Японо-китайская война и Россия

К началу 90-х годов японские военные круги считали, что армия и флот завершили подготовку к войне против Китая, а также захвату Кореи и Тайваня.

В 1893 г. в Корее под руководством секты тонхаков вспыхнуло крестьянское восстание, которое было направлено против феодального гнета и иностранцев - "западных варваров" и "лилипутов", как презрительно именовали японцев в Корее.

Напуганные размахом восстания, реакционные правители Кореи 5 июня обратились к Ли Хунчжану с официальной просьбой прислать китайские войска для усмирения повстанцев с тем, чтобы "эти войска были выведены из страны сразу же после того, как мятежники будут усмирены" (цит. по [276, с. 112]).

Рассчитывая на укрепление китайского влияния в Корее, Ли Хунчжан распорядился об отправке военных кораблей и солдат в Корею. 6 июня китайский посланник в Токио информировал японское правительство о посылке войск в Корею в соответствии с китайско-корейским Тяньцзинским договором 1885 г. Но еще до официального сообщения китайского дипломата японское правительство направило свои войска в Корею. В качестве предлога японская сторона сослалась на необходимость обеспечить безопасность своих подданных и охрану миссии.

10 июня, несмотря на протесты со стороны корейского и китайского правительств, японские войска заняли Сеул.

16 июня японский министр иностранных дел Муцу Мунэмицу сообщил китайскому посланнику предложение Японии: совместно подавить восстание, а затем создать смешанную японо-китайскую комиссию для проведения внутренних "реформ" в Корее. Реализация этого предложения означала бы установление совместной японо-китайской опеки над Кореей.

Китайское правительство, на что и рассчитывали японцы, отвергло предложение Японии. При этом оно указывало на то, что восстание фактически уже подавлено. Реформы должно проводить само корейское правительство, без вмешательства извне. Провоцируя конфликт, Япония настаивала на своих требованиях.

13 июля Муцу Мунэмицу направил своему посланнику в Сеуле Отори директиву, в которой формулировал курс японской политики на развязывание войны: "Наша ближайшая задача в настоящее время заключается в том, чтобы ускорить столкновение между Японией и Китаем. Для ее осуществления хороши любые средства. Всю ответственность принимаю на себя. Пусть Вас, господин посланник, это не беспокоит" (цит. по [276, с. 192-193]).

В правящих кругах Китая не было единодушия по поводу политического курса по отношению к Японии. Император Гуансюй и его окружение толковали о войне с Японией. Вдовствующая императрица Цыси и Ли Хунчжан все надежды возлагали на иностранное вмешательство.

Расчеты на вмешательство имели под собой определенную основу. Огромное влияние, которым пользовалась Англия в Китае и Корее, и значительные экономические интересы английской буржуазии в этих странах вызывали у нее заинтересованность в сохранении своих позиций. С 1885 г. главным уполномоченным по таможням в Корее был английский подданный. По сумме импорта в Корею английские товары занимали первое место. Захват Кореи японцами грозил подорвать английское влияние в этой стране. Этим, однако, не исчерпывались внешнеполитические проблемы Англии. Англия имела значительные экономические интересы и в Японии. Английские капиталисты были заинтересованы в сохранении своих привилегий в этой стране, которые обеспечивались неравноправными договорами. Поэтому английское правительство дольше всех отказывалось от пересмотра договоров. Не в интересах Англии было и обострение японо-китайских отношений. В планах английской дипломатии фигурировала идея японо-китайского союза под гегемонией Англии. Такой союз обеспечил бы британские экономические интересы на/ Дальнем Востоке и создал бы серьезную угрозу России на Тихом океане.

Россия была одним из граничащих с Кореей государств, и ее в не меньшей степени, чем Китай, интересовали происходившие там события.

Уже 7 июня 1894 г. русский посланник М. А. Хитрово посетил министра иностранных дел Муцу Мунэмицу. Он уже знал о решении об отправке в Корею солдат и военно-морских кораблей. Из слов японского министра русский дипломат понял, что японское правительство твердо решило, воспользовавшись восстанием тонхаков, осуществить интервенцию в Корею, не останавливаясь перед войной с Китаем. Не имея никаких инструкций и зная общий сдержанный курс России на Дальнем Востоке, русский посланник не высказал своей точки зрения по этому вопросу.

Более определенную позицию занял русский посланник в Пекине А. П. Кассини. 20 июня в Тяньцзине по пути на родину он встретился с Ли Хунчжаном. Последний от имени китайского правительства просил его передать русскому правительству просьбу Китая о посредничестве в японо-китайском конфликте с целью заставить Японию немедленно вывести свои войска из Кореи. Ли Хунчжан, утаив, что инициатива исходила от него, сообщил, что с предложением о посредничестве якобы выступил английский посланник, но, поскольку Россию и Корею связывают совместные интересы, только Россия, несомненно, имеет исключительное право выступить в качестве посредника. Китайский сановник заверил А. П. Кассини, что, если японское правительство гарантирует России немедленный вывод войск из Кореи, китайское правительство выведет свои войска с полуострова одновременно с Японией.

А. П. Кассини полагал, что посредничество в конфликте между Японией и Китаем поможет России без особых жертв усилить русское влияние в Корее и на Дальнем Востоке в целом. Кроме того, посредничество может предотвратить столкновение между Китаем и Японией. А. П. Кассини согласился с мнением Ли Хунчжана и обещал ему немедленно сообщить о просьбе китайского правительства в Петербург [53, 1932, т. 50- 51, с. 16-17].

К англичанам Ли Хунчжан с просьбой о посредничестве обратился еще в середине июня. Английская дипломатия предприняла серию маневров в Пекине и Токио, рассчитывая сохранить свои позиции в Корее и противопоставить и Китай и Японию России (см. [276, с. 233-234]). Ли Хунчжан, верный своим принципам маневрирования среди великих держав и в надежде на противопоставление Англии России, рассчитывал, что англичане, узнав об участии России в посредничестве, не "захотят отдать проблему в руки русских". И тогда они займут позицию более благоприятную для Китая. Между тем в Петербурге, не зная истинного положения дел, пришли к выводу, что нажим Российской Империи без особого труда заставит Японию согласиться на ее предложение и это поднимет престиж России в Восточной Азии.

25 июня М. А. Хитрово предложил японскому министру иностранных дел Муцу Мунэмицу посредничество русского правительства. Муцу же дал понять, что Япония считает нежелательным вмешательство третьей державы, и заявил, что вывод японских войск будет осуществлен только после того, как Китай выведет свои войска и согласится на проведение реформ в Корее (см. [276, с. 217]).

Получив отказ, русское правительство сделало еще одну попытку оказать дипломатический нажим на Японию. По поручению министра иностранных дел Н. К. Гирса М. А. Хитрово посетил Муцу Мунэмицу 30 июня. Он уже не говорил о посредничестве. В ноте, которую он передал Муцу, рекомендовалось "удовлетворить требования Кореи" о выводе японских и китайских войск. Царское правительство предостерегало, что "японское правительство будет нести всю ответственность в случае возникновения осложнений, связанных с одновременной эвакуацией дислоцированных в Корее войск Японии и Китая" (цит. по [276, с. 221]). Из бесед с М. А. Хитрово, однако, Муцу заключил, что Россия не намерена использовать вооруженные силы для защиты Кореи.

В ответной ноте Япония вежливо, в дипломатичной форме отвергла совет русского правительства. Вскоре стало ясно, что и Англия не намерена оказывать серьезного сопротивления Японии. Более того. В разгар японо-китайского конфликта английское правительство сняло свои требования о предоставлении иностранцам права на владение земельной собственностью. 16 июля 1894 г. был подписан англо-японский торговый договор. Англия отказывалась от экстерриториальности и ряда других односторонних преимуществ, которыми она располагала по условиям заключенных ранее неравноправных договоров. Для Японии открывалась возможность заключения пересмотренных договоров и с другими западными державами.

В Японии это было расценено как поощрение ее агрессивной политики. Прояпонские круги в Англии надеялись на использование Японии против России. Японское правительство решило действовать, и немедленно.

23 июля японские солдаты захватили королевский дворец и разоружили гарнизон Сеула. У власти они поставили своих ставленников. А через день, 25 июля, японский крейсер "Нанива" потопил английский транспорт "Гао Шэн" с китайскими солдатами, направлявшийся в Корею. В тот же день японцы потопили китайский крейсер "Нанто". Так японские милитаристы развязали войну без предварительного официального объявления. Это был беспрецедентный в ту пору случай, противозаконный с точки зрения сложившихся тогда норм международного права. Япония ввела в международную практику нового времени начинать войну без объявления. Этому методу японские милитаристы следовали и в дальнейшем - в своей агрессии против России, Китая и других стран региона.

Хорошо обученная и вооруженная современным оружием японская армия быстро разгромила полуфеодальные китайские войска в Корее и перенесла военные действия в Маньчжурию и на Ляодунский полуостров. В октябре 1894 г. японцы захватили Порт-Артур, основную базу китайского флота. Вскоре потерпел поражение и китайский военно-морской флот. Феодальная и полуколониальная Цинская империя не смогла противостоять японским милитаристам, опиравшимся на техническое и военное превосходство своей страны, быстро развивавшейся по капиталистическому пути.

Победы японских вооруженных сил оказались неожиданными для большинства капиталистических стран. Царская дипломатия, плохо осведомленная о действительных планах и настроениях правящих кругов Японии, пожалуй, более всего была встревожена развитием событий, происходивших у ее дальневосточных границ.

21(9) августа в Петербурге было созвано особое совещание для обсуждения позиции, которую следует занять России в связи с японо-китайской войной. На совещании возобладала точка зрения министра иностранных дел Н. К. Гирса, что, не вмешиваясь в войну, следует дипломатическим путем склонять воюющие стороны к миру, и к сохранению в Корее существовавшего до войны положения. Корея, подчеркнул он, могла бы "благодаря своей слабости обратиться в орудие враждебных для нас целей, если бы она подпала под владычество одной из воюющих держав". Он видел особую угрозу для выходов из восточносибирских портов в открытый океан в случае занятия Японией южной части Корейского полуострова. Последнюю мысль энергично поддержал военный министр П. С. Ванновский. "Сохранение статус-кво в Корее,- говорил он,- должно служить главной задачей нашей настоящей политики на Дальнем Востоке. Для нас особенно невыгодно было бы завоевание Кореи японцами". Он предложил принять заблаговременно "некоторые военные предосторожности, усилив, между прочим, войска на нашей Южно-Уссурийской границе" [53, 1932, № 3(52), с. 62- 67].

Совещание признало активное вмешательство в войну не отвечающим интересам России. Оно рекомендовало продолжать держаться образа действий, "совместного с другими заинтересованными державами", чтобы склонить воюющие стороны к скорейшему прекращению войны. "Желательный исход войны- говорилось далее,- сохранение status quo в Корее" [53,. 1932, № 3(52), с. 62-67].

Царские министры желали сохранения статус-кво в Корее по крайней мере до тех пор, пока не будет построена Сибирская дорога и Россия не укрепит свои позиции на Тихом океане. Одной из важнейших считалась задача приобретения там незамерзающего порта в качестве базы для русских военно-морских сил.

Не имея ясного представления о подлинных целях и размахе завоевательных планов Японии и не зная, каков будет исход войны, царское правительство уже в августе начало принимать предупредительные меры. Шесть военных кораблей были подготовлены к отправке на Дальний Восток, начали осуществляться меры по усилению войск Приамурского края, были выделены финансы на подготовку военной мобилизации весной 1895 г. Царское правительство было твердо намерено не допустить военных действий на севере Кореи и воспрепятствовать присоединению этой страны к Японии или Китаю. В Петербурге не хотели допустить и одностороннего вмешательства Англии в урегулирование японо-китайского конфликта [238, с. 645, 652].

Англия была обеспокоена возможностью перенесения военных действий в районы Тяньцзиня, Гонконга и Шанхая. Это могло бы нанести серьезный ущерб торговым интересам английской буржуазии. 8 октября 1894 г. английский посланник в Токио Трэнч посетил Муцу и предложил посредничество в заключении мира. Английская дипломатия выработала и условия мира: великие державы гарантируют независимость Кореи; Китай возмещает Японии военные расходы (см. [276, с. 406]).

Франция, Германия и США, однако, не согласились поддержать английскую инициативу. Россия заняла выжидательную позицию.

Следует заметить, что петербургские газеты - официальные и биржевые - предвидели опасность успехов Японии для интересов России. Так, "Новое время" предупреждало об опасности победы Японии, захвата Кореи и создания на Дальнем Востоке "нового Босфора" [430, 27(15) .07.1894]. Притязания Японии на Корею, агрессивные выступления отдельных идеологов в пользу отрыва от России Сибири вызвали резкие заявления "Нового времени" [430, 6.10.(24.09).1894]. "Биржевые (ведомости" высказывались за раздел Китая между западными державами и призывали к "обузданию" Японии. Вместе с тем буржуазные обозреватели давали Японии советы направить свои захватнические стремления не на соседние с Россией области, не на Корею, а на юг, откровенно выражая надежды на обострение японо-английских отношений.

Официозные и особенно биржевые газеты не скрывали заинтересованности помещиков и капиталистов в приобретении новых рынков, незамерзающих портов, выходов к Тихому океану. Русская буржуазная пресса единодушно высказывалась против того, чтобы только Англия диктовала условия урегулирования дальневосточного конфликта и захвата морской базы в Корее, вблизи от русских границ.

Захватнические планы Японии в Корее все больше беспокоили Петербург. В декабре 1894 г. Н. К. Гире поручил М. А. Хитрово снова "дружественным образом" напомнить Токио его обещание "не посягать на самостоятельность Кореи" [40, д. 12, л. 203].

Между тем воюющие стороны отвергли условия, предложенные англичанами; Япония рассчитывала на дальнейшие военные успехи; китайское правительство не могло примириться с поражением и отказаться от сюзеренитета над Кореей.

В ноябре 1894 г. с предложением посредничества выступили США. Американская буржуазия опасалась повторения тайнинского восстания, что могло привести к ликвидации неравноправных договоров и привилегий для иностранных торговцев.

Японские правящие круги также опасались выступлений китайского народа. Не хотели в Японии и вмешательства западных держав.

После длительных оттяжек начались переговоры. Японская дипломатия стремилась добиться максимальных выгод из поражений цинских войск и неспособности феодальной монархии защитить свою территорию.

Победы японцев превзошли все ожидания царских сановников. Стало известно о высадке японцев у Вэйхайвэя и направлении китайских представителей в Хиросиму для начала мирных переговоров.

В правительственных сферах начали осознавать масштабы японской опасности. На Дальнем Востоке появилась новая мощная держава, изменившая прежний баланс сил в регионе.

1 февраля 1895 г. в Петербурге было созвано особое совещание для обсуждения той позиции, которую следовало занять России.

Полная победа Японии была несомненной, по требования Японии были все еще неизвестны. Японская дипломатия держала их в секрете.

Председательствующий на совещании великий князь Алексей Александрович заявил, что "постоянные успехи Японии заставляют ныне опасаться изменения status quo на Тихом океане и таких последствий китайско-японского столкновения, коих не могло предвидеть предшествующее совещание" (от 21 августа 1894 г.). Поэтому совещанию надлежит обсудить меры, которые "следовало бы принять для ограждения наших интересов на Крайнем Востоке". Следует ли держаться в "корейском вопросе" совместного с другими державами образа действий или же "перейти к самостоятельным" шагам?

В ходе обсуждения ясно проступили две политические линии. Одна заключалась в том, чтобы компенсировать себя каким-либо территориальным присоединением (незамерзающий порт для зимовки Тихоокеанского флота или отторжение части Северной Маньчжурии для более короткого пути Сибирской дороги к Владивостоку). Другая линия предусматривала отпор Японии под флагом защиты независимости Кореи и целостности Китая. Главная цель такого курса - не допустить Японию укрепиться неподалеку от русских границ, не позволить ей овладеть западным побережьем Корейского пролива, закрыв выход России из Японского моря.

Министры высказались против немедленного вмешательства. Слабость русского флота и сухопутных сил на Дальнем Востоке была основным сдерживающим фактором.

Совещание приняло решение усилить русскую эскадру в Тихом океане так, чтобы "наши морские силы были по возможности значительнее японских". Министерству иностранных дел было поручено попытаться "войти с Англией и другими европейскими державами, преимущественно с Францией, в соглашение относительно коллективного воздействия на Японию в том случае, если бы японское правительство при заключении мира с Китаем предъявило требования, нарушающие наши существенные интересы. При этом министерство иностранных дел должно иметь в виду, что главная цель, которую мы должны преследовать, - это сохранение независимости Кореи" [53, 1932, т. 52, с. 67-74].

Переговоры с Лондоном и Парижем выявили совпадение взглядов на будущее Кореи: она должна сохранить независимость.

В конце 1894 г. и начале 1895 г. японская печать шумно требовала похода на Пекин, свержения цинской династии, ограничения деятельности западных держав и подчинения Северного Китая Японии. Военщина разделяла эти взгляды.

Английский, французский и русский посланники сделали японскому министру иностранных дел Муцу Мунэмицу идентичные заявления о необходимости соблюдать "умеренность". Особенно они предостерегали его от последствий похода на Пекин. М. А. Хитрово неоднократно в беседах с Муцу говорил об опасности переворота в Пекине. Ликвидации цинской монархии не хотела и Япония. Она также боялась народного восстания, которое смело бы всю систему неравноправных договоров. Японцы сами планировали навязать Китаю такие соглашения.

Совместными выступлениями трех великих держав японское правительство было встревожено. Его политика базировалась на англо-русских противоречиях, поэтому оно постаралось успокоить Англию и Россию, чтобы не допустить дальнейших совместных акций.

15 февраля 1895 г. Муцу Мунэмицу официально заверил русского посланника, что Япония не имеет намерений вести войну "до распада Китая или падения династии" и не будет задевать интересы иностранных капиталистов, в частности русских торговцев чаем. В первый раз Муцу приоткрыл завесу над тайной содержания тех требований, которые Япония намерена предъявить Китаю. Муцу Мунэмицу сообщил М. А. Хитрово, что Япония потребует от Китая возмещения военных расходов и территориальных уступок [53, 1936, т. 46, с. 32]. В Петербурге и не подозревали, что захватнические устремления Японии простираются куда дальше - к захвату Порт-Артура и Ляодунского полуострова.

Под угрозой нового японского наступления в Пекине были вынуждены согласиться па территориальные уступки. Только тогда, 21 февраля, японский посланник в Петербурге Ниси Токудзиро сообщил директору Азиатского департамента министерства иностранных дел России В. В. Капнисту, что Япония потребует у Китая Порт-Артур или Вэйхайвэй, заключения торгового договора на условиях, аналогичных договорам с западными державами, и признания независимости Кореи. Ниси "обосновывал" эти требования утверждением, что Китай, по всей видимости, будет готовиться к реваншу и Японии необходимы эти крепости для обороны. Ниси просил не сообщать эту информацию другим державам (см. [238, с. 676]).

Не зная реакции других держав на японские требования и опасаясь обострения отношений с Японией, в Петербурге более месяца не могли определить линию своего поведения. Русская дипломатия ограничилась общим советом Китаю и Японии заключить мир.

Новый министр иностранных дел России А. Б. Лобанов-Ростовский, назначенный на этот пост в марте 1895 г., решил прежде всего выяснить, может ли Россия рассчитывать на поддержку других держав в случае, если она потребует от Японии отказа от притязаний на Порт-Артур.

В Лондоне решили воздержаться от участия в выступлении против Японии. Английское правительство считало, что японские требования более всего нарушают интересы России. Выступление русского правительства в пользу Китая резко ухудшит русско-японские отношения, что позволит Англии более активно использовать Японию против России.

Русский министр предложил Франции и Германии совместно заявить протест японскому правительству: аннексия Порт- Артура на долгое время станет для Японии препятствием к восстановлению добрых отношений с Китаем и будет постоянной угрозой миру в Восточной Азии.

Французское правительство явно боялось ввязываться в конфликт на Дальнем Востоке. Французские империалисты в эти годы развернули широкую экспансию в Африке и на Мадагаскаре. Париж колебался.

Но 8 апреля А. Б. Лобанов-Ростовский получил безоговорочно положительный ответ из Берлина. Вильгельм II заявлял о согласии немедленно предпринять демарш в Токио одновременно с Россией. Германская дипломатия рассчитывала усилить влияние Германии на Дальнем Востоке и подготовить почву для захвата военно-морской базы на китайском побережье.

После согласия Германии Франция не могла отказать своему союзнику - России в поддержке, хотя и продолжала колебаться. В этих условиях 11 апреля было созвано особое совещание для обсуждения вопроса о позиции России. На совещании была принята программа министра финансов С. Ю. Витте: не допустить Японию на материк и получить от Китая уступки без прямого захвата Россией каких-либо территорий на Дальнем Востоке. С. Ю. Витте исходил из того, что для России выгоднее иметь соседом "сильный", но "неподвижный" Китай, чем быстро усиливающуюся и крайне агрессивную Японию (см. [108а, т. 1, с. 38-39, 46]). Выступление в защиту Китая и против Японии давало возможность соединить железнодорожное и финансово-экономическое проникновение в Китай с укреплением политического влияния России. Попытку Японии захватить Ляодунский полуостров С. Ю. Витте рассматривал как непосредственную угрозу Сибирской железной дороге и экономическим и политическим планам России в этом районе.

С. Ю. Витте был уверен в том, что японцы не остановятся на захвате Ляодунского полуострова и будут добиваться полного господства над Китаем. "Если мы,- говорил он,- теперь допустим японцев в Маньчжурию, то для охраны наших владений и Сибирской дороги потребуются сотни тысяч войска и значительное увеличение нашего флота, так как рано или поздно мы неизбежно придем к столкновению с Японией. Он настаивал на "активном образе действий теперь же и, не стремясь пока к исправлению... амурской границы", требовал "заявить решительно, что мы не можем допустить занятия Японией Южной Маньчжурии и что в случае невыполнения нашего требования мы будем вынуждены принять соответствующие меры". С. Ю. Витте, учитывая обещанную поддержку со стороны Германии и Франции, надеялся, что "до войны дело не дойдет" [53, 1932, т. 52, с. 80-81].

Его поддержали военный министр П. С. Ванновский, управляющий морским министерством Н. М. Чихачев и, что особенно важно, А. Б. Лобанов-Ростовский.

В своем выступлении министр иностранных дел признал, что "на дружбу Японии ни в коем случае рассчитывать нельзя" и: что "предпринятая ею война направлена не столько против Китая, сколько против России, а затем и всей Европы".

"Заняв Южную Маньчжурию, японцы не остановятся на этом, а, несомненно, будут развивать свою колонизацию далее по направлению к северу" [53, 1932, т. 52, с. 80].

Совещание постановило: 1) добиваться сохранения статус-кво на севере китайской империи, а в случае отказа Японии возвратить Китаю Южную Маньчжурию "объявить японскому правительству, что мы оставляем за собой свободу действий"; 2) сообщить европейским державам и Китаю, что, "не стремясь со своей стороны ни к каким захватам, мы считаем необходимым для охраны своих интересов настаивать на отказе Японии от занятия Южной Маньчжурии" [53, 1932, т. 52, с. 81].

Между тем 17 апреля был подписан Симоносекский мирный договор между Японией и Китаем, который имел грабительский и унизительный для Китая характер. Китай признавал полную независимость и суверенитет Кореи, передавал Японии "в вечное владение" Ляодунский полуостров с портами Порт- Артур и Далянь (Дальний) по линии от устья р. Ялу до Инкоу и устья р. Ляохэ. К Японии переходили также о-ва Тайвань и Пэнху. Китай обязывался выплатить Японии "в качестве возмещения военных расходов" 200 млн. лянов, заключить новый договор о торговле и мореплавании, а также о пограничных сношениях и торговле на основе договоров, существующих между Китаем и европейскими государствами (т. е. неравноправные договоры); Китай обязывался также открыть четыре новых города; японцам разрешалось в открытых городах и портах заниматься промышленной деятельностью, ввозить машины, назначать своих консулов и т. п. (см. подробно [276, с. 537-539]).

23 апреля посланники России, Германии и Франции в Токио потребовали от Японии отказа от Ляодунского полуострова.

Японское правительство опасалось вмешательства со стороны других держав. Премьер-министр Ито Хиробуми 27 января 1895 г. на совещании по выработке условий мирного договора говорил: "Нет никаких гарантий, что опубликование условий мира не повлечет за собой вмешательство третьей стороны. Более того, есть все основания полагать, что такое вмешательство неизбежно" [150, с. 184].

Однако японское правительство не ожидало совместного выступления трех мощных держав. Начав войну с Китаем,, японская дипломатия не подготовила ее политическую и дипломатическую стороны. Самурайская военщина упивалась успехами в борьбе против разложившейся Цинекой империи. Рассчитывая на поддержку США и Англии, японские правящие круги полагали, что другие державы не осмелятся всерьез противиться ее захватам в Китае.

Японская дипломатия лихорадочно стала искать выхода из положения. Японский посланник в США Курино получил указание обеспечить поддержку Вашингтона. США обещали содействие, но в рамках объявленного нейтралитета [150, с. 253]. Неутешительным был и ответ из Лондона: английское правительство неизменно остается при своем решении не вмешиваться в события. Опасаясь разгрома японского флота, английское правительство посоветовало токийскому кабинету занять умеренную позицию.

Все это можно расценивать как крупное дипломатическое поражение Японии. Удостоверившись, что поддержки со стороны других держав нельзя получить, а Россия настроена весьма решительно, Япония вынуждена была уступить. Стараясь "спасти лицо", японское правительство оговорило свою уступку тем, что Китай предварительно ратифицирует договор, а затем Япония публично заявит о готовности смягчить условия мира.

10 мая японское правительство заявило о возвращении Китаю Ляодунского полуострова. Оно еще выторговало у Китая дополнительное денежное вознаграждение в сумме 30 млн. лянов. Согласие Японии на требование трех держав было обеспечено прежде всего военными мероприятиями, осуществленными Россией, и готовностью царского правительства начать военные действия (невзирая на недостаточность сухопутных войск). Вначале Россия могла выставить против Японии не более 12-15 тыс. солдат. Через четыре-пять месяцев, после проведения мобилизации,- до 50 тыс. Силы весьма незначительные. Лучше был подготовлен флот. Россия существенно усилила свою эскадру на Тихом океане. На соединение с Тихоокеанской эскадрой еще в январе 1895 г. был направлен броненосец и крейсер под командованием вице-адмирала С. О. Макарова.

На Дальнем Востоке находились также французские (крейсер) и германские (2 крейсера) военно-морские корабли, хотя их командование и не проявляло рвения в подготовке совместных действий против японского флота.

В Чифу в начале мая было сосредоточено 15 русских кораблей. Ожидался подход еще 7 судов. Всего эскадра располагала броненосцем, 8 крейсерами и 13 другими судами общим водоизмещением в 52 тыс. т. Японский флот имел свыше 30 кораблей, но русская эскадра располагала более мощными бронированными судами и крупнокалиберной артиллерией. Русская эскадра могла нарушить морские коммуникации японской армии на континенте, которая к тому же оказалась в сложных условиях: свирепствовала холера, запасы снаряжения были на исходе. Эти обстоятельства предопределили согласие японского правительства пойти на уступку трем великим державам (см. 1238, с. 702-704]).

Русская дипломатия добилась эффективной победы. Возврат Китаю Ляодунского полуострова с Порт-Артуром имел первостепенное стратегическое значение в борьбе русского империализма за расширение своего влияния на Дальнем Востоке.

Японская дипломатия потерпела поражение, не сумев правильно учесть расстановку и соотношение сил на мировой арене.

Руководитель японского внешнеполитического ведомства, министр иностранных дел Муцу Мунэмицу, в своих "Записках верноподданного" пытается объяснить свою неудачу обстоятельствами внутреннего положения в стране: разгар шовинистических настроений, охвативших Японию. Правительство, утверждает Муцу Мунэмицу, пошло на эти уступки потому, что "правильно расценивало и учитывало положение, создавшееся внутри страны... В конечном счете мы продвинулись до тех границ, до которых было возможно, и остановились там, где нельзя было не остановиться" [150, с. 140-142].

Япония могла праздновать победу, хотя ей и был нанесен дипломатический удар,- Корея полностью была избавлена от китайского влияния. Огромная контрибуция явилась стимулом для развития японской экономики и строительства вооруженных: сил.

Договор о торговле и мореплавании с Китаем, подписанный в июле 1896 г. на неравноправных условиях, дал возможность Японии принять участие в освоении колоссальных китайских рынков. Расчеты же японских капиталистов на безраздельный контроль над Кореей оказались нереальными. Япония была вынуждена отказаться от монопольного положения, которого она добилась в период японо-китайской войны. Японские лидеры не учли острую ненависть корейского народа к японским захватчикам. Организованное японцами убийство королевы Мин (в октябре 1895 г.), возглавлявшей антияпонскую группировку, лишь на время позволило японским ставленникам захватить власть.

Сторонники русской ориентации во главе с королем в марте 1896 г. сумели создать правительство, пользовавшееся более широкой поддержкой в стране. Японцы вынуждены были отступить. Последовавшие одно за другим в 1896 г. русско-японские соглашения, подписанные сначала дипломатическими представителями К. И. Вебером и Комура Ютаро в Сеуле, а затем (расширенные и дополненные) - министром иностранных дел России А. Б. Лобановым-Ростовским и японским маршалом Ямагата Аритомо в Петербурге, определили совместный русско-японский протекторат над Кореей (тексты соглашений см. [72а, с. 290-291, 295-296]).

Предложение Японии разделить Корею на сферы влияния но 38-й параллели не нашло отклика со стороны России. Влияние русского империализма в Корее стало преобладающим. Усилились позиции России и в Китае. Предоставив Китаю заем на покрытие расходов по уплате контрибуции Японии, русский финансовый капитал значительно усилил свои позиции в Китае. В конце 1895 г. был основан Русско-Китайский банк, получивший широкие полномочия по финансированию деятельности китайских властей, хранению налоговых поступлений, получению железнодорожных и иных концессий по всей территории страны. Значительную роль в создании и деятельности банка играл французский капитал. Возрастание роли французского капитала в дальневосточной политике России содействовало переходу России к активной экспансии на Дальнем Востоке (см. [212, т. 2, с. 327]).

В июне 1896 г. в результате переговоров С. Ю. Витте с Ли Хунчжаном по инициативе китайской стороны был заключен Московский договор об оборонительном союзе против Японии. Основной задачей русско-китайского оборонительного союза было предотвращение нового вторжения Японии на континент. По условиям договора каждая из сторон должна была прийти на помощь другой стороне в случае нападения Японии на Китай, Корею или восточноазиатские владения России. Стороны обязывались не заключать мира без взаимного согласия. Для облегчения подвоза русских войск при выполнении договора Китай соглашался на сооружение железной дороги через Северную Маньчжурию на Владивосток. Дорога, таким образом, соединяла Забайкалье с Владивостоком почти по прямой линии. Постройка и эксплуатация дороги предоставлялись Русско-Китайскому банку [212, т. 2, с. 328]. Для сооружения и эксплуатации дороги банк учреждал Акционерное общество Китайской Восточной железной дороги. Общество освобождалось от пошлин и налогов, ему предоставлялась вдоль дороги "полоса отчуждения". Практически общество существовало на средства русского правительства.