннами и малогабаритными мощными передатчиками. Это позволит соединяться по телефону, скажем, из машины, едущей по токийским улицам, с любым абонентом в Москве, Нью-Йорке или, к примеру, в Буэнос-Айресе. Человек, путешествующий в поезде где-нибудь в Европе, сможет поговорить с пассажиром самолета, который летит над Тихим океаном.

Посетители Всемирной выставки "Экспо-85" в Цукуба видели помидорное дерево. За два года до выставки мне довелось поглядеть на маленький кустик, выведенный биоинженерами, и я, да и не только я, честно говоря, сомневались, что он способен когда-нибудь превратиться в этакий томатный баобаб с 13 - 14 тысячами плодов на ветвях. Однако чудо свершилось. Не за горами прибыль, которую чудо станет приносить.

Тогда же я наблюдал автоматическую посадку риса. Над полем двигался козловый кран. Его "ноги" катились по рельсам, проложенным по межам. А сверху свисала перемещавшаяся по мосту крана металлическая штанга, к которой был прикреплен механизм, высаживавший в почву рисовую рассаду. Внешне это походило на то, как строчит иглой швейная машина. Сравнение, возможно, не совсем удачное, но что касается скорости высадки рассады, то иную аналогию трудно подобрать. Кран в состоянии выполнять самые разные сельскохозяйственные работы в зависимости от используемых навесных орудий: помимо высадки риса - пахать, сеять, пропалывать, убирать урожай. Краном управляет компьютер. Один работник навешивает сельскохозяйственные орудия. Он же дает задание компьютеру.

На заводе фирмы "Киото серамик" в городе Кагосима я прокатился в первом в мире автомобиле с керамическим мотором. Существующие сейчас моторы выдерживают температуру до 700 - 800 градусов, и они нуждаются в водяном или воздушном охлаждении. А керамическому мотору не опасен жар и в 1200 градусов. Отсутствие радиатора облегчает вес мотора на одну треть. Да и места он занимает меньше. Керамический мотор увеличивает на 30 процентов эффективность использования горючего.

Промышленная керамика не изнашивается, и автомашина, на которой я катался по заводу "Киото серамик", наводила на еретическую мысль о возможности вечного двигателя, вечной корабельной турбины, вечного металлорежущего инструмента, вечного строительного каркаса, вечной зубной коронки... Пуск в 1988 году автомобилей с керамическим мотором в серию обернется золотым ливнем для автопромышленников. К научным разработкам японцы подходят, как к завоеванию рынка. Они не отрицают вдохновения. Но оно нужно, по их мнению, во вторую очередь. Начинать надо с четкого и скрупулезного планирования.

Я хорошо представляю, что это означает. За полгода до Московской Олимпиады японская телекомпания, собиравшаяся транслировать соревнования, разработала на двухстах страницах схему с указанием по дням, часам и минутам от открытия игр и до закрытия, когда, что и как должны делать полторы сотни ее сотрудников на олимпийских стадионах и спортивных площадках, в студиях Останкинского телецентра и в токийском телевизионном комплексе. За пределами Японии у этого произведения искусства, созданного плановиками, обнаружился, однако, существенный изъян: схема была слишком точна, чтобы выдержать столкновение с реальной жизнью. Оказалось достаточно, к примеру, опоздания автобуса, доставлявшего сотрудников телекомпании из гостиницы в Останкинский телецентр и на спортивные площадки, чтобы схема рухнула, оставив, подобно египетским пирамидам, о себе память как о величественном, необыкновенно трудоемком, но бесполезном сооружении.

Аналогичный подход к научным разработкам мог бы, вероятно, привести к неудаче других ученых, но не японцев. Из страны, лишь потребляющей идеи, Япония превращается в страну, идеи экспортирующую. В 1985/86 финансовом году экспорт японской технологии почти сравнялся с импортом зарубежной. Япония продала лицензий и патентов на 234 миллиарда иен, а купила на 293 миллиарда. В 1984 году США выдали японцам 11 648 патентов. Ученые ФРГ получили в США 6403 авторских свидетельства, ученые Англии - 2423.

"Конкурентоспособность японских компаний основывалась до сих пор на низкой цене и высоком качестве продукции, - говорится в книге "Японская корпорация", в которой американские специалисты пытаются проанализировать торговые успехи Японии. - Сейчас к этому очень быстро добавился конкурентоспособный уровень расходов на исследования и разработки, и основой конкурентоспособности становятся технологические новшества".

Крик журавля, заменивший тысячу воробьиных чириканий, предотвратил предсмертную лебединую песню, которой мог закончиться японский технологический рывок, сделанный благодаря чужой научной мысли.