Мероприятия японской и русской дипломатии для усиления своих позиций

Еще до начала мирных переговоров в Портсмуте Япония предприняла ряд дипломатических акций для того, чтобы заручиться поддержкой Англии и США в вопросах, связанных с ее требованиями к царской России, тем более что, предоставляя Японии займы и оказывая ей политическую поддержку, Англия и США приобрели право решающего голоса также и в вопросах войны и мира. "Япония очутилась в положении, при котором она вынуждена была считаться с мнением Англии и США в вопросах конечных результатов войны и нуждалась в одобрении Америки и Англии в части своего поведения",- писал японский историк Синобу Сэйдзабуро [335, с. 151].

Одним из главных объектов японских притязаний была Корея. Официальное согласие США на захват Кореи Япония имела по секретному соглашению Тафта - Кацура. В 1924 г. американский исследователь Т. Деннет, разбирая бумаги президента Т. Рузвельта, обнаружил запись небезызвестных переговоров военного министра США У. X. Тафта, выступавшего от имени Т. Рузвельта, с японским премьер-министром Кацура Таро в июне 1905 г. Согласно этой записи, США дали тогда согласие на захват Кореи Японией, которая взамен обещала не посягать на Филиппины. Это был империалистический сговор за счет других народов. У. X. Тафт заверил также Кацура Таро: "Что бы ни случилось, Япония и Англия могут верить и рассчитывать, что Америка будет на их стороне так же неизменно, как если бы она выполняла обязательства формального договора" (цит. по [365, с. 113-114], см. также [397, с. 384]). Таким образом, накануне подписания второго англо-японского союзного договора, о чем шли переговоры между Японией и Англией, США заявили о своем фактическом присоединении к этому союзу, рассматривая себя в качестве неофициального участника.

Состоялась и англо-японская сделка по вопросу о Корее. По второму англо-японскому договору, подписанному 12 августа 1905 г., Япония получала свободу действий в Корее. Япония же обязалась гарантировать границы Индии.

Задолго до мирной конференции между Англией и США был -согласован и вопрос о передаче Японии Ляодунского полуострова с Порт-Артуром.

В ином положении находилась Россия. В условиях возраставшей агрессивности германской политики французское правительство считало опасным для Франции дальнейшее участие России в войне на Дальнем Востоке и было заинтересовано в немедленном прекращении русско-японской войны. Премьер-министр Рувье накануне конференции советовал С. Ю. Витте "идти на мир", даже если японская сторона потребует контрибуцию, и для ее уплаты обещал финансовую помощь [108а, т. 2, с. 404].

Единственно, что Николай II смог противопоставить действиям правительств Японии, США и Англии,- это принять предложение Вильгельма II о заключении с Германией союзного договора. Подписывая его в Бьерке 11 (24) июля 1905 г., царь надеялся на мирной конференции заручиться поддержкой Германии и противопоставить русско-германский союз англо-американо-японской коалиции. Однако договор вступал в силу лишь после окончания русско-японской войны и заключения мира. Кайзер не собирался помогать России на конференции. Договор был нужен Вильгельму II для установления германской гегемонии на Европейском континенте.

Фактическая изоляция России на международной арене усугубляла трудности, стоявшие перед русской делегацией, и не могла не сказаться на результатах мирных переговоров.

Для того чтобы добиться приемлемого мира, глава русской делегации С. Ю. Витте (Царские дипломаты один за другим отказывались от поручения вести мирные переговоры с Японией. Они понимали, что задача будет очень трудной и вряд ли принесет лавры. Царь вынужден был обратиться к С. Ю. Витте, находившемуся в опале. Его кандидатуру усиленно рекомендовала на пост главы русской делегации европейская, и прежде всего французская, буржуазия.

Более десяти лет С. Ю. Витте играл ведущую роль в проведении дальневосточной политики России. Его влияние (министра финансов с 1892 г.) сказалось почти на всех мероприятиях, проводимых царской дипломатией на Дальнем Востоке до 1903 г. Оно особенно возросло с 1900 г., когда он помог назначению министром иностранных дел В. Н. Ламздорфа. В 1903 г. С. Ю. Витте был назначен председателем комитета министров - почетную, но без всяких прав должность.), используя японо-американские противоречия, рассчитывал убедить руководителей США в том, что усиление Японии угрожает интересам американской буржуазии на Дальнем Востоке. Умелым маневрированием и разоблачением захватнических требований японских милитаристов он намеревался привлечь на свою сторону мировое общественное мнение, и прежде всего американское. Пресса Англии и США в ходе всей войны вела весьма активную его обработку. Россия изображалась агрессивной и милитаристской державой, а Япония - либеральной конституционной страной, якобы защищающей свободу и независимость Китая и Кореи. Это направление пропаганды определялось антирусским характером внешней политики американского и английского правительств, оказывающих соответствующее давление на прессу.

На Портсмутскую конференцию все крупные газеты мира направили своих лучших корреспондентов. На одном пароходе с С. Ю. Витте ехали представители английских, французских и американских печатных органов и информационных агентств. С. Ю. Витте решил воспользоваться этим обстоятельством для того, чтобы привлечь прессу на свою сторону. Он начал завязывать дружественные отношения с ее представителями, "очаровывая" своей "приветливостью", простотой обращения и готовностью беседовать с каждым, кто к нему обращался [108а, т. 2, с. 417].

Первая речь, которую произнес С. Ю. Витте по приезде в Америку, была обращена к народу и подчеркивала роль прессы. Указав на традиционные дружеские чувства русского народа к американскому, он заявил, что "самое горячее желание императора и народа русского состоит в укреплении уз дружбы, которые до того времени существовали между обоими народами" (цит. по [41, д. 764, с. 11]). В американской печати речь встретила много положительных отзывов.

Особенно благоприятное впечатление на буржуазную прессу и мировое общественное мнение произвело предложение С. Ю. Витте о полной гласности ведения переговоров, которое он внес при открытии конференции (см. [41, д. 764, с. 30]). В го время оно носило неслыханный по своему либерализму и демократичности характер. Однако Витте не опасался, что некоторые его предложения, касавшиеся других стран и требующие конфиденциальности, будут разглашены, ибо был твердо уверен, что японская сторона не согласится на открытые переговоры.

В ходе конференции он охотно принимал корреспондентов, обстоятельно отвечал на их вопросы, говорил о недостатках в русском управлении и о планах реформ. На следующий день по прибытии в Нью-Йорк он посетил биржу, где ему были представлены крупные дельцы и промышленники, затем принял депутацию еврейских банкиров - Штрауса, Зелигмана, Девидсона и Якова Шиффа, финансировавших Японию и имевших серьезное влияние на общественное мнение США через посредство зависимой от них прессы.

Но не только заигрывание С. Ю. Витте с прессой и его показной демократизм сыграли свою роль в изменении общественного мнения США. Безусловно, помогли более важные обстоятельства: ни США, ни Англия не были заинтересованы в продолжении русско-японской войны. В их расчеты не входило поражение Японии (они знали о серьезном истощении ее ресурсов). Кроме того, достигнутое в результате войны ослабление России на Дальнем Востоке казалось Рузвельту вполне достаточным. Американское правительство учитывало также, что дальнейшие военные успехи Японии могут усилить в деловых кругах США недоверие к ней. Монополистические объединения, имевшие интересы на Дальнем Востоке, опасались, как бы Япония, заняв место России в Маньчжурии, не стала бы вытеснять американский капитал. Английское правительство уже начало активную деятельность, добиваясь присоединения России к Антанте.

Поэтому заявления главы японской делегации Комура Ютаро и его секретаря Сато Наотакэ, которые потребовали территориальных присоединений (Корея, Ляодунский полуостров, Сахалин) и уплаты контрибуции (см. [428, 01, 02.08.1905]), встретили более прохладное к себе отношение в США, Англии и других европейских странах [430, 1905, № 10586; 428, 05, 09.08. 1905].

Учитывая сложившуюся обстановку, С. Ю. Витте использовал ее в своих интересах при встрече с Т. Рузвельтом еще до начала конференции. В беседе с президентом он особенно акцентировал его внимание на том, что Россия не побеждена и поэтому не может принять условий, не соответствующих ее достоинству, а следовательно, не согласится ни на какую контрибуцию; что внутреннее положение России "не такое уж плохое", как это представляется за границей; что русское правительство будет вести переговоры, учитывая лишь те успехи, которые Япония имела, но отказывается исходить из тех успехов, на которые Япония рассчитывает в будущем. "Если японцы не станут ныне на нашу точку зрения, то мы будем вести оборонительную войну до последней крайности и увидим, кто дольше выдержит",- твердо заявил русский уполномоченный.

Зная основные требования Японии (Японские делегаты, прибывшие в Америку раньше русских, неофициально были приняты Рузвельтом на его даче в Ойстер-бей 14 июля (27 июля) 1905 г. Очень тепло встретив их, президент, по словам японского историка Киёдзава, сказал: "Я готов предоставить себя в распоряжение сотрудников министерства иностранных дел". Глава японской делегации Комура Ютаро показал Рузвельту список требований, в отношении которых президент выразил свое полное удовлетворение. Однако он предвидел трудность в вопросе получения контрибуции, особенно после назначения главой русской делегации С. Ю. Витте [306, т. 1, с. 332].), Т. Рузвельт попытался убедить С. Ю. Витте и второго уполномоченного - царского посла в США Р. Р. Розена - "согласиться на уплату контрибуции", но, как сообщал С. Ю. Витте В. Н. Ламздорфу, "встретив категорическое возражение русских, пришел к выводу, что очень мало надежды на мирный договор" [70, док. № 75, с. 103, 104].

Таким образом, Рузвельт пытался запугать С. Ю. Витте срывом конференции, но попытка успеха не имела. Русский представитель ответил такой тонкой симуляцией готовности прервать переговоры, что президент действительно забеспокоился. Добившись согласия воюющих держав на мирные переговоры, президент взял на себя большую личную ответственность, и крах переговоров для него означал бы серьезный внешнеполитический провал.

На американского президента произвела впечатление твердая позиция, занятая С. Ю. Витте. Поэтому при второй встрече с японскими делегатами Рузвельт посоветовал исключить из списка их требований пункт об уничтожении фортификаций Владивостока "как унизительный для русской национальной чести". Президент предложил также заменить слова "военная контрибуция" словами "возмещение расходов войны" (цит. по [352, с. 254-257]). Комура Ютаро согласился внести эти поправки. В остальном империалистическая программа японской стороны вполне устраивала американского президента.