Нанива - "Быстрые волны"

Город - это не стены, а люди, живущие в нем, гласит древнее изречение. С этим нельзя не согласиться. В то же время городские стены - хотя и безмолвные, однако весьма красноречивые свидетели уровня развития общества - нередко единственные и последние следы исчезнувшей культуры. Стены затонувших греческих колоний, Карфагена, Помпеи, разрушенных городов Ассиро-Вавилонии и древней Бактрии, среднеазиатских дворцов и караван-сараев... Камень и кирпич, песчаник и мрамор, мозаика и росписи этих стен, намного пережившие своих строителей, становятся для потомков бесценным источником исторических познаний, увлекательной эпопеей о некогда цветущих, а затем разрушенных или покинутых городах.

Тем не менее руины, свидетели прошлого, оказывается, "привилегия" далеко не каждого, даже большого, поселения. На земле существовали города, государства и цивилизации, исчезнувшие бесследно. В этой связи интересна судьба древних японских городов.

Островное положение Японии спасало страну от нападения кочевников, хранило от разрушительных нашествий, стирающих государственные границы и уничтожающих независимость целых народов. Географическая изолированность страны определила отсутствие в городах крепостных стен, каких-либо фортификационных укреплений, гарантирующих их безопасность. Если и возводились сооружения, то в большинстве случаев это были земляные валы и глубокие рвы, которые наполнялись водой. Они словно прорезали, секли городскую застройку на отдельные участки и оказывались важнее громоздких каменных бастионов, так как только таким способом можно было защититься от главного врага японского города - пожаров.

Особенность японских городов заключалась в том, что они строились из дерева. Конечно, практика строительства из камня уже была знакома древнейшему национальному зодчеству, но особые климатические условия - сильная жара и высокая влажность, в частности в сезон дождей, когда всё в доме нередко покрывалось плесенью, - предъявляли к жилым сооружениям свои требования. Жилище необходимо было проветривать, ему не хватало солнца. Поэтому дома здесь строили не из камня, а из дерева, "сухого", "дышащего" материала, пропускающего воздух. Каркасная структура такого дома, опирающегося не на сплошной фундамент, а на сваи, была определена особенностями природных условий архипелага и соответствовала им. При сооружении зданий приходилось принимать во внимание землетрясения (примерно четыре толчка в день). В результате создавались легкие, но устойчивые конструкции, каркасные "скелеты" сооружений "пружинили" при толчках, а также позволяли быстро собирать дом после разрушений.

Все сооружения в японских городах - храмы и мосты, дворцы и жилища простолюдинов, торговые ряды и склады для риса - возводились из дерева. Поэтому во время пожаров огонь стремительно и почти беспрепятственно пожирал деревянные постройки. В результате город сгорал дотла. Много городов, в том числе прекрасных столиц, таких, как знаменитая Камакура (1192-1333), исчезли бесследно. В нынешней столице Японии - Токио пожары дважды уничтожали две трети застройки. От уникальных храмов, великолепных дворцов с драгоценным декором, целых торговых районов за несколько часов оставались лишь пепелища. На месте прежних, превратившихся в пепел жилых кварталов, резиденций и укреплений сооружались новые. Подобную историю имеет и Осака, бывшая Нанива - древняя резиденция японских царей, возникшая задолго до первой столицы Японии - Нара (710 г.). Много раз город исчезал и, словно Феникс из пепла, снова возрождался на прежнем месте. Так продолжалось до тех пор, пока в средневековье он не превратился в крупнейший экономический центр страны.

В японских документах первое упоминание о существовании поселения на месте современного Осака относится к 320 г. н. э. Еще задолго до этого времени побережье и залив, где впоследствии возник Осака, были известны не только племенам центрального района, Хонсю, но и воинственным представителям Кюсю, двигавшимся на север вдоль берегов Сэто найкай (Внутреннего Японского моря).

Согласно "Нихонсёки" (720 г.), одному из первых письменных памятников Японии, легендарный император Дзимму во время похода в центральную часть Хонсю, где основал государство Ямато, останавливался со своим войском для отдыха на берегу этого залива. "Я пришел в Нанива но саки (мыс Нанива. - Г. Н.), где было бушующее море. Я назвал эту страну Намихайя но куни ("Страна бурных вод")^*. Далее Дзимму поднялся вверх по течению широкой реки, дошел до селения Кусакамура и, столкнувшись с сопротивлением местных жителей, повернул назад и уже по морю отправился далее на юго-восток. Существует и такая версия, будто название города произошло от древнего слова, похожего на Нанива, означавшего "море, изобилующее рыбой"^**. Сведения об "эре богов", доисторическом периоде Японии, так же как и о деятельности первого "земного" императора Дзимму, заимствованы из мифологии и поэтому не могут считаться абсолютно достоверными. Но, как известно, в любом мифе художественный вымысел со всеми его зачастую сложными и неожиданными поворотами обычно основывается на реальных фактах. Так и в мифе о Дзимму отразилась действительная картина похода южных племен в Центральную Японию.

^*(Ямасаки Тоёко, Миямото Матадзи и др. Осака. Осака - Токио. 1973, с. 177.)

^**(Ямасаки Тоёко, Миямото Матадзи и др. Осака. Осака - Токио. 1973, с. 177.)

Исследования раннего периода истории страны показывают, что заселение и создание этнического массива происходило путем смешения аборигенов с переселенцами с материка и южных островных территорий (современная Индонезия). Потоки переселенцев, двигаясь по японским островам, оседали в плодородных долинах, живописных местах Сэто найкай, наиболее благоприятных для рыбной ловли и судоходства. Одним из таких прекрасных уголков оказалась зеленая долина, огражденная с севера и северо-запада горами, изрезанная реками, берущими начало с окрестных холмов. Сэто найкай в этом месте врезалось в сушу глубокой, прихотливо изрезанной бухтой. Днем и ночью шумели здесь волны, мчались к берегу нескончаемой чередой и дробились о камни высокие валы. От морехода требовалось немалое искусство, чтобы пристать в этой бухте к берегу. Возникшее в дельте рек Ёдо и Ямато древнее поселение получило поэтическое название - Нанива, что означает "быстрые волны".

Район Кинки. На врезке Кинки и префектура Осака

Постепенно бухта Нанива меняла свой облик. Воды Ямато и Ёдо несли с окрестных гор плодородную землю. Ил оседал в русле. Образовались острова и множество рукавов. Так в бухте возникло немало островов. Одним из таких островов был большой Химэдзима, известный также как Нанива но Ясосима. Малые острова разделили бухту при впадении рек на три небольших залива - Мисимаэ, Кусакаэ и Наниваэ. Ежегодные намывы почв увеличивали территорию островов и мыса Нанива но Саки. Так и острова и мыс оказались самыми высокими точками на равнине Уэмати, расположенной к востоку от одной из водных артерий Осака - Хигаси Ёкобори.

Мы имеем немало свидетельств о жизни древней Нанива. Прежде всего это материальные предметы, найденные при археологических раскопках: каменные топоры и ножи, глиняные изделия - так называемая керамика дзёмон. Разнообразные сосуды и глиняные фигурки, изображающие людей и животных, - догу - датируются периодом с VII тысячелетия до н. э. по III в. до н. э. Например, керамика дзёмон - "веревочный узор" - получила свое название от своеобразного декора в виде отпечатка веревки. Эту керамику можно причислить к высокому искусству древних японцев, шедеврам периода неолита и энеолита. Немало изделий дзёмон, обнаруженных в районе древней Нанива, - интересные свидетельства особенностей отдельных периодов развития древней японской культуры.

Самыми ранними изделиями были неглазурованные сосуды, обожженные при сравнительно низкой температуре (400-500°С) на открытом воздухе. Все сосуды сделаны вручную. Они, как правило, остродонные, конусовидной формы, получены самым примитивным способом - путем накладывания жгута глины от днища вверх по спирали. Сосуды керамики дзёмон, найденные при раскопках в Нанива и ее окрестностях (современная Осака-фу), по техническим и декоративным приемам были выделены в особые категории и получили название по тому месту, где обнаружены. Такова керамика китасира-кава, ко, миятакэ, такэноути, касивара и т. д. С самых ранних и до позднейших форм, предшествующих более зрелому периоду японской культуры яёй, постигал древний японец разнообразные природные свойства глины. В свою очередь, это отразилось и на изменении простейших форм ранних сосудов дзёмон. С течением времени стали изготовляться сосуды, имеющие не только ритуально-магическое назначение. Соответственно теперь они были усложнены лепным декором из наложенных на изделие жгутов глины или поднимающимся на его края резным массивным кружевом с отверстиями и углублениями.

Известно, что ранние сосуды типа миятакэ, найденные в одиннадцати местах вдоль реки Ёсино, отличаются разнообразием орнамента, который нанесен на поверхность сосуда каким-то острым предметом (камнем или веткой). Поздние сосуды миятакэ - более пышные по декору и формам. Их гладкая темно-коричневая поверхность испещрена горизонтальными параллельными линиями. Чаши, кувшины и модели разнообразных кораблей имеют весьма торжественный облик. Чаши с изрезанными, угловатыми краями. У них сложный профиль. Накладной декор расширяет верхнюю часть сосудов и зримо сильно сужает их к днищу. Края этих глиняных изделий острые, с отверстиями и необычайно замысловатой вязью глиняного жгута. Создается впечатление, что фантастическая вязь декора не случайна, а представляет собой своеобразную систему магических символов, которые, в свою очередь, олицетворяют могущественные силы природы. Вероятно, эти сосуды, точно так же как и глиняные догу, служили ритуальным целям.

Другой тип керамики дзёмон - кусака характерен только для района древней Нанива (современная Осака-фу). Керамика типа кусака была найдена в раковинных кучах, чуть восточнее осакской городской окраины, причем в большинстве своем они состояли из раковин пресноводных моллюсков. Эти раковинные кучи - свидетельства поселений древних японцев, занимавшихся в тот период собирательством и рыболовством. Видимо, жители того древнего поселения существовали в основном не за счет морского промысла, а за счет сбора раковин и рыболовства в многочисленных реках. Керамика кусака - это темно-коричневый тонкий черепок, на котором скребком нанесен четкий и простой геометрический рисунок. Днище сосудов, как правило, намного уже, чем верхний край. Два других типа керамики, по которым можно представить дальнейший этап исторического развития Японии, и в частности района древней Нанива, - это сигасата и касивара, также получившие название от мест в современном Кансае, где были найдены. Оба типа относятся к позднему периоду дзёмон. "Веревочный узор" здесь выражен слабее, чем в сосудах кусака и миятакэ. Однако неправильная форма сосудов, густо-коричневый цвет, точно так же как грубовато-примитивный резной или накладной узор, придают этим изделиям неповторимость.

Наличие таких сосудов - разнообразных блюд, кубков, чаш - также подтверждает существование ритуальных действий, в которых отражены довольно сложные космогонические представления японцев той эпохи. Огромные, размером до метра, сосуды, по всей вероятности, должны были представлять модель всего мироздания. К этому выводу можно прийти, рассматривая декор, орнаментацию керамических изделий. Перекрещивающиеся линии, спирали и гибкие стебли свободно, но в то же время с видимой заданностью оплетают тулово сосудов и выступают как космогоническая символика, олицетворяющая земное и небесное начала, водную стихию и небесные светила. Появление в тот период астральных культов - это попытка познать окружающий мир и вселенную, обобщить, привести в соответствие взгляды на земной и небесный мир. Если в культе солнца, камней, астральном культе "отразилась одна сторона культуры неолита - стремление к упорядоченности явлений, цельности бытия, которые осознаются через священные ритуалы и мифотворчество, то в керамике, в творении рук человеческих, с особенной яркостью проявилась другая, не менее важная сторона - тяга к обобщению как средству достижения цельности и упорядоченности в изображении явлений мира"^*.

^*(Н. А. Иофан. Культура древней Японии. М., 1974, с. 20.)

Почти одновременно с керамическими сосудами дзёмон археологи обнаружили глиняные статуэтки - догу. Они поражают, завораживают редкой выразительностью и необычайно колоритны. У небольших глиняных фигурок обильная орнаментация на лице и по всему телу, огромные глаза, излучающие какую-то таинственную силу.

Ученые полагают, что это изображения различных божеств, олицетворяющих силы природы, которым в древности поклонялся человек. Глиняные фигурки закапывали в землю. Возможно, они были символом плодородия, даром матери-Земле. Данные свидетельствуют, что в конце периода дзёмон в богатом плодородными почвами районе Ямато, в долинах рек, впадающих в бухту Нанива, уже распространилось сельское хозяйство. Древний японец преклонялся перед непонятной для него силой земли и чудом прорастания зерна. Он поклонялся духу земли. Отсюда, видимо, и необычайное разнообразие догу, а затем и возникновение мифов о богине Земли и плодородия, о богине злаков и т. д.

Поздняя керамика дзёмон существовала одновременно с началом другого этапа японской культуры - яёй (примерно с I в. до н. э. по III в. н. э.), культурой земледельческой и характеризующейся появлением бронзовых, а затем и железных изделий. В районе Нанива в археологических изысканиях обнаружено немало керамики, изготовленной уже на гончарном круге. Обжиг тщательно промытой глины осуществлялся при более высокой температуре, поэтому черепок таких изделий тонкий и твердый. Почти на всей керамике яёй прослеживается четко выраженный оттенок утилитарности. Для дзёмон характерна изысканная декоративность, определяющая прежде всего эмоциональное восприятие этих изделий. Культура яёй - это сугубо бытовая хозяйственная утварь - сосуды для приготовления и хранения пищи. Они декорированы весьма сдержанно. Геометрический рисунок чаще всего нанесен механическим способом (лопаточкой или каким-то острым предметом при вращении гончарного круга).

Культура яёй - это не только керамика, но и работы по металлу. Осакский государственный музей искусств располагает коллекцией бронзовых литых колоколов - дотаку, найденных в Нанива и прилегавших к ней местностях. Одним из самых изящно орнаментированных, хотя и не из самых крупных, является дотаку, найденный в осакском районе Сидзёнаватэ. Когда-то бронзовые колокольчики, видимо, использовались для гона на охоте. Затем они приобрели культовое значение. Постепенно их размер увеличивался, форма удлинялась, поверхность все более заполнялась орнаментацией, магическими символами, на литьевых стыках стали появляться пышные украшения. Дотаку - не только свидетельство более высокой стадии развития человеческого общества, но и проявление каких-то новых процессов в мастерстве, в развитии раннего декоративно-прикладного искусства Японии.

Если сначала декор керамики дзёмон нес ритуальную нагрузку, то теперь, когда она стала сугубо утилитарной, магические функции перешли к дотаку. Сложный рисунок из разнообразных символов, встречающийся на керамике дзёмон, переходит на стенки изящных форм колоколов. Неширокий линейный рисунок, "веревочный" орнамент или узор "шнура" на ранних дотаку сменился росписью всей поверхности колокола в поздних изделиях, датируемых примерно III в. н. э. Расчлененный на двенадцать частей пересекающимися горизонтальными и вертикальными линиями, такой дотаку густо заполнен рельефом с изображением сцен из жизни животных, птиц, насекомых, а также охоты, рыбной ловли и т. д. Размер поздних дотаку (примерно до полутора метров) приближался к размеру ритуальной керамики дзёмон.

Персонификация божества, выражавшаяся в период дзёмон в виде глиняных фигурок человека - догу, не получила своего дальнейшего развития. Середина периода яёй ознаменовалась рождением и утверждением символов другого типа. Если для жителей древней Японии природа оставалась одушевленным существом, которому человек поклонялся, то теперь она стала воплощением таинственной силы божества - ками, принимавшего в разных случаях образ камня, дерева и т. д. Постепенно складывался целый пантеон синтоистских божеств, соблюдались разнообразные обряды, появлялись места поклонения божеству. Обычно это было небольшое возвышение, окруженное камнями (ивасака), в центре которого возвышался какой-нибудь необычайной формы камень-божество (ивакура). Впоследствии выделялось специальное огороженное место (сики). Там обитало божество. Это место засыпали мелкодробленым камнем, белой галькой, и оно рассматривалось как непременный атрибут сики, символизирующего само божество.

Японская историография называет III-V вв. н. э. периодом Кофун, или периодом курганной культуры. В разных районах Японских островов, в том числе и в обширной ее центральной части, возводились многочисленные курганы-гробницы. Эти подчас грандиозных размеров насыпные сооружения, так же как и менее значительные погребения, явились ценнейшим источником по истории древнего периода страны. Керамика, оружие, металлические орудия, найденные в курганах, говорят не только об уровне развития материальной культуры общества, но и о духовной жизни страны.

Развитой, отработанный до деталей культ предков предполагал не только торжественную погребальную церемонию, но, видимо, и специальное сопровождение - огромное количество предметов, обычно необходимых человеку при жизни, следовало за умершим в загробный мир. В курган помещались и одежда, и хозяйственная утварь, и разнообразная посуда, и даже еда. Наряду с подлинными здесь часто находили много каменных предметов, копирующих изделия из железа, бронзы, дерева и т. д., а также голубовато-серую, почти черную ритуальную керамику суэ с четкими формами, полученными на гончарном круге, и скупым геометрическим орнаментом.

Однако наиболее интересной частью курганных находок стали ханива - вид погребальной глиняной пластики, наглядно представляющей японское искусство периода курганной культуры.

Ханива в переводе значит "глиняный круг" или "глиняные цилиндры". Такое название они получили благодаря форме, приближающейся к цилиндру или усеченному конусу. Ханива из слегка обожженной неглазурованной глины найдены в большом количестве в гробницах и на курганах. Ученые считают, что ханива - это символические ритуальные сосуды, необходимые при погребальном обряде. Оградой из цилиндров-ханива обносились курганы по основанию и вокруг вершины. Очевидно, это делалось для того, чтобы предохранить их от осыпания. Обычай ограждать захоронения и священные места встречается не только у японцев. Эти традиции периода Кофун сохраняются в Японии и в наши дни. Священное пространство синтоистского храма окаймляют оградами, в которые ведет система ворот.

Кроме простых, неорнаментированных цилиндров под ханива понимают также и скульптурные изображения воинов, музыкантов, слуг, актеров и т. д. (множество мужских и женских фигурок в разнообразных одеждах и позах), а также изображения домашних и диких животных. На вершинах многих курганов обнаружены сделанные из обожженной глины модели жилищ или храмов того времени. Ученые их называют ханива. В курганах, относящихся к III-IV вв., глиняную модель храма-жилища нередко окружают другие модели ханива: амбары, житницы и прочие подобного типа сооружения. По ним можно представить уровень техники и мастерства строителей той эпохи.

Ханива, найденные в районе раскопок в Нанива и других местах, позволяют выделить до десяти типов архитектурных сооружений: храмы, жилища простолюдинов и аристократов, здания с разнообразной конфигурацией и покрытием крыш, одноэтажные, двухэтажные, массивные и легкие, на сваях и фундаментах, жилища, в которых легко угадывается распространенный в более поздний период прием строительства, при котором стены делались из смеси глины с измельченной соломой и укреплялись прутьями. Глиняным изделиям свойственна четкая композиция. Они являются прекрасной иллюстрацией жизни и быта того времени, одежды, воинского снаряжения, украшений, доспехов, атрибутов жреческого действа и даже музыкальных инструментов. Принимая во внимание, что каждая фигура имела точную социальную принадлежность (воины, жрецы, простолюдины и аристократы) и соответствующие приметы (одежда, атрибуты и т. д.), ученые предположили: ханива не только должны были укреплять курган от осыпания, но и несли ритуальную нагрузку.

В "Нихонсёки" описывается происхождение ханива, изображающих людей. В древние времена существовал обычай вместе с умершим правителем погребать его челядь и приближенных": "В районе его могильника живьем были погребены его приближенные. Несколько дней они не умирали, а плакали и стенали день и ночь... Император, слушая их плач и стенания, опечалился и сказал своим советникам: "Жаль заставлять тех, кто любил кого-нибудь при жизни, следовать за ним и после его смерти... Подумайте, как бы приостановить следование за умершим"?"^*.

^*(М. В. Воробьев. Древняя Япония. М., 1958. с. 72.)

Решение было найдено придворным Номи но сукунэ. Он вызвал из провинции Айдзумо сотню хайя (рабочих-лепщиков) и приказал им вылепить фигурки людей в разнообразных одеждах - мужчин, женщин, воинов, крестьян, придворных, животных и птиц, различные предметы и атрибуты, которые разместили рядами вокруг основания кургана.

Так древний документ объясняет появление ханива. Однако есть предположение, что легенда, цитируемая "Нихонсёки", китайского происхождения, так как в Китае в погребениях глиняная пластика всегда находилась внутри курганов, в Японии же, как правило, только снаружи.

Кроме того, в Китае археологически засвидетельствованы курганы - погребения царей, в которых действительно найдены останки массовых человеческих и конских жертвоприношений. Позже эти жертвоприношения заменяются глиняными изображениями. В Японии же погребения с человеческими жертвоприношениями вообще не обнаружены.

Курганная культура (по всей стране археологами обнаружено более десяти тысяч курганов) оставила огромное количество предметов. Здесь и оружие, и украшения, и керамика, и бронзовые зеркала, и ханива и др. Для исследователя они прекрасный источник по истории материальной культуры, идеологии и искусства того периода. Прежде всего это относится к району древней Нанива, где обнаружено не только значительное количество погребений, но и самые крупные сооружения эпохи Кофун.

После второй мировой войны во время раскопок на территории современного Осака были обнаружены остатки сооружений, относящихся к III-IV вв., когда Нанива того периода и в устной традиции, и в первых письменных памятниках упоминается уже как поселение городского типа и как столица, царская резиденция, где были сосредоточены органы власти древней Японии. По дошедшим до нас преданиям в IV в. в Нанива было создано немало значительных сооружений - великолепных храмов, дворцов и величественных усыпальниц.

Тем не менее конкретных сведений об архитектурных памятниках того периода (к тому же неоднократно претерпевавших перестройки) чрезвычайно мало. Можно предполагать, что, по всей вероятности, города во II-V вв. на северо-восточной части острова Кюсю и юго-западном Хонсю мало отличались от крупных поселений племени ямато. Первым крупным городом древнего периода Японии был Нара, с самого начала застраивавшийся по плану, заимствованному из Китая и воспроизводившему в деталях архитектурные каноны и планировку китайской столицы Чанъани. О Нанива подробных данных в нашем распоряжении нет. Неизвестно, был ли этот город столь точно ориентирован по странам света и разделен на императорскую и общегородскую части, как Нара, имел ли строгое членение на кварталы, был ли обнесен стеной на манер китайских городов. Тем не менее в результате археологических раскопок, произведенных в послевоенные годы, в распоряжении ученых оказались интересные материалы о различных сооружениях той эпохи. Это позволяет предположить полную ориентацию города и деление его на части.

Карта-схема г. Осака

Так, стало известно, что на том же месте, где в современном Осака расположен Осакский замок - гордость города, возвышались дворцы, богатые резиденции царей Одзина и Нинтоку. В более поздний период были выстроены дворцы трех императоров Японии - Котоку (597-654), Тэмму (631-686) и Сёму (724-748). В этих дворцах, развалины которых обнаружены при раскопках восточной части Осака, в Хоэндзака-мати, двор принимал корейских послов. Однако, по свидетельству историков, землетрясения, пожары и войны уничтожили древний город - остались лишь руины в центральной, возвышенной части бывшего поселения, которое отмечено сегодня как Хоэндзака-мати - "место исторической ценности". Некоторые сооружения спустя много времени были восстановлены. При этом принимали во внимание как устную традицию, планы, так и их описания. Такова судьба храма Ситтенодзи, построенного принцем Сётоку (574-622). Этот храм пережил многочисленные пожары и реконструкции. Раскопки, начатые в 1954 г. в Намба, одном из самых оживленных районов сегодняшнего Осака, принесли с собой множество открытий. Там были обнаружены развалины огромного дворца, строительство которого приписывается императору Сёму, дата сооружения определяется 726 г.

В поисках местоположения дворцовых зданий археологи опирались на указания первых письменных памятников. В десяти документах, в том числе в "Нихонсёки", "Тонихонсёки", "Манъёсю", материалах храма Тодайдзи, Тонангин, описываются планы и сооружение торжественных монументальных дворцов с пышными интерьерами. Территория дворцового комплекса в Нанива начинается в современном Осака от кварталов Косёро-мати и Тэраяма-мати и идет на север до Хоэндзака-мати. Здесь, в восточной части современной городской застройки, ведутся раскопки главного сооружения дворца Сёму - Дайгокудэн.

Дворцовые галереи, протянувшиеся с востока на запад на двести шестнадцать метров, восстановлены и дают представление о грандиозных масштабах строительства в те далекие времена. На юге, недалеко от главного здания, обнаружены фундамент и углубления для свайных конструкций другого дворца - Коадэн. С помощью радиоуглеродного анализа был определен возраст древних сооружений Нанива. Установлено также, что территория дворцового комплекса Сёму занимала шесть с половиной квадратных километров.

Внешний вид и обстановку дворца можно представить по храму Сёсоин (Нара), построенному несколько позже, когда создавалась древняя столица Японии. События 645 г. (в японской историографии их принято называть переворотом Тайка^*) - это не только результат борьбы трех сильнейших родов за власть, но и социально-экономическая революция. Победившая коалиция родов Сумэраги и Накатоми содействовала созданию и расцвету новой культуры в период огромного влияния китайской и индийской цивилизаций, бурным потоком хлынувших вместе с буддизмом на Японские острова.

^*(В результате реформы Тайка была осуществлена централизация государства. Реформа способствовала укреплению феодальных отношений, ставших господствующими во второй половине VII в. Введена заимствованная из Китая земельная система хандэн. Землю объявили собственностью государства. Крестьяне получили в пользование подушные наделы, представители правящего класса - ранговые и жалованные императором земельные участки.)

Академик Н. И. Конрад, исследуя нарский период истории Японии, дает интересные сведения, реконструирующие в отдельных аспектах время правления Сёму: "Нарский храм Сёсоин, хранящий всю обстановку дворца времен Сёму (724-748), завещавшего все свое имущество монастырю Тодайдзи, является лучшим свидетельством высоты этой культуры. Трудно себе представить большее великолепие и изящество, художественную законченность всех этих многочисленных предметов дворцовой обстановки и обихода. И по этим предметам мы видим, что японцы тех времен знали вещи не только китайского происхождения, но и индийского, более того - вещи персидские и арабские. Китай времен VII-IX вв. представлял одну из самых культурных, если не самую культурную страну в мире и впитал в себя все ценное из культуры индийской и даже более отдаленных стран - Персии и Арабского государства. И этот Китай перенес все это богатство в Японию. Но Япония и непосредственно получала кое-что из Индии. Среди предметов Сёсоин есть, как уже упомянуто выше, многие вещи индийской работы... Таким образом, японцы этих лет оказались связанными с самой богатой, мощной и блестящей культурой окружающего их мира... Ошибочно считать, что эти японцы были еще полуварварами"^*.

^*(Н. И. Конрад. Японская литература. М., 1974, с. 123-124.)

Свидетельством высокой культуры и экономической силы в Ямато древней социальной организации служит другое сооружение - грандиозный курган-мавзолей первой половины V в., расположенный в настоящее время в восточной части соседнего с Осака города Сакаи. До сих пор этот мемориальный комплекс приписывался царю Нинтоку. В Кодзу, маленьком городке под Осака, есть синтоистский храм Кодзугу, основателем которого считается также Нинтоку. Этот царь якобы имел блестящую резиденцию в Нанива.

Однако исторические исследования последних лет ставят под сомнение существование представителя династии с таким именем. Более определенными считаются сведения о царе Одзин, который неоднократно упоминается в китайских документах под именем Хомуда. В древней Нанива сохранилась приписываемая ему гробница. Тем не менее, может быть, грандиозное мемориальное сооружение восточнее современного Осака представляет собой захоронение того же Одзина - сына легендарной японской императрицы Дзингу, а Нинтоку - посмертное имя одного из членов царской фамилии, похороненных в кургане? Сегодня ответить на эти вопросы трудно. Сейчас ученые высказывают сомнение в правильности существовавшего до сих пор толкования мемориального комплекса.

Мавзолей Нинтоку. Вид сверху

Эта проблема, связанная с дальнейшими археологическими раскопками и длительным историческим анализом всех данных, видимо, решена будет нескоро. Однако известно, что величественное сооружение, считающееся мавзолеем Нинтоку, превосходит по размерам не только все прочие усыпальницы на территории Японии, но и пирамиды древнего Египта. Это сооружение - одно из самых величественных в мире и занимает площадь в четыреста шестьдесят тысяч квадратных метров. Его окружность - две тысячи семьсот метров. Поскольку климатические условия страны диктовали необходимость строительства из дерева, а срок службы деревянных сооружений определялся строителями в двадцать лет, то значительные здания и комплексы (например, храмы сложнейших конструкции и декора) каждые двадцать лет воспроизводились по первоначальным чертежам с величайшей точностью Однако при сооружении мавзолея Нинтоку использовалась также и каменная кладка, что, несомненно, определило большую долговечность комплекса. Двенадцать усыпальниц, двенадцать полуразрушенных гробниц, неоценимых осколков прошлого, через четырнадцать столетий донесли до потомков свидетельства проделанной грандиозной работы и тайны, еще ждущие расшифровки. Комплекс строился двадцать лет.

Искусствоведы пишут, что комплекс похож с самолета на замочную скважину. В действительности сходство есть, но все же весьма относительное. Контур комплекса похож на лежащую на водной глади огромную подкову, прорисованную с геометрической точностью и четкостью. Силуэт подковы образован двумя параллельно идущими насыпями - лентами земли, засаженными высокими деревьями. Понизу подкова соединена также двумя лентами земли, параллельно друг к другу расположенными островами. Создалась замкнутая композиция, в центре которой посередине водного пространства - остров с усыпальницами. Сложная форма острова складывается из квадрата и круга. Безупречная геометрическая форма комплекса просматривается лишь с высоты, вблизи мавзолей кажется огромным зеленым холмом, окруженным водой. Если при взгляде на египетские пирамиды, гордо возвышающиеся над пустыней, прежде всего бросается в глаза их рукотворность, то в гробнице Нинтоку - не противопоставление природе, а единение с ней.

В процессе археологических изысканий на территории мемориального комплекса площадью всего в триста восемьдесят квадратных метров обнаружено около двадцати тысяч ханива. Поражают огромным разнообразием типов, изобилием сложных замыслов, удивительной выразительностью художественного языка ханива из Нинтоку. Здесь воины изображены в полном боевом снаряжении - в тяжелых шлемах и латах, в кирасах, со щитами и без них, с колчанами и луками, в воинственных позах. Мужские и женские фигурки из кургана Нинтоку - простолюдины и аристократы, жрецы и жрицы отличаются динамичностью поз и редкой выразительностью лиц. В каждом отдельном случае - свой разрез миндалевидных глаз, придающий индивидуальность облику.

Особое внимание художник уделял тщательному моделированию надбровных дуг, подбровья и носа. Все это создает стилистические особенности ханива. Приемы, которыми пользовались древние хайя, были просты, но эффективны. Острым стеком намечались глаза и рот, затем глина вынималась. Такой примитивный метод придавал неожиданную выразительность не только глазам, увеличенным, широко раскрытым, но и выражению лица. Оно менялось в зависимости от того, как располагались глаза, от близости или удаления их от переносицы, приподнят ли или опущен был внутренний или наружный угол глаза. Индивидуальный живой облик лица часто создавался своеобразным приемом лепки надбровья - в нижней части лба накладывался глиняный валик и разминался пальцами до тех пор, пока не создавались нужного вида переносица и веки. Подобный метод характерен для мастеров Японии, создававших средневековые театральные куклы.

Примечательно, что бесконечное разнообразие фигурок ханива - многочисленные животные (лошади, собаки, обезьяны, слоны, кабаны, олени, птицы, насекомые), так же как и предметы - дома, лодки, столы, стулья, оружие, домашняя утварь - и, наконец, изображения человека были работой не отдельных талантливых скульпторов-одиночек, неторопливо лепивших свои произведения с натуры. Сотни и тысячи глиняных цилиндров, располагаясь рядами (фигурки ханива внутри полые), должны были укреплять могильный курган. Поэтому приходилось в спешке и суматохе за очень короткий срок воспроизводить формы по памяти, осуществляя "массовое производство" ханива.

Удивительно, что изделиям, не проходившим тщательной обработки деталей и рассчитанным на обзор издали, все же присуща экспрессия и незначительный, но важный в создании художественного образа декор. Так, например, одна из часто встречающихся в кургане Нинтоку скульптур животных - конь - отличалась краткой, но выразительной характеристикой. Он изображался в сбруе, с седлом и круглыми стременами. Поводья украшались бубенчиками. В то же время тело и ноги, уши и голова изображались очень обобщенно, в виде простых глиняных цилиндров. Несмотря на небольшой, как правило, размер (от двадцати пяти до ста двадцати четырех сантиметров) и довольно легкий вес полых изделий, фигуры ханива производят монументальное впечатление. Изъятие глины изнутри производилось стеком или острой лопаточкой. Если бы фигуры лепились сплошными, при загрузке печи огромным их количеством они высыхали бы медленно и трескались при обжиге.

В Осакском государственном музее искусств хранится немало экземпляров наиболее известных ханива из раскопок комплекса Нинтоку. Их фотографии обошли страницы многих журналов мира. Это так называемая "Придворная дама" из кургана Нинтоку и множество фигур воинов, жрецов и жриц. По сравнению с другими ханива облик "Придворной дамы" отличается изысканностью. Выразительная лепка создает утонченный образ молодой женщины с высокой прической, изящно уложенным на лбу локоном, тонкими чертами лица.

Пожалуй, наиболее колоритными и весьма детализированными изображениями являются ханива жрецов и жриц. Часто и те и другие даются в ритуальной вотивной позе: поднятые вверх руки, ожерелье из магатама^*, особая прическа и широкая лента (тасуки) через плечо с орнаментом из знаков гор^**, зеркало, одежда, украшенная ритуальным декором из круглых бляшек, символизирующих солнце, корона с толстыми и длинными шнурами и колокольцами отличают общий иконографический тип жрецов и жриц.

^*(Магатама - драгоценные и полудрагоценные камни - яшма, сердолик и т. д.)

^**(Орнамент из знаков гор - орнамент из треугольников, расположенных в два ряда друг над другом. Встречается в эпоху бронзы у разных народов.)

По некоторым моментам ритуала можно судить о священной церемонии, например обращении к солнечному божеству. Верховные жрецы, а может, в их лице представлялись боги или вожди племенного союза, происходившие, как считалось, от племенных богов, изображались всегда торжественными и величественными и, видимо, по представлениям древнего японца, олицетворяли магическую силу.

Выразительность, глубокая смысловая нагрузка скульптуры ханива, ее эмоциональный строй и удивительная эстетика были восприняты в значительной мере искусством последующих веков как стилистически художественные приемы, ставшие основой национальной традиции. Хотя во многих исследованиях японских историков культуры наибольший расцвет древнего искусства Японии связывается с эпохой Нара - Хэйан (VIII-XII вв.), формирование художественного мировосприятия, эстетических воззрений и норм, ставших впоследствии основой складывающейся национальной культуры, относится именно к тому далекому времени.

Дошедшие до наших дней развалины каменных стен мавзолея Нинтоку, величественные даже сейчас, много веков спустя, не только дают представление об огромном масштабе сооружения, техническом совершенстве осуществленных работ, но и ярко иллюстрируют уровень социального развития древнего общества Японии, могущества древнего царства, его очевидные возможности держать в подчинении значительную территорию с огромным населением. На строительство мемориала, продолжавшегося, как свидетельствуют документы, долгих двадцать лет, был затрачен труд огромного количества рабов и подневольных, зависимых слоев населения.

Древняя Нанива, несмотря на то что большинство ее сооружений (дворцы, жилые здания, культовые комплексы) не дошли до последующих поколений, сохранила немало ценных сведений о храмовом строительстве. Это не только многочисленные глиняные храмы - ханива, но и самые древние типы храмовых сооружений, к числу которых относится святилище Сумиёси. Однако до появления древнейших храмовых построек типа Сумиёси существовали временные культовые здания, возводимые в связи с каким-нибудь важным событием. Первое упоминание об этом встречается в одном из ранних письменных памятников - "Дзёган Кякусики" (868 г.). В нем дается описание дворцовых и храмовых церемоний хэйанского периода. Сооружение таких временных храмов (сайдзё) относится авторами этого памятника к периоду Кофун, курганной культуры. Так, временным местом для вознесения молитв являлись дайдзёкю, которые сооружались ко дню коронации очередного японского императора.

Рассказывают, что оракул императрицы Дзингу объявил о необходимости создания такого временного храма и указал место (на Северном Кюсю) для его постройки. Техника сооружения дайдзёкю была весьма проста. Строители в известной мере следовали традициям сооружения первых примитивных домов - землянок татэана. В храме пол был земляной, а двускатная крыша, покрытая зеленой, недавно скошенной травой, опиралась на прочные, не очищенные от коры столбы. Храм покоился не на фундаменте, а на врытых в землю столбах. Такой стиль сооружений называется куроки-дзукури. Храму фактически принадлежала большая, примыкающая к нему территория (шестьдесят метров с запада на восток и более сорока одного метра с севера на юг), обрамленная густым кустарником. Тропа, идущая посередине, делила огороженное пространство на две части, восточную и западную (Юки-ин и Суки-ин). Здесь осуществлялось символическое действо - император совершал утреннюю и вечернюю трапезу, во время которой съедал рис первой жатвы из восточных и западных провинций страны. Этот ритуал идентифицировал императора с символом самой Земли.

На крыше здания дайдзёкю, по ее коньку, поперек придерживающих и одновременно скрепляющих покрытие длинных деревянных слег, были положены восемь массивных бревен - кацуоги. Считается, что представителями рода Имубэ в районе Ямато построено несколько дайдзёкю в соответствии с разными поводами. Тенденции того временного культового строительства наиболее ярко и полно вобрало и сохранило святилище Сумиёси в Сэцу (древняя Нанива, современный Осака), считающееся самым древним типом таких сооружений.

Согласно свидетельству "Нихонсёки", Сумиёси построено императрицей Дзингу, женой императора Тюай (примерно 343-346 гг. н. э.) и матерью императора Одзин. В "Нихонсёки" говорится, что именно ее оракул предсказал необходимость строительства Дайдзёкю на Северном Кюсю. Боги якобы объявили Дзингу свою волю - приказывали императору Тюай (в тот момент он вел войну на Северном Кюсю с враждебными родами) совершить поход на Корею и завоевать богатые серебром и золотом земли королевства Силла.

В свою очередь, император усомнился в предсказании оракула - он поднялся на высокую гору и стал всматриваться в сторону предполагаемой фантастической страны. Однако он так ничего и не увидел, кроме безбрежного моря и бесконечно бегущих волн. За свое сомнение Тюай был наказан богами - он внезапно скончался. Как свидетельствуют документы, покорная воле богов императрица Дзингу решила тогда осуществить поход. Дзингу ждала ребенка (ее сын стал потом императором Одзин), но трудности военного похода не испугали ее. Она собрала флот и высадилась на Корейском полуострове. Дзингу завоевала Силла и с триумфом вернулась в Японию. Здесь в честь богов, предсказавших победоносный поход, в первой половине IV в., а согласно устной традиции - в 202 г. н. э. императрица построила Сумиёси.

Как выглядело святилище? Все три основных его здания были расположены точно одно за другим и развернуты на запад в сторону моря. Они казались большими лодками, плывущими в кильватерном строю. Архитектурный облик трех главных сооружений был абсолютно идентичен, начиная с конфигурации крыш и кончая формой и отделкой столбов и стропил. Сооружения протянулись на двести семьдесят четыре метра с востока на запад и на столько же с севера на юг. Три из них - Увацуцу-но-о, Накацуцу-но-о, Сокоцуцу-но-о - посвящены богу моря, и только четвертое здание, расположенное на юг от храмовых сооружений, - создательнице комплекса - императрице Дзингу.

Размер всех четырех строений одинаков - около четырех с половиной метров в ширину и более семи в длину. Фасадная стена имела сдвоенные двери. Боковые стены членились пятью мощными столбами, поставленными с интервалом в два метра. Задняя стена каждого из сооружений Сумиёси разделена одним широким столбом на две равные части - по два с лишним метра. Предполагается, что подобная конструкция - точная копия культовых сооружений древних времен. Правда, исследователи японской культуры находят некоторые вариации в деталях - например, замена полностью орнамента тиги, как это делалось в древности. Но и эта особенность, как и прямолинейность и строгость форм сооружения, - свидетельство явного сохранения в Сумиёси добуддийских строительных традиций.

Двускатные крыши четырех строений Сумиёси покрыты корой дерева хиноки (японский кипарисовик). Конек крыши выполнен в форме длинного деревянного короба из четырех досок. Поперек его, придавливая своей тяжестью, лежали пять квадратных в сечении капуоги. Интерьер сооружений святилища отличали единство цветовой гаммы и высокий уровень обработки дерева. Тщательно обтесанные и пригнанные друг к другу желтоватые стволы хиноки наполняли помещения теплым, золотистым светом. Стволы, впитывавшие влагу в период дождей, в жару отдавали ее, и тогда святилище наполнялось тонким запахом хвои. Некрашеное, сохраняющее всю прелесть фактуры дерево интерьера в то же время сочеталось с окрашенными с внешней стороны в яркий красный цвет столбами, членящими стены, и другими крупными конструктивными деталями строений. Эти ярко-красные столбы зрительно делили светлые стены на четыре квадрата. Широкие двери внешних (крайних к выходу) комнат были тоже покрыты красным лаком - некрашеными оставались только марши невысоких лестниц.

Специалисты предполагают, что при строительстве древних культовых сооружений существовал обычай покрывать все основные конструктивные деревянные части яркой краской, а крышу при этом (прежде всего конек) красить в темный цвет. В последующие столетия эта практика была изменена на опалубку конька медным листом.

Окраску отдельных частей культового здания, видимо, можно рассматривать как одно из свидетельств древности сооружения. Пожалуй, наиболее яркими особенностями древних конструкций, сохраненных святилищами Сумиёси, являются полное отсутствие веранды (энгава) и исключительно низкое по отношению к земле расположение пола. Балки, на которые настилался пол в Сумиёси, приподняты над землей всего на полтора метра (по сравнению с синтоистскими комплексами более позднего периода это очень мало). Если сравнивать святилища с дайдзёкю, где пол вообще отсутствует (там земля покрыта тонкими бамбуковыми стволами и свежескошенной травой), конструкцию пола в Сумиёси можно рассматривать как эволюционный, промежуточный этап между организацией мест временного принесения молитв в ранний период истории Японии и последующим синтоистским строительством. В основном Сумиёси сохранял формы и пространственную организацию сооружений, где двор Ямато организовывал празднества в честь богов.

Некоторые исследователи древней японской истории высказывают предположение, что конструктивный облик Сумиёси может повторяться и в формах дворцовых сооружений. Однако в дворцах императоров Одзин и Нинтоку, так же как и аристократических жилищах примерно V в. и позднее, пол был поднят. Видимо, высказанное предположение относится к очень раннему периоду, когда простота культовых сооружений, представляющих "жилище" бога на земле, отражала и конструктивные принципы жилища человека. Это тем более очевидно, что предком вождя племенного союза и одновременно верховного жреца считалось племенное божество, и император, по представлениям древнего японца, также имел божественное происхождение.

Сумиёси интересен еще и тем, что в организации его пространства, в наличии определенных атрибутов (оформление площадки перед зданием) просматриваются те черты, которые в дальнейшем развиваются в строительстве синтоистских сооружений. В частности, происходит воплощение идей символизации.

"Кодзики", рассказывая о строительстве императрицей Дзингу на Кюсю Дайдзёкю, описывает церемонию пророчества, действия оракула, по существу выступавшего как шаман. По свидетельству "Кодзики", для объяснения действий последнего существовало особое лицо (санива), которое "переводило" волю богов, выявляемую восклицаниями оракула, на язык смертных. Санива в переводе значит "очищающий двор". Перед тем как оракул начинал "общаться" с богами, санива должен был символически тщательно вымести пространство перед церемониальным зданием. После этого санива усаживался на определенном месте и слушал речь оракула.

Огороженная, строго определенной конфигурации территория перед храмом уже входила в Сумиёси как обязательный компонент в концепции ритуального пространства. Можно предполагать, что оно имеет непосредственное отношение к формированию в дальнейшем засыпанных белым дробленым гравием территорий церемониального двора перед синтоистским святилищем или газона перед феодальным дворцом. Еще в глубокой древности камень в Японии считался воплощением божества. Для японца, обожествлявшего горы, реки, водопады, деревья - весь окружающий мир, камень стал средоточием моно но кэ - скрытой силы, заключенной в предметном мире и окружающем пространстве. Вместе с тем у него появилась возможность символически приобщаться к божеству.

У древних жителей Японских островов философское и художественное постижение окружающего мира обнаружилось сначала в появлении сакрального предмета (камня, скалы), а затем и в создании сакрального места (алтаря). Если каменные алтари были своеобразным выражением понимания сути мироздания, так же как и символическим олицетворением божественной природы, то позднее этой идее служит и пространственная концепция ритуальных мест. Здание и временного, и постоянного храма, лишенное какого-либо примечательного декора и выразительное лишь своим объемом и силуэтом, по существу, воспроизводило философскую идею и художественную абстракцию, идею соотношения предметов и пространства. Идея символизации, рожденная обожествлением и поклонением природе, выражалась как через природную форму (камень, скала), так и через пространственную (засыпанный гравием двор, соотношение храмового здания и двора).

Древняя конструктивная и пространственная концепция Сумиёси демонстрирует именно эти важнейшие направления, воплощавшиеся в культовом строительстве. Белизна камня, точно так же как и чистота двора (очищение его санива в Сумиёси), в добуддийской Японии была важнейшей категорией символизации. В дальнейшем они также играли значительную роль в синто. Храмовой двор в синтоистских сооружениях - символ божества и чистоты.

Храм Ситэннодзи

Приняв в VI в. в качестве официальной религии буддизм, Япония довольно быстро соединила его с синто. Характерной чертой новой религии стала способность к ассимилированию местных учений, в результате - мирное сосуществование буддизма и синто. При этом синтоизм сохранил свое понимание мира и мироощущение, что в дальнейшем оказало огромное влияние на развитие всей японской культуры. Через два века был принят курс рёбусинто, официально утвердивший слияние буддизма с синтоизмом. Объяснение такого взаимопроникновения двух религий было найдено довольно просто - через идентификацию синтоистских и буддийских божеств. Существование, например, "родоначальницы" синтоистского культа - богини солнца Аматэрасу не только не противоречило приходу в Японию Будды, но и рассматривалось как его видоизменение. Будда Бесконечного Света - Дайнити Нёрай - оказывался воплощением Аматэрасу-оми-ками. Это своеобразное слияние религиозных систем, сохранившее во многом характерную для синтоизма постоянную апелляцию к природе, осмысление человека через нее, обеспечило художественную общность в самых разных областях японской культуры - архитектуре, литературе, живописи, декоративных искусствах.

В конце VI в. род Сога в борьбе крупнейших родовых объединений за власть впервые использовал для победы над своими соперниками иноземную религию. В это время в Японии стали строить первые буддийские храмы: в 588 г. был сооружен Хокодзи, в 593 г. - Ситэннодзи. Строительство последнего велось под непосредственным наблюдением принца Сётоку Тайси (574-622). В последующие годы количество буддийских культовых сооружений увеличилось. За годы правления императрицы Суйко (593-628), продолжавшегося свыше тридцати лет, было построено более сорока храмов и монастырей, и среди них Хатиокадэра, Татибанадэра, Хорюдзи, Таймадзи, Дайандзи и Хориндзи, получившие в дальнейшем большую известность.

Один из первых величественных комплексов той эпохи - Ситэннодзи в Нанива. В "Нихонсёки" и документах об истории храма "Ситэннодзи хонган энги" - рассказывается, что в 587 г. по приказу Сётоку Тайси и представителей рода Сога построили пагоду - одно из первых сооружений комплекса. Вслед за ней поднялся Кондо - "Золотой павильон", расположенный на скале, на север от центра бухты. Считалось, что храм усилиями его богов охраняет страну от врагов.

Планировка комплекса очень строгая, он ориентирован с севера на юг. Культовые здания размещались в большом парке, территория которого в плане - пятиугольник с четырьмя прямыми и срезанным пятым углом. С севера на юг территория храмового парка протянулась на триста девяносто один, с востока на запад - на триста пятьдесят семь метров. Комплекс вписывался в зеленый массив точно по оси, проходящей с севера на юг через центр прямоугольника, примерно на тридцать пять с половиной метров южнее его. По краям парковой зоны, на выходе осей, пересекающихся в центре под прямым углом, располагались Восточные (Тодаймон) и Южные (Нандаймон) ворота.

Из Южных ворот можно было через парк попасть на дорогу, ведущую к Тюмон (Центральным воротам) - входу в культовый комплекс, окруженный глухой высокой стеной под черепичной крышей. В комплексе, северная и южная стороны которого равнялись семидесяти одному метру, а восточная и западная - ста семи метрам, находилось три сооружения. На севере располагалось самое большое здание - Кодо (Храм для проповедей), ниже - Кондо (Золотой павильон), а за ним дальше на юг - высокая пятилепестковая пагода. Так же как в Сумиёси, культовые сооружения казались словно нанизанными на нить и, обращенные к морю, напоминали плывущие в одном фарватере огромные красочные лодки.

На смену простым древним строениям для принесения молитв, строгим синтоистским святилищам, пришел торжественный и красочный стиль буддийских храмов и целых комплексов. В Ситэннодзи - одном из первых буддийских храмов в Японии - ритуальные сооружения расположены друг за другом по единой оси, идущей с севера на юг. Все они обращены к морю. Церемониальный двор обносили глухой оградой. При строительстве в основном стремились сохранить естественные тона дерева. В то же время появилась практика покрывать дерево красным лаком. Таким образом, характерные черты, свойственные национальным культовым сооружениям раннего периода, свободно вступили в логичное взаимодействие с атрибутами иноземной архитектуры. Введение в храмовой ансамбль такого неизвестного ранее сооружения, как пагода, павильоны с приподнятыми сложной системой кронштейнов углами крыш, не закрытый, как ранее, интерьер, а наполненный богатым декором с наличием композиционного выделения алтарной части - вот новое, что внес буддизм в культовую архитектуру древней Японии.

В городской застройке один за другим появлялись новые храмы. Нанива росла и расширялась. Ее четко расположенные кварталы с пересекающимися под прямым углом улицами украшали торжественные дворцы и не менее величественные храмовые комплексы.

Древние дворцы - Осуми но мия императора Одзина, Такацу но мия императора Нинтоку, Сибагаки но мия императора Хандзэй в Тадзии, в районе Кавати были построены задолго до сооружения древней столицы Асука (593 г.). Император Котоку в 645 г. построил в Нанива дворец Нанива Нагара Тоёсаки но мия. К сожалению, в 686 г. он сгорел. Император Сёму (724-748) в 734 г. закончил восстановление этого огромного сооружения, и в 744 г., в шестнадцатый год Тэмпё, провозгласил Нанива столицей, а дворец Нанива но мия - императорской резиденцией.

По материалам археологических исследований Токутаро Аманэ, Нанива но мия находился в районе современного квартала в Осака Хоэндзака-мати. Расположение дворцов Одзина и Тэмму, их размеры, наличие дополнительных построек, строгая ориентация дворцовых строений по странам света, точно так же как и всего остального городского массива, дают возможность представить не хаотическое, а исключительно точное, подчиненное одной определенной системе расположение кварталов. Через город с юга на север проходила широкая дорога. Она делила Нанива на две почти равные части. Северная ее часть представляла более компактный массив с богатыми резиденциями, концентрировавшимися вокруг дворцов императоров. Фактически этот привилегированный район города был изолирован от остальной застройки, и основная дорога, идущая с юга, от моря, упираясь в нее, здесь и заканчивалась. Была ли северная часть отделена от города глухой стеной или хотя бы рвом - мы не знаем, точных сведений об этом не сохранилось.

https://rukoeb.love/tag/goth